Виктория Горелкина
1
— Ле-о-пар-до! Ле-о-пар-до!
Кот по имени Леопардо приоткрыл правый глаз и покосился в сторону окна, откуда доносились истошные вороньи крики.
— Уголь, пернатая ты бестолочь! Я еще сплю! — захотел было Леопардо крикнуть в ответ. Но прежде он прикрыл глаз, трижды вдохнул и выдохнул и ласково промурлыкал форточке:
— Уголёк, да слышу я, слышу.
Было уже светло, но солнце высунуло из-за каемки берёзовых крон лишь самую макушку, будто бы любопытствовало, хороший ли будет день? Стоит ли соревноваться с тучами, повисшими с другой стороны неба?
У Леопардо на сегодня много планов. Для начала плотный завтрак (наконец-то Хозяйка поняла, что кошачий корм ему не по душе). Тертая морковь со сметанкой, теплый чай с сахаром на кончике ложки и мармеладная конфета с ароматом лимона. Мр-р-р!
Когда Хозяйка уйдет, нужно навести порядок в холодильнике. Вчера на верхней полке появился сверток, от которого пахло любимой едой Капли. Ветчина! Не маленький такой кусочек, а ломоть величиной с Леопардо. Ломоть этот едва втиснулся между кастрюлей супа и банкой молока. Разве не ясно, что он там лишний? Ведь есть ещё колбаса. От палки сырокопченого лакомства Леопардо каждый день откусывал по три кусочка: один большой — Капле, два маленьких — ее щенкам Венику и Тимошке. Хозяйка не замечала, а дворовая собака Капля благодарно смахивала шершавым языком с уха Леопардо невидимые крошки.
От ветчинного ломтя можно откусить и побольше.
На обед Хозяйку ждать не стоит. Ведь лето — сытая пора! В скверике за домом поспели яблоки. Если высунуть из форточки нос, то его тут же обнимет их густой, сентябрьский запах. За сладким розовобоким лакомством даже не нужно подпрыгивать, им усыпана вся лужайка. М-р-р!
Леопардо потянулся к форточке. Кончику носа стало тепло от осмелевшего солнца. И тут — щёлк! Тук! Тук-тук-тук! И снова — щёлк! И все это — острым вороньим клювом по носу Леопардо, который минуту назад и не чуял опасности.
— Уголь, пернатая бестолочь! Ты чего дерёшься?!
Ворон отлетел от форточки и уселся на кленовую ветку напротив возмущенных Леопардовых глаз.
— О, перо и зёрнышко! Пока ты тут зеваешь, Сухарик где-то в беде пропадает! — ворон цокнул и уставился острыми черными глазами куда-то в сторону. — Я к тебе за помощью, а ты обзываться, значит. К-р-р.
— Сухарик? А что с Сухариком? — Леопардо почувствовал, как где-то на загривке зашевелилась шерсть. Когда ему было тревожно или страшно, почему-то первыми отзывались самые жесткие и темные шерстинки. Вот и сейчас, зазудело каждое чёрное пятнышко, за которые его и прозвали Леопардо.
— Он пропал! Со вчерашнего дня его никто не видел. Капля с детьми всю ночь по дворам искала, я облетел весь квартал. О, перо и зернышко! Пропал наш Сухарик!
Сухариком звали лисёнка, который совсем недавно пришел жить к ним во двор. А точнее, к Капле и её щенятам. Домом им служила старая коробка от телевизора, что валялась в колючих кустах шиповника в маленьком каштановом сквере.
Однажды Капля проснулась от того, что ее сыновья Веник и Тимошка на кого-то рычали. По-настоящему так рычали. По-взрослому. Собака вскочила, ощетинилась, показала зубы пока еще невидимому врагу. И тут в коробку заглянула чья-то тонконосая рыжая мордочка. Ее чёрный блестящий кончик недоверчиво дергался. Острые уши прижались к голове так, словно их и вовсе не было. Гость тоже зарычал. Серьезно так, по-взрослому.
— Ты кто? — спросила Капля.
— Лисёнок, — ответил гость.
— Как ты сюда попал?
— Гулял с мамой. Потом за нами погнались собаки, и мы долго-долго от них бежали. Я устал и остановился отдышаться. А когда отдышался, мамы рядом уже не было, — лисёнок заплакал и положил лапы на край коробки.
Капля почесала за ухом. Это что ж за собаки-то такие, что за матерью с лисёнком гоняются?
— Бедный малыш. Оставайся жить с нами. Мы тебя не обидим. Где трое, там и четверым не тесно.
