Татьяна Губейдулина
— Олюшка!
Папа не успел ещё и мотор заглушить, а Оля уже в мягких бабушкиных объятиях. Одна бабулина ладонь — как половина внучкиной спины.
— Хорошо доехали?
— Хорошо-о, — тянет мама, по-кошачьи выгибает спину. Олю обнимает дедушка.
— Приехала, егоза, — ласково ворчит он.
Пока взрослые занимаются всякими скучными делами: вытаскивают пакеты из машины, на стол накрывают, всё в этом роде — Оля уже весь огород обежала, в каждый уголок заглянула. Вот большой сарай с низким потолком; внутри никого нет, но справа от входа лежит большая охапка душистого сена. Здесь роются в грязи под неусыпным присмотром нарядного петуха несколько рыжих куриц. Оттуда доносится хрюканье; Оля хотела было посмотреть на поросёнка, но не смогла сдвинуть защёлку на двери.
А вон там — гуси. Оля подошла поздороваться, но они вдруг зашипели как заправские коты, вытянули шеи и побежали. Девочка — прочь, гуси за ней. Хорошо, что мама как раз вышла из дома звать дочку к столу — отогнала злых птиц веником.
А тут что такое? Оля с трудом отодвигает рыжеватый от ржавчины засов, тащит по траве тяжёлую дверь. Внутри темно, и вкусно пахнет. Сеновал. Забраться бы да попрыгать там, наверху, но мама долго ждать не будет. Оля вздыхает и закрывает всё как было.
И замирает. Рядом с большой, на ворота похожей дверью — узкая, с амбарным замком. Оля тянется к нему, трогает — нет, заперто: дужка накрепко зажата где-то в железных недрах.
«Оля! Кушать!» — опять кричит мама.
Эх, придётся отложить дверь вместе с замком: с мамой лучше не спорить. Оля послушно идёт обедать и слушает скучные взрослые разговоры. Мысли её быстро улетают во двор, к загадочной узкой двери.
Что там такое? Уж конечно, какую-нибудь глупость запирать на замок не будут! Всё остальное-то открыто, и только тут замок, да ещё какой! Замочище!
Там, наверное, сундук. Прямо как у пиратов, только почему-то не закопанный. Может, дедушка не успел ещё зарыть его в землю? Вот и запер, чтобы не растащили его сокровища! Эх, посмотреть бы хоть одним глазком! А может, дедушка был пиратом? Ну, конечно, был, а иначе — откуда у него сундук под замком! Надо поглядеть: наверняка у него и чёрная повязка для глаза где-нибудь лежит — ну, так, на всякий случай.
Сразу после еды Оля опять во дворе — разглядывает загадочную дверь так и этак, со всех сторон. Даже ухо к ней приложила. Кто это там шуршит? Неужели другие пираты сделали подкоп и пытаются украсть дедушкин сундук!
— Деда-а!
Оля кричит как на пожаре. Дедушка выбегает из дому:
— Что? Что такое?
— Там твой сундук крадут! — она машет на дверь с замком.
— Какой сундук?
— Ну, ты же там сундук с сокровищем держишь! Вот, кто-то сделал подкоп, и шуршит теперь!
— Олюшка!
Дедушка беззвучно смеётся так, что трясётся всё его грузное тело.
— Ну и фантазия у тебя, девочка!
Он вытирает слезу, выступившую от хохота, и уходит. Какой глупый! Если бы у Оли были такие сокровища, она ни за что не разрешила бы их похитить!
И вдруг Олю осеняет: у тайной комнаты за этой дверью должна быть общая стена! Даже две: с сеновалом и с поросёнком. Может, там есть какая-нибудь щёлочка?..
Снова тащит Оля тяжеленную дверь на сеновал по траве, которая до сих пор ещё примята с прошлого открывания. Изнутри с недовольным мяуканьем выходит четырёхцветная бабушкина Машка.
«Эх, ты, — говорит ей Оля. — Там дедов сундук крадут, а ты что?»
Кошка щурится на солнце и молчит. Что тут, в самом деле, скажешь…
Запаха внутри в изобилии, а вот света маловато. Оля пытается потрогать стену, за которой — дедово сокровище, но ничего не выходит: в потёмках даже дойти к этой стене сложно, не то что щупать. Нужен свет.
