Тамара Жукова
Как у той ли реченьки Смородинки,
Как у той ли грязи, грязи черные,
Как у той ли берёзыньки покляпоей…
Из русской былины
Июль щедро отдавал ласковое тепло всему, что жаждало продолжения лета: горячим городским крышам, раскидистым кронам деревьев вокруг домов, млеющим под солнцем пёстрым цветам под окнами, голубям, попрошайничающим около торговых рядов на городской ярмарке, куда Вера отправилась за семенами для дачного огорода.
На обширной рыночной площади, напоминавшей разворошённый муравейник, прилавки ломились от обилия вещей: маялись на узких плечиках столь полюбившиеся покупателям нейлоновые куртки, привлекали взгляд пестротой клетчатые мужские рубашки, разноцветные женские халаты, какие-то блестящие кружевные юбки; на подставках красовалась обувь на все вкусы и сезоны; на складных столиках сверкала перламутром фарфоровая посуда. А вот и длинный продовольственный ряд, окрашенный всеми цветами радуги — от тёмного фиолета азербайджанских баклажанов до ярко-жёлтого пламени астраханских дынь. И, наконец, яблоки — крупные, необыкновенного янтарно-медового цвета с розоватым румянцем.
— Откуда такие красивые яблоки? — спросила Вера.
— Из Орла, — как-то грустно ответил седовласый продавец. Она посмотрела на незнакомца, старательно поправлявшего вид своего временного пристанища — рабочего места, и задумалась. Наверное, нелегко ему здесь, в этом шумном, неспокойном, как кипящий котёл, месте. Да и дорога дальняя, а нежный сладкий товар надо сохранить во что бы то ни стало. И вдруг она почувствовала, как отчаянно забилось её сердце, ведь эти яблоки с её малой родины, покинутой много-много лет назад!.. Как там сейчас? Как живётся людям, лица которых всё ещё удерживает её память?…
Она купила немного яблок, расплатилась с продавцом, на прощанье одарив его тёплым взглядом, будто родного человека, и, уходя, несколько раз оглянулась на прилавок, словно что-то тянуло её назад. Потом, глубоко задумавшись, медленно побрела по дорожке тенистого парка, в эту минуту тоже почему-то напомнившего ей тропинки далёкого детства. Дома села за стол, взяла самое крупное яблоко, надкусила тонкую, отливающую медовым цветом кожицу — и вдруг слёзы стали душить её. Было больно и горько: тоска по далёкой стороне, по маленькому уютному домику на опушке бескрайнего лесного моря, оказывается, скрывалась в душе всё это время, как невыявленная болезнь.
Поздно вечером она включила компьютер. Захотелось отыскать на спутниковой карте родной посёлок, а также деревушки, изумрудными островками окружавшие незабываемый лесной край с востока, где начиналась равнинная степь. Все эти картины стойко держались в сознании, и она всё больше погружалась в воспоминания.
Волнистую местность в лесу и вокруг селений изрешетили глубокие овраги, по дну которых сочились топкие ручьи, умело превращаемые поселянами в роскошные, опушённые бахромой из ивняка пруды. На высоких берегах рукотворных водоёмов ютились деревенские домики с прилепившимися к ним ветхими сараями для скота, покрытые белёсого цвета соломой или, в лучшем случае, тонкой щепой, называемой в этих местах дранкой. Жарким летом пруды привлекали к себе всех, кто хотел окунуться в прозрачную воду и насладиться ласкающей прохладой целебной природной ванны, будь то животные или люди. Морозной зимой берега превращались в ледяные горки, с которых, перекликаясь, катались на санках весёлые ребятишки. Из печных труб сизым столбом тянулся вверх дым, дополняя своеобразный дух сельской стороны густой остротой. Этот неповторимый запах уже никогда больше не приходилось почувствовать…
Карта открылась, хотя и не сразу, и Вера увидела с заоблачной высоты далёкого спутника и с вершины своей взрослой жизни волнующие контуры дорог детства с вполне просматривающимися знакомыми очертаниями селений. На тёмной ночной карте завораживающе мерцали четырёхугольные крыши немногих строений, излучая неясный свет, притягивая к себе, и она, растроганная, с трепещущим сердцем, представила себе обитателей — конечно же, там сейчас кто-то живёт и, может быть, вспомнит своих бывших соседей!