Веник и Тимошка быстро подружились с лисёнком. За золотистую шубку прозвали его Сухариком. Все дни напролёт они вместе гуляли и играли. Очень скоро Капле стало казаться, что так было всегда. Будто бы Сухарик тоже был её сыном.
Леопардо и Уголек сразу полюбили нового жителя двора. Их компании — коту с большими тёмными пятнами на спине, иссиня-чёрному ворону с сизой манишкой, трем дворовым собакам и золотистому лисёнку — завидовали все звери округи. Так было до того утра, когда Уголёк сообщил Леопардо тревожную новость: Сухарик исчез!
2
Казалось бы, что может связывать кота и ворона? Но подружились Леопардо и Уголёк не случайно. Дело в том, что оба любили порхать над городом тёплыми летними вечерами, раскачиваться на кленовых ветках и соревноваться с голубями, кто быстрее коснется «вот того, самого пушистого облачка». Да-да! Леопардо был котом, который умел летать.
Конечно, получалось у него не так ловко, как у Уголька. Да и происходило не по желанию, а по мурчанию. Как это? А вот как. Стоило Леопардо замурлыкать от какой-то большой Леопардовой радости, как внутри будто заводился невидимый моторчик, и кот начинал плавно подниматься в воздух! Вр-р-р-р. В-р-р-р.
Это было не всегда удобно. Вот, скажем, при хозяйке приходилось приковывать себя когтями к дивану, чтобы не взлететь. Зато выйти погулять было проще простого — вжу-у-ух в форточку! И вот, Леопардо уже парит над двором, высматривая, где там Капля с Веником и Тимохой резвятся.
Подолгу Леопардо не летал. Во-первых, заряда мурчательного не хватало. А во-вторых, людям летающему коту лучше на глаза не показываться.
В этот злополучный день Леопардо спустился вниз как обычный кот — по лестнице. От тревоги ему не мурчалось, а потому и взлететь он никак не мог.
Капля озиралась по сторонам и неловко помахивала хвостом, будто не могла решить, куда деться. Её и без того худая морда словно стала еще тоньше и острее. Веник с Тимошкой разглядывали собственные лапы в полной уверенности, что это они виноваты — не досмотрели за новым братом.
— Мы обежали все дворы вокруг. Сухарика нет.
Уголёк нетерпеливо захлопал крыльями.
— Леопардо, летим, летим! Надо искать Сухарика как можно скорее. Будем спрашивать у всех, кого встретим. У меня много друзей, наверняка кто-то его видел. Не каждый день по городу лисы расхаживают. Кр-р-р! Кр-р-р!
Леопардо ощетинился каждой чёрной шерстинкой.
— Да, надо спешить!
— И мы с вами, — подскочили Тимошка и Веник. — Мы тоже будем искать Сухарика. Тяв! Гав!
— Нет, — Капля положила лапу на спину Тимошки. — Мы останемся здесь на случай, если Сухарик вдруг вернется домой.
Щенки насупились, но послушно отступили назад, к коробке-домику.
— Чуть не забыла, — Капля опустила морду и вздохнула. — Пропал не только Сухарик, но и вся еда. Всё, что мы хранили под коробкой.
3
Леопардо не знал, сколько времени они с Угольком летели. Нелегко ему было подниматься в воздух — мурчательный моторчик едва включался.
Леопардо старался думать о хорошем, вспоминал, как весело играл в прятки с Сухариком, Тимошкой и Веником. Как однажды Сухарик заснул, положив морду на его, Леопардово, брюхо. Как Уголек загадывал им разных диковинных животных, а Сухарик знал всех-всех — коров, коз, лошадей. Леопардо таких и не видел ни разу. Только эти воспоминания и поднимали его сейчас в воздух вслед за Угольком.
Леопардо не заметил, как вдруг мысли о былых играх с друзьями исчезли из его головы. Он вдруг подумал, а что, если Сухарика поймали злые люди? Те, что держат зверей в клетках, дают им воду, после которой хочется спать, и кормят жалкими отходами, от которых звери становятся похожими на скелеты в шубе? Эта мысль так ужаснула Леопардо, что он начал мотать головой, изо всех сил прогоняя страшные видения, и не заметил, как перестал мурчать. Воздух вдруг засвистел в ушах, а лапы отяжелели. Мгновение, и по морде будто веником захлестали берёзовые ветви. Леопардо больно ударился о толстый сук, отскочил и повис на тонюсенькой веточке. Веточка потерпела секунду–другую да и скинула упитанного Леопардо на землю.
Плюм! Прямо мордой и животом в мутную и холодную лужу.