Оля выбегает на улицу. В недосягаемой высоте далеко над её макушкой — выключатель, да ещё какой странный: не кнопка, а чёрный пластмассовый винт. Дотянуться, конечно, невозможно. Нужно на что-то встать, вот только на что? Собачью будку Оля, само собой, с места не сдвинет. Может, табуретку из дома принести? Да кто же даст Оле унести во двор домашнюю табуретку?
Вдруг Оля замечает вбитый в стену ржавый гвоздь, а на нём — большой фонарь. То, что надо! Рядом как раз валяется перевёрнутая тачка. Оля карабкается на жестяное днище с торчащим посередине колесом, тянется и достаёт-таки до фонаря. Его тяжесть оттягивает руки, а когда Оля нажимает кнопку, фонарь послушно загорается — ура!
Жёлтый круг света мечется по сеновалу, пока Оля пытается совладать с тяжестью фонаря. Наконец удаётся направить луч туда, где было бы видно тайную комнату. Оля оставляет фонарь на земляном полу, подходит и разглядывает стену.
Её ждёт огромное разочарование: никаких щелей между досками нет. Точнее, есть одна, но очень узкая, да и та забита какой-то паклей. Оля тянет паклю, но та не поддаётся. Итак, с сеновала на дедушкин сундук посмотреть не получится. Значит, надо зайти к поросёнку!
Свинарник просто так не откроешь: защёлка на двери слишком тяжёлая и слишком ржавая — так что придётся дождаться, пока туда не пойдёт кто-нибудь из взрослых. До самого вечера Оля слоняется по огороду, пинает опавшие зелёные яблочки в саду, убегает от злых гусей. Наконец, из дома выходит бабушка с огромным пластмассовым ведром; в ведре неаппетитно покачивается полужидкая масса. Словно в ответ на это из свинарника раздаётся громкое хрюканье и визг. Как это, интересно, один поросёнок может одновременно и визжать, и хрюкать?
Оля просится с бабушкой. Та соглашается взять внучку с собой, но только если та наденет галоши: «Нечего хорошие сандалики пачкать!»
Оля бежит на крыльцо. Самые маленькие галоши — мамины, тридцать седьмого размера. Оля скидывает сандалии, запрыгивает в галоши и как на лыжах скользит в них обратно во двор. Дверь в свинарник уже открыта, и изнутри несётся визг, топот и похрюкивание.
Когда Оля вбегает внутрь, то на время даже забывает про тайную комнату с дедушкиным кладом. Поросят, оказывается, два! Один весь розовый, как на картинке, а у второго смешные тёмные пятна на правом ухе и поперёк спины. Оба чавкают у деревянного корыта, а бабушка как раз выходит из их загородки с пустым ведром. Оля спохватывается: а как же щель? — и поспешно глядит на стену. Но щели нет и здесь.
Поросята едят; бабушка ждёт, пока Оля насмотрится на них, чтобы закрыть свинарник и пойти помыть ведро. Девочка выбегает из свинарника и скрывается в доме. Надо подумать, что делать дальше: щелей не нашлось — придётся искать другой способ поглядеть на дедов сундук с сокровищами.
Вечером мама с папой ложатся спать: устали с дороги, вели машину по очереди целых восемь часов, завтра ехать назад — а бабушка с дедушкой идут на «пятачок». Олю берут с собой, потому что спать она пока не хочет, а оставлять её одну в затихшем доме бабушка не согласна.
По дороге — а идут они минуты две — Оля всё думает: что за пятачок такой? И тут что-то связанное с поросёнком?
Но оказывается, что пятачок — это просто небольшая площадка с деревянным столом и двумя длинными деревянными же лавками. Всё вкопано в землю, добротно и крепко, из толстой, посеревшей от дождей доски. Когда Оля с бабушкой и дедушкой подходит к пятачку, там уже сидит человек семь — крепких, седоватых, в узлах морщин.
— А я и смотрю: к Вале дети, что ли, приехали? — распевно говорит одна из женщин. У неё загорелое до цвета кирпича широкое лицо, ясные серые глаза, на голове повязана простенькая светлая косынка. Бабушка, как заметила Оля, тоже в платке.
— Приехала, егоза, — повторяет утреннюю фразу дедушка, и кладёт тяжёлую тёплую руку Оле на голову.