Родной посёлок, который в те годы ещё только начинал строиться и, по её предложению, должен был называться Мирным в честь начавшейся в те годы экспедиции на Северный полюс, просматривался менее всех, видимо потому, что уже тогда люди покидали лесной край, уезжая к родственникам на более привлекательный, развивающийся Донбасс, да и её дома уже давно не существовало…
Да и как там жить?! Колодец постоянно пересыхал, и воду приходилось носить на коромысле из соседней деревни. Магазина не было, выручало своё хозяйство. До города, который находился в двадцати километрах, добирались летом на телеге, а зимой на санях, благо лошади тогда ещё водились в лесхозе, который создавался не только для того, чтобы использовать лесные богатства, но прежде всего для их сохранения. Отец Веры как раз и занимал должность инженера охраны леса. Иногда в город ездили на машине директора, чтобы купить всё необходимое, поэтому Вера, её младшие брат и сестра были как-то одеты и обуты, а все вещи тогда носились долго, и жизнь совсем не казалась беспросветной — все были счастливы, ведь уже больше десяти лет прошло после страшной войны…
О ней напоминало многое: безрукие или безногие инвалиды войны, которые стойко преодолевали трудности своей нелёгкой жизни, зарастающие окопы и воронки от бомб, ржавые неразорвавшиеся боеприпасы, попадавшиеся в лесу и всегда вызывающие животный страх, ужасающий вид разрушенной до основания церкви соседнего села. А сколько солдатских могил с крестами вместо памятников встречалось в поле и у дорог! Однажды в лесу были найдены обломки самолёта эскадрильи «Нормандия-Неман», участвующей в освобождении города Орла, что стало большим событием не только для местных жителей, но и для всего края.
Жилые дома тоже не пощадила война, поэтому и было организовано лесное хозяйство — на большой поляне расчищена территория для строительства рабочего посёлка, маленькой конторы и просторного клуба. В километре от административного центра, на опушке леса, где находилась лесопилка, образовалось ещё одно поселение, а впоследствии появилась и начальная школа, в которой работала мама. Здесь и нашлось место для родного дома.
От северных ветров строения защищал многовековой сумрачный бор, куда вели какие-то загадочные полузаросшие тропинки, манящие в неизведанное, и так хотелось протиснуться сквозь густые кудри орешника, нависшие над ними, и проникнуть в лесную тайну!
Чаще всего они вели на вырубки или сенокосы, но детское воображение рисовало совсем иные картины. И действительно, стоило зайти подальше, как появлялся просвет, и взору начинали открываться необыкновенные светлые пространства, местами захваченные пышными кустами малины, смородины и ивняка, похожие на роскошные залы с высокими зелёными стенами. Посреди этого великолепия обычно находился причудливый лесной овраг, на крутых склонах которого под корнями диких яблонь сказочно прятались едва заметные лисьи норы. Воздух вокруг дышал лесными ароматами. Сотни насекомых выводили праздничную мелодию встречи, им вторили птицы, перекликающиеся на разные голоса, тоненько кричали обеспокоенные лисицы.
А на юге и востоке начинались плодородные степи. Оттуда чаще всего набегали лиходеи-дожди, обильно орошая жёсткие суглинки зарастающих молодыми саженцами лесосек и рыхлые благодатные чернозёмы колхозных полей, простирающихся на многие километры. После ливня из окна террасы сквозь туман начинали медленно проглядывать тёмные силуэты могучих великанов — старых дубов, вольготно разросшихся вдоль опушки, словно преграждая путь к лесным сокровищам. Возле дома находился ещё один верный страж — высокая красавица берёза, удивительным образом разделившаяся на два ствола, у одного из которых во время войны снарядом срезало верхушку. Но дерево совсем не чувствовало себя увечным, продолжая тянуться ветвями ввысь и вширь. Как хорошо было, забравшись на тесно сплетенные природные мостики, помечтать о бескрайних просторах за пределами маленького селения, представить дорогу в далёкий город, где ещё не приходилось бывать, но куда очень тянуло!
Вера вспоминала прошлое, а тёплый фосфоресцирующий свет продолжал литься из воображаемых окон. Может быть, работала находившаяся рядом пилорама, или кто-то другой облюбовал для своего жилища опушку леса, но главное, что этот мир существовал.
Спутниковая карта не позволяла рассмотреть знакомую территорию ближе, но грустное чувство утраты всё более охватывало Веру. «Ах, как хочется вернуться… в городок. На нашу улицу в три дома, где всё просто и знакомо, на денёк», — звучали в душе слова известной песни. И неожиданно пришло успокоительное решение — обязательно навестить далёкий край, подышать родным воздухом, окунуться в прелесть детских лет.