«Ф-р-р», — Леопардо отряхнулся и осмотрелся по сторонам. Двор, в котором он оказался, можно было перепутать с тем, где жили Леопардо, Уголёк, Капля и Веник с Тимошкой. Разве что все животные здесь гуляли либо на поводках, либо, не отходя от своих хозяев. Не было ароматных яблонь и как будто бы даже солнца было меньше. Хотя, как известно, солнце всем дворам светит одинаково.
— Кр-р-р, кр-р-р, ты зачем спустился? Команды же не было, — Уголёк хлопнул Леопардо по полосатому лбу кончиком крыла.
— Командир нашелся, — проворчал Леопардо.
— Ну, мы же договорились, я сверху смотрю, знакомых опрашиваю, и если что-то есть, говорю тебе, и мы вместе летим вниз.
— Да упал я. Упал! Нет больше мурчательного заряда. Дальше лапами побегу.
— Кр-р-р, кр-р-р, — прохрипел Уголёк, не придумав, что такого ободряющего сказать другу. — Ладно, раз уж мы тут остановились, давай поспрашиваем у местных. Ты у тех, что по земле ходят, а я по деревьям пролечу.
4
Леопардо снова осмотрелся. Слева бодрая такса тянула за поводок хозяина. Хозяин не сдавался, такса тоже. «Чуф-чуф, всё хочу! Чуф-чуф, ну чуть-чуть!» — фырчала такса, утыкаясь носом то в одно, то в другое.
«От этой толку мало», — подумал Леопардо, и его усы повисли.
Мимо горделиво просеменила за своим человеком маленькая белая кошечка без единого пятнышка и как будто без души. Она даже не скосила глаз в сторону Леопардо и не дрогнула ни единым усом, когда он ей поклонился.
И тут, откуда ни возьмись, вокруг Леопардо закружился кто-то серый, полосатый и чрезвычайно облезлый.
— М-р-р, — поздоровался кот неблагополучной наружности. — Я слышал, ты кое-кого разыскиваешь.
— Да, верно, — от неожиданности Леопардо забыл поздороваться. — А ты можешь помочь?
Серый-облезлый облизнулся и подмигнул подбитым глазом.
— А иначе, зачем мне подходить к пухлому домашнему бездельнику вроде тебя?
Леонардо было обиделся, но быстро смекнул, что ругаться с облезлым не стоит. Да и не от жизни сытой-домашней он такой острый клыком и языком.
— Рассказывай, если есть что рассказать.
Облезлый обошел вокруг Леопардо, рассмотрел каждое чёрное пятнышко на его спине и заглянул в глаза так, что шерсть на спине Леопардо заходила волнами.
— Лисёнка подлого ищешь, — проскрежетал незнакомец.
— Почему это подлого? Сухарик мой друг. Никакой он не подлый, — возмутился Леопардо, и тут же обрадовался: значит, облезлый и впрямь что-то знает!
— Не бывает не подлых лис, — возразил кот, нарезая круги вокруг Леопардо. — И тот, которого ищешь, точно не добряк, раз уж в такую переделку попал.
Черные пятнышки на спине Леопардо зашевелились и мгновенно превратились в шерстинки-иголки.
— Какую такую переделку?
Облезлый прижал уши и отскочил от Леопардо.
— Фр-р-р! Про Котябского слыхивал?
Котябский! Ужас и страх городских хвостатых! Колючие шерстинки Леопардо прижались к спине.
— Слышал, — чуть дыша ответил Леопардо.
— Так вот. Вляпался ваш Сухарик по самый кончик хвоста.
Леопардо зажмурился и едва сдержался, чтобы не прикрыть глаза хвостом. Сухарик в большой беде!
— Что ты ещё знаешь про Сухарика? — взял себя в лапы Леопардо.
— Ничего. Я всего-то несчастный Шлёп, без дома, без семьи, без хозяина. Что услышал, тем делюсь. Больше поделиться нечем.
Леопардо поблагодарил облезлого Шлёпа и побежал по двору, задрав голову. От тревоги совсем не получалось взлететь, а с земли Уголька было не видать.
«Нельзя терять время», — подумал Леопардо и в два прыжка оказался на дороге. Дорога вела туда, где в беде пропадал Сухарик и другие хвостатые города. На окраину густого и тёмного леса, к дому страшного и ужасающе злобного живодера Котябского.
5
Дом Котябского был огромен и ужасал не хуже хозяина. Стены из тёмного кирпича росли до самого неба. Они заканчивались острой, похожей на гигантскую зефирку красной крышей, кончик которой упирался в самые облака.