Сидеть со стариками на пятачке совсем неинтересно. Оля ёрзает, то и дело вскакивает, бежит куда-то, рвёт листья с давно отцветшей сирени или траву, а больше всего её занимает, конечно, таинственная комната. Как же туда попасть? Даже щёлочки никакой нет, а замок закрыт. Поискать ключ? Но как среди десятков бабушкиных ключей найти нужный?
Оля болтает ногами под лавкой и думает: перебрать все! Попробовать каждый ключ, пока какой-нибудь из них не подойдёт. А как иначе?
Темнеет. Небо становится густо-синим. С появлением первых звёзд деревенские поднимаются с лавок и расходятся по домам. Оля вприпрыжку бежит впереди бабушки и дедушки.
Наутро Оля выскакивает из кровати как на пружине. Искать ключи! Но мама неумолима: сначала умываться, чистить зубы, завтракать — и только потом на улицу. Спорить с ней невозможно, да Оля и не стала бы: сегодня родители уезжают — зачем их расстраивать?
Папа идёт заводить машину сразу после завтрака. Бабушка хлопочет, зовёт Олю собрать родителям в дорогу клубники.
«Да не надо, не надо, мам, — говорит Олина мама своей маме. — Сами поешьте».
Бабушка неумолима, и за двадцать минут они с Олей набирают целую кастрюльку ароматных алых ягод. Мама вздыхает, но взять соглашается.
Суета достигает невиданного размаха, когда родители собираются, наконец, садиться в машину. Всем, кроме Оли, кажется, что забыто самое важное. Бабушка тайком вытирает слезу уголком передника.
Наконец машина в клубах деревенской пыли отъезжает. Бабушка, дедушка и Оля машут вслед, пока родители ещё могут видеть их, а потом как по команде опускают руки и расходятся по делам: бабушка — в огород, дедушка — в хлев, а Оля… Оля, конечно, бежит искать ключи.
К двум часам дня она набрала их уже столько, что не помещается в двух руках. Каких только у неё теперь нет! Жёлтые и белые, длинные и короткие, ржавые и чистые, на верёвочках и без…
Оля мчится на двор, к таинственной двери. Терпеливо, один за другим пробует каждый ключ. Некоторые не подходят настолько очевидно, что она откладывает их в сторонку, на землю, едва поднесёт к замку.
И ни один ключ не открывает таинственную дверь. Как же так?
И тут Олю осеняет: ну конечно! Не будет же дедушка держать ключ от своих сокровищ там, где даже шестилетняя внучка найти сможет! Должен быть тайник!
Пять дней ищет Оля потайной уголок, где дедушка хранит ключ от амбарного замка. За это время она нашла полтора десятка разных ключей, но, увы, ни один не подходит к висячему замку. От отчаяния Оля начинает перебирать все имеющиеся ключи по второму кругу, но и это не помогает. Бабушка радуется, что внучка нашла где-то давным-давно потерянный ключ от верхнего ящика комода.
И вот на шестой день, выбежав спозаранку на двор, Оля видит чудо: дедушка открывает ту самую дверь! А рядом с ним — ржавая лопата с потемневшей рукоятью. Всё ясно: решил перепрятать свой пиратский сундук! Вот сейчас-то Оля и сможет хоть одним глазком взглянуть на сокровища!
— Деда, а где был ключ?
— Ключ-то? Да в гараже. Еле нашёл.
Дверь с громким скрипом открывается. Дедушка почему-то ничего не выносит — наоборот, берёт ржавую лопату и с ней заходит внутрь. Неужели решил закопать клад прямо там? Но ведь за дверью, наверное, настелен пол, как и в соседних помещениях?
Оля бочком пробирается следом. После яркого солнца глаза не сразу привыкают к полутьме, но и так понятно, что никакого сундука тут нет. А как же сокровище?
Дедушка небрежно бросает лопату в дальний левый угол. Там что-то отзывается жалобным металлическим лязгом.
Оля, наконец, разглядела, что хранится за той самой дверью, за которую она так стремилась попасть.
Старый негодный инструмент. Черенки от грабель. Ржавые косы. Погнутые вилы. Сиденье от конной косилки…
Оля выбегает на улицу, садится на собачью будку и в голос ревёт.