С одной стороны дома шумел густыми ветвями тёмный лес, с другой — рокотала быстрым и бурливым течением река.
В доме почти не было окон — кроме комнаты самого хозяина. Она располагалась под самой крышей и служила Котябскому местом, откуда он в бинокль выслеживал среди животных города новых жертв. Во дворах поговаривали, что он мог разглядеть кого угодно. И если Котябскому взбрело в голову заполучить к себе на службу какого-то хвостатого, то однажды этот хвостатый бесследно исчезал.
Служили у вероломного Котябского и кошки, и собаки, и хомяки, и крысы. Ходили слухи, что было даже несколько бобров, ежей и один енот. Котябский похищал зверей необычных — с окрасом пяти цветов, с кисточками на ушах, редкими полосками и особыми уменьями. Енот стирал вещи жестокого хозяина, кроты рыли лабиринты тоннелей под городом, по которым бродили крысы, что хитростью и вероломством заманивали в плен Котябского новых хвостатых.
Иногда в замок стекались толпы людей — нарядных, весёлых и восторженных. Приходили они посмотреть чудо—представление, на котором хор кошек пел песни, балет собак плясал, а хомячки и мыши разносили гостям диковинные угощения на тяжёлых серебряных тарелках.
Между тем, хвостатые эти жили в тёмных клетках под открытым небом, питались жалкими отходами и после представлений едва передвигали от усталости лапы. Чтобы заставить зверей работать, Котябский жестоко мучил их и заставлял голодать.
Спустя несколько часов бега, Леопардо стоял на берегу реки и в ужасе смотрел на отражение замка в воде. Прошло много времени, прежде чем он осмелился поднять глаза и посмотреть на самый страшный дом на свете.
6
Как только он это сделал, сзади раздался знакомый скрежет.
— Вот он, гадкий домашний бездельник!
Затем рык:
— Шлёп, ты молодец! Как всегда, не подвел, р-р-р!
И писк:
— Держи его!
Леопардо обернулся. За его спиной стоял облезлый Шлёп и рыжий пёс с кривой пастью, из которой капала слюна, будто из подтекающего крана. Под ногами у них металась огромная крыса с таким длинным хвостом, что она сама об него то и дело спотыкалась.
Жуткая компания на мгновение замерла, озадаченно глядя, как на спине Леопардо поднимаются черные иголки-шерстинки, но спустя пару секунд они почти одновременно тряхнули мордами и угрожающе двинулись прямо на него!
Леопардо осмотрелся. Куда бежать? С одной стороны река, тёмная и глубокая. С другой — настоящая банда хвостатых, о которых Леопардо знал только из дворовых легенд. «Сказки — не всегда вымысел. Все они начинаются с правды», — любил говорить Уголёк, слегка распуская на крыльях перья. И, оказывается, был прав.
Леопардо не был похож на других котов, это верно. Но всё же у него было с ними одно большее сходство — от кончиков усов до кончика хвоста, каждой шерстинкой и всей душой он ненавидел воду.
Но деваться было некуда. Одолеть бесстрашных злодеев в одиночку невозможно — он лишь без дела потратит силы и попадет в западню. А из западни помочь Сухарику будет еще труднее.
Леопардо отступил и почувствовал, как задние лапы вязнут в тёплой кашице прибрежного ила. Еще пара шагов и вода противно защекотала пятки. Глубокий вдох и — полный назад!
Вслед Леопардо раздалось рычащее, шипящее и пищащее: «Сто-о-о-ой!»
Но он этого уже не слышал.
Разумеется, Леопардо думал, что выплывет. Из каких только передряг он не выходил сухим! Но выйти сухим из настоящей воды — задача непростая.
Река, сначала тёплая и обнимающая, через мгновение схватила Леопардо в ледяные тиски и начала крутить, швырять и больно тянуть за лапы.
«Мя-я-яу!» — хотел бы закричать Леопардо, но вода словно взяла его за горло и не давала не то что вскрикнуть, но и даже вздохнуть.
Течение несло его, иногда подбрасывая над поверхностью реки. В эти мгновения он все же успевал сделать вдох и увидеть устрашающие стены замка Котябского.
Иногда Леопардо казалось, что подбрасывает его не течение, а какой-то невидимый подводный великан. Ему хотелось спросить у великана: «Зачем так больно тянуть за лапы?». Но сил на разговоры уже совсем не оставалось. Тёмный кирпич и красная крыша, протыкающая облака, мелькнули перед его глазами в последний раз, и всё закончилось.
7
Так странно просыпаться в комнате, которая чуть больше тебя. Особенно, когда лежишь калачиком, поджав под себя все лапы и хвост. Еще удивительнее — пошевелить усами и вдруг обнаружить, что их кончики тоже упираются в стены.
С такими мыслями очнулся Леопардо в самой маленькой комнате из всех, в каких ему доводилось раньше бывать. Его морда лежала на крошечной мягкой кроватке. Неловко было обнаружить, что хвост расположился на махоньком столике, а задние лапы едва не раздавили небольшой шкаф.
« Где я?» — подумал Леопардо.
— Прости за такое тесное пристанище, — услышал он писк где-то под левым ухом. Тонюсенький, робкий голосок принадлежал мышонку, который встревоженно смотрел Леопардо прямо в левый глаз. — Но мне больше негде тебя спрятать от банды Котябского.
— Банда Котябского? — Леопардо немного приподнялся и уперся макушкой в потолок.
— Не вставай, пожалуйста, — сказал мышонок и поспешно добавил: — Не потому, что я переживаю за свою нору, разумеется. Просто ты еще очень слаб.
— Кто ты?
— Меня зовут Гулли. Я увидел, что ты попал в беду. Пришлось постараться, чтобы вытащить тебя из реки. Вчера она была неспокойной.
— Ты? Ты меня вытащил? — Леопардо подумал, что он спит и всё это лишь увлекательное сновидение. Как мышонок может вытащить упитанного кота вроде Леопардо из быстрой и глубокой реки?!
— Да, — мышонок поклонился.
— Но мышь не способна поднять кота! — возразил Леопардо, всё ещё не веря ни глазам, ни ушам.
— Да, а кот не способен летать подобно ворону, — улыбнулся Гулли. — Но в жизни ведь всякое бывает, не правда ли?
Если бы потолок не был таким низким, то Леопардо тут же бы взлетел. Он мырлыкал от радости и не мог остановиться. Надо же! Он не один в этом мире хвостатых, не похожих друг на друга!
— Тише, тише! — Гулли подошел к маленькой двери и выглянул наружу. В комнату проникли тоненькие струйки звездного света, и сразу стало очень уютно. — Банда Котябского всё ещё тебя ищет.
— Если они служат Котябскому, то зря я от них сбежал. Я ведь его и ищу. В его лапы попал мой друг, Сухарик.
— Твой друг? В беду? Ах, как ты наивен, летающий кот.
— И ты туда же! Слышать ничего не хочу о вероломстве лис. Сухарик мой друг, и не важно, лиса он, собака или бобер.
— Дело не в том, что Сухарик лисёнок. А в том, что он не попал в западню, а заманил в неё тебя. Ты не задумался о том, как Шлёп узнал, что ты ищешь Сухарика? И зачем Шлёпу и его подельникам было на тебя нападать? Это всё твой Сухарик! Это он рассказал им про летающего кота! А те сразу смекнули, как их отблагодарит Котябский за такую добычу.
То ли звёзды перестали сиять, то ли Леопардо стал хуже видеть. Вот только в комнате внезапно стало темно и холодно.
— Как? Как Сухарик мог так поступить? Он же наш друг. Капля приняла его, как сына. Мы с Угольком заботились и оберегали его…
— Семья Сухарика пострадала от охотников с собаками. Он не считал вас друзьями. Капля для него — не мама, а такая же собака, как та, что разлучила его с семьей. Леопардо, ты очень добр, но нужно быть ещё и осмотрительным, — мягко, но строго сказал мышонок Гулли.
— Откуда ты все это знаешь?
— Я случайно услышал его разговор со Шлёпом. Сухарик и его брат Листик подкупили Шлёпа — отдали ему еду, которую стащили у Капли. И подговорили Шлёпа сбить тебя с пути, чтобы ты их не нашёл. А Шлёп смекнул, что может получить еще больше, если поймает такого выдающегося кота для Котябского.
Леопардо уронил голову на лапы и вздохнул. Всё было зря!
— Спасибо тебе, Гулли. Если бы не ты, выдающийся мышонок, я бы утонул. И никогда не узнал бы, что у меня не было никакого друга Сухарика, а был только хитрый лис, который обманул меня и моих друзей.
— Когда-то Котябский чуть было не поймал меня. Мне удалось выбраться, и теперь я каждый день пытаюсь помочь тем, кто оказывается в беде под стенами замка.
— Ты герой, Гулли. Я вот умею летать, а что толку? — заметил Леопардо, повесив усы. — Ведь мог бы тоже приносить пользу.
— Успеешь, — ответил Гулли и добавил: — Вот только тебе нужно отдохнуть и набраться сил.
Леопардо прикрыл глаза и подумал, что когда так тесно, что нельзя поднять морды, засыпать гораздо легче. Правда, морда и без того не поднималась — от усталости.
8
Поутру Леопардо позавтракал с Гулли кусочком сыра и половинкой яблока и собрался в путь — обратно к друзьям. Нужно было сначала найти Уголька, а потом уже нести такие горестные новости о Сухарике несчастной Капле, которая считала лисёнка таким же сыном, как Тимошка и Веник.
Леопардо от этих мыслей развздыхался, и мурчание вовсе перестало ему удаваться — взлететь никак не получалось.
— Будь осторожен, добрый летающий кот, — сказал на прощание Гулли.
— Спасибо, Гулли! Надо же! А я ведь и подумать не мог, что однажды меня спасёт мышонок!
— Никогда не знаешь, где повстречаешь доброго друга, — пропищал Гулли и закрыл за Леопардо дверь.
Леопардо осмотрелся и обнаружил себя на том берегу, где возвышался зловещий замок Котябского. Впрочем, вблизи он не казался таким страшным. Так часто бывает, боишься чего-то, обходишь стороной, посматриваешь несмело и украдкой, а стоит только приблизиться — оказывается, это просто ёжик. Или просто тапок, рваный и мягкий от ветхости. Таким даже если и огреют, будет совсем не больно.
Вот и замок Котябского вблизи будто бы ужался и усох. Черный кирпич оказался темно-серым, а забор с колючими пиками — не таким уж высоким. Если подумать о чём-то добром и хорошенько завести мурчательный аппарат, то Леопардо мог легко перелететь через ворота.
Рядом с замком на опушке росло длинное, толстое и необычайно кривое дерево. На ветру оно помахивало и поскрипывало узловатыми ветвями, словно отгоняя от замка непрошенных гостей. Листва гудела, как рой сердитых пчёл, а корни вились по земле до самых ворот замка. Не дерево, а настоящий стражник!
Леопардо присел на лапы и задумался о том, что вот за этими колючими воротами сидит много хвостатых, на помощь которым никто не приходит. А он прошел такой длинный и опасный путь, чтобы спасти того, кому это было совсем не нужно. И только было повисли Леопардовы усы, как за его спиной раздался скрежет, рык и писк: «Держи! Дер-р-ржи!!!».
Леопардо прижал уши, но шерстинки-иголки на спине угрожающе зашевелились. Он вдохнул, выдохнул и решительно повернулся, чтобы достойно и бесстрашно сразиться с облезлой бандой Котябского.
За его спиной действительно оказались Шлёп, пес с кривой пастью и крыса с длинным хвостом. Вот только нападать на него они не собирались.
9
Им и вовсе не было никакого дела до Леопардо. Тройка разбойников окружила двух маленьких рыжешёрстных хвостатых, как две капли молока похожих на Сухарика.
Лисята прижали уши и отступили к дереву-стражнику.
«Сухарик!» — хотел было закричать Леопардо. Но не успел — на него рухнула тяжёлая сеть, в которой тут же запутались лапы и хвост. Леопардо закружился, забился в крепких путах, но всё было бесполезно, с каждым рывком он увязал в западне все сильнее.
«Попался, маленький летающий леопард!» — прогрохотал откуда-то сверху суровый человеческий голос.
Леопардо поднял глаза и увидел над собой человека — великана с маленькими глазами, кривой зубастой ухмылкой и руками, похожими на узловатые ветки дерева-стражника. Человек грохотал, как гром, скрежетал, как Шлёп, присвистывал, как длиннохвостая крыса, и тёмным одеянием будто бы сливался с серым забором и стенами замка.
Леопардо с ужасом смотрел на Котябского и не мог пошевелиться. Разумеется, не от страха, а из-за скользких и цепких пут, в плену которых он оказался.
У Леопардо вырвалось горестное «мя-я-у!», и он рухнул без сил. Как обидно, стоит только набраться храбрости и приготовиться к сражению, как тебе связывают все лапы!
И только Леопардо смирился с незавидной участью пленника живодёра, как случилось нечто неожиданное.
10
Живодёр закричал не своим голосом и замахал руками-ветками: «А-а-а-а-а!»
Леопардо приподнялся и обнаружил, что путы его больше не держат — рассыпаются на мелкие кусочки. Он осмотрелся и увидел, как друг Гулли быстро и ловко перекусывает веревки, а невесть откуда взявшийся Уголёк атакует со всех сторон Котябского клювом. Лисята, Шлёп, пес и крыса смешались в клубок и катаются по опушке под деревом-стражником.
И тут из клубка на миг вынырнула золотистая голова Сухарика.
«Леопардо, беги! Мы справимся!»
Голова нырнула обратно в вертящийся клубок, а Леопардо смекнул: зачем ему бежать, если можно лететь? От радости, что у него есть такие друзья — Гулли, Уголек и даже Сухарик — Леопардо не заметил, как во всю мощь завелся мурчательный аппарат, а рычащее-пищащий клубок, Котябский в обрывках сети и Уголек над Котябским — остались далеко внизу.
Лети, Леопардо, лети!
Леопардо парил, как воздушный шарик, не в силах совладать с силой радости, что так легко подняла его в воздух.
Но радость закончилась так же быстро, как заканчивается сметана на завтрак. Когда Леопардо поднялся еще выше, он увидел, что почти весь двор зловещего замка был занят тесными клетками с колючими стенами. А из клеток сотни глаз и хвостов были устремлены наверх — к нему, летящему над замком коту Леопардо: «Помоги нам! Спаси! Выручи!»
Собаки, кошки, еноты, лисы, бобры, кроты, крысы и мышата подпрыгивали, махали Леопардо лапами и хвостами. Кружились на месте и шатали клетки, лаяли, мяукали и пищали.
Не раздумывая, Леопардо бросился вниз. Хвостатые стали приветствовать его еще громче: «Чудо-кот, помоги нам! Выпусти нас из клеток! Спаси от Котябского!»
Леопардо остановился перед клеткой с маленьким напуганным енотом.
«Ты не сможешь нас выпустить, — грустно сказал енот, — ключи у Котябского. Спасайся сам. Скорее!»
Но Леопардо знал, что делать. Он снова поднялся над стенами замка и приземлился рядом с Котябским, которому Уголёк по-прежнему не давал покоя.
«Мерзкая птица! Оставь меня! Отцепись!» — ревел Котябский, не видя ничего вокруг.
Огромная связка с ключами выпала из кармана жилетки Котябского и валялась неподалеку. Леопардо схватил связку и хотел было снова взлететь, но ключи оказались такими тяжёлыми, что он тут же рухнул на землю прямо рядом с Котябским. И тут Леопардо почувствовал, как кто-то больно толкнул его в бок. Да так сильно, что Леопардо отбросило к самому дерева-стражнику!
«Котябский!» — с ужасом подумал Леопардо.
Но Котябский продолжал отбиваться от Уголька. А перед Леопардо стоял крошечный Гулли, держа над головой связку с ключами: «Лети за ворота! А я с ключами пролезу под землей!».
Через пару мгновений Леопардо и Гулли оказались во дворе с клетками. Если быть точнее, то Гулли даже немного раньше. Когда Леопардо приземлился, маленький и больше не грустный енот был уже на свободе.
Гулли открывал клетки, как скорлупки с орехами. Не успевал один хвостатый выйти наружу, как распахивалась следующая дверь, потом ещё одна, и ещё. В конце концов, у ворот выстроилась очередь из кошек, собак, бобров, кротов, лис, крыс и мышат, которые ликующе выкрикивали: «Леопардо! Гулли! Леопардо! Гулли!»
И вот Гулли отгрыз от связки последний, самый большой и тяжёлый ключ, а Леопардо взлетел и со скрежетом провернул его в замке темных ворот. Те распахнулись и, будто сорванная плотина, выпустили наружу толпу хвостатых.
Собаки, кошки, бобры, кроты, лисы, крысы и мышата побежали по разным тропинкам. И еще долго по лесу раздавалось счастливое эхо: «Леопа-а-ардо! Гу-у-улли!»
Убегая, каждый из хвостатых наступил на лежащего под деревом-стражником Котябского. Тот лишь раз приподнялся, чтобы посмотреть вслед убегающим зверям. Затем трусливо втянул голову в плечи и на четвереньках заполз в отныне пустой замок. Больше никто о Котябском ничего не слышал. Как и о Шлёпе с его коварными подельниками.
11
— Где же Сухарик? — спросила Капля, едва Леопардо и Уголёк приземлились в родном дворе.
— Да, где Сухарик? — завиляли в нетерпении хвостами Веник и Тимошка.
Леопардо и Уголёк переглянулись и поняли, что не знают, с чего начать рассказ — с того, как всё начиналось, или — чем закончилось.
— Кр-р-р, — задумчиво наклонил клюв Уголёк.
— М-р-р, — вторил ему Леопардо.
Капля заметалась из стороны в сторону в предчувствии недоброго.
— Вы его не нашли? Так ведь? Сухарик по-прежнему в беде? Наш Сухарик в беде!
— Капля, дело в том, что он не совсем наш Сухарик, — грустно сказал Леопардо.
— И никто его не похищал. Он ушел сам. Кр-р-р.
— Как это? Он же… Он же наш Сухарик. Он мне как сын.
— А нам был как друг. Но на самом деле он — лиса. Не стоило нам ему доверять, — Уголёк сердито клюнул ветку.
— Не всё так просто, — Леопардо захотелось скорее рассказать, как Сухарик и его брат Листик сразились со Шлёпом, пока он выбирался из западни. Но с чего начать? И как сказать о том, что он чувствовал: Сухарик — друг, несмотря ни на что!
— Да, всё не просто, — послышалось у них за спиной.
Леопардо, Капля, Уголек и Веник с Тимошкой обернулись на знакомый голос. Неподалеку стоял Сухарик и его брат Листик. Как и Веника с Тимошкой, их было сложно отличить друг от друга. Оба в золотистых шубках, с острыми мордочками и виновато прижатыми к голове ушами.
— Простите меня, друзья, — сказал Сухарик.
— Это всё я виноват, — сказал Листик. — Когда я нашел Сухарика, то убедил его, что собаки не могут дружить с лисами. Ведь из-за собак мы потеряли маму и друг друга. Я уговорил Сухарика отомстить вам и сбежать, прихватив всю еду. Когда мы поняли, что вы ищете нас, мы подкупили Шлёпа едой, чтобы он сбил вас со следа. А потом узнали, что Шлёп задумал заманить Леопардо в ловушку Котябского. И тогда вернулись, чтобы всё исправить…
— Так вы вернулись из-за меня? — Леопардо почувствовал, как лапы легонько оторвались от земли. Пришлось схватиться за траву, чтобы не взлететь от радости. Сухарик — всё-таки друг! А значит, всё не зря!
— Да, из-за тебя, Леопардо. И… Простите нас, пожалуйста.
Лисята расступились и Леопардо, Уголек, Капля и Веник с Тимошкой увидели за их спиной большущий мешок, от которого необычайно вкусно пахло. Капля почуяла ветчину, Веник с Тимошкой — сосиски, Уголёк — ароматный хлеб, а Леопардо — яблоки.
— Пока Котябский не очнулся, мы побежали в замок и взяли там еды. Унесли, сколько могли, — сказал Сухарик. — Подумали, что вам пригодится, раз уж мы украли все запасы.
Капля не могла сдержать слёз, и чтобы их скрыть, уткнулась мордой в Тимошкину макушку.
— Кр-р-р! О, перо и зёрнышко! Как вы смогли донести такой огромный мешок? — воскликнул Уголёк.
И тут из-за мешка выглянул крошечный мышонок Гулли.
— Я подумал, что не могу пропустить пиршество, да ещё и в компании таких замечательных хвостатых! — пропищал Гулли. — И помог новым друзьям донести лакомства.
— Никогда не знаешь, где встретишь доброго друга, — Сухарик наклонился и подставил Гулли мордочку. По ней мышонок забрался на Сухарикову макушку и удобно на ней расположился.
— Так чего же мы ждём? — воскликнул Леопардо. — Начинаем наш пир! Пир в честь наших новых добрых друзей!
— И в честь летающего кота, который победил самого Котябского — грозу всего хвостатого мира, — торжественно пропищал Гулли.
Когда друзья заняли места каждый рядом со своим лакомством, все услышали странный звук — то ли всхлип, то ли карканье, то ли щебетанье. Исходил он от Уголька, который ронял одну слезу за другой, прикрывая клюв крылом.
— Уголёк, ты чего это? — удивился Леопардо. — Ты чем-то расстроен?
— О, что ты, Леопардо! Я… Я растроган и… И окрылён! О, перо и зёрнышко, кажется, это самый лучший день в моей вороньей жизни!
Угощений хватило на три дня веселья. Леопардо вновь и вновь рассказывал о том, как дал дёру от Шлёпа и его подельников, как принял Гулли за подводного великана и как был счастлив, когда понял, что Сухарик — самый что ни на есть настоящий и большой друг. И что все это было не зря.
Позднее Сухарик и Листик попрощались с друзьями и отправились обратно в лес. Там их ждала родная мама-лиса и счастливая лесная жизнь. А Гулли так и остался с новыми друзьями. И вся хвостатая округа завидовала этой компании — летающему коту с тёмными пятнами на спине, иссиня-чёрному ворону с сизой манишкой, трём дворовым собакам и силачу-мышонку.