Брат Иван и сестра Антонина тоже жили в Подмосковье, и с ними долго договариваться не пришлось: всем хотелось наконец встретиться, обняться, погрузиться в воспоминания, провести вместе незабываемые счастливые минуты.
Долго не размышляли. Выехали солнечным летним утром на автомобиле Артёма, сына Веры.
Артём не совсем понимал, для чего родственники задумали навестить место, где они не бывали больше сорока лет и где теперь и знакомых-то не найти. «Сами не знают, зачем едут, да ещё и восьмилетнюю Катю взяли», — недоумевал он, переживая из-за того, что далеко не новая машина имеет большой пробег и может подвести, ведь дорога дальняя и незнакомая. Но лица путешественников светились от счастья, от предвкушения встречи с детством, а особенно радостной выглядела племянница Катя, которая пока ещё в дальних странствиях не участвовала, и всеобщее радужное настроение стало передаваться и ему.
Мелькали за окном впечатляющие автомобильные эстакады Москвы, многочисленные огромные торговые и промышленные сооружения вдоль магистрали, ведущей из области, перемежающиеся с заросшими разнотравьем лесополосами. Масштаб перемен поражал. Не успели проехать мимо торгового центра, похожего на огромный корабль, застрявший в пустыне, как начинались ряды гигантских складов с выстроившимися оранжевыми снегоуборочными машинами, застывшими в ожидании трудной зимней битвы со снегом, темными трудягами-экскаваторами, опустившими пока ещё ничем не запачканные ковши, новенькими блестящими легковыми автомобилями, готовыми вот-вот ринуться в путь. Урбанистический пейзаж поглотил под собой все пространство вдоль трассы и не хотел заканчиваться, а уже мечталось о просторе, о лесной тишине.
Но постепенно картина менялась. Потянулись поля поспевающей желтой пшеницы, розовой гречихи, зазеленели на солнце дружные всходы овощей на длинных ухоженных грядках. В светлой дымке обозначилась линия далёкого горизонта, будто стал виден край земли. С высокого неба на посевы лился тёплый свет.
— Бабушка Тоня, а вон коровки гуляют! — воскликнула вдруг Катя.
— А ведь и правда! — удивилась Антонина. — Давно мы такого не видели!
Действительно, недалеко от шоссе просматривалось большое стадо пятнистых коров, старательно выщипывающих траву на обширном лугу. Все просто оторопели от неожиданности и, не отрываясь, как и Катя, наблюдали за животными.
— Вот только бычка почему-то нет, — сказала Антонина.
— А может быть, он там, — предположил Иван.
— Его там нет. Когда я училась во втором классе, нас водили на колхозную ферму. Бык стоял в отдельном стойле. Он был, по сравнению с коровами, очень большой, просто гигант! Особенно впечатляла его огромная голова. Кстати, это было весной, когда закончился корм, животные ослабели, и начался падёж. Поэтому они висели на ремнях. Если бы они слегли, то сил встать у них бы уже не было бы. Я никогда не забуду эту картину.
— Катюша, — обратилась она к заплаканной девочке, — потом начинала расти травка, и коровки выздоравливали
К разговору присоединилась Вера:
— Да, животные всегда были рядом с нами. Утром мама доила корову, разливала молоко в стеклянные банки для себя, а один литр оставляла. И вот часов в девять утра раздавалось знакомое дзеньканье: это по посёлку проезжал на телеге молокан. Он стучал половником по алюминиевому бидону, жители дружно выходили из домов и сдавали часть надоя в пользу государства. Так начинался каждый новый день…
Дорога бежала по равнинной местности. Солнце поднималось всё выше, открывая взору расширяющееся цветущее пространство, окутанное лёгкой дрожащей дымкой. Из травы стремительно вылетали и уносились в небесное марево, унося в клювах добычу, хлопотливые стрижи и ласточки — предвестники жаркого дня. Вот за окнами машины медленно поплыли многокилометровые яблоневые сады. Ветки невысоких деревьев, привязанные заботливыми руками к деревянным подпоркам, поблёскивали изумрудами ранних плодов.
— Значит, скоро приедем, ведь Орловский край всегда славился яблоками, — проговорила Антонина. — Но наш молодой сад тогда ещё не плодоносил. Только перед самым отъездом наконец-то удалось попробовать фрукты.
— А помнишь, как мы ходили в овраги за малиной? — продолжила воспоминания Вера.
— Да, конечно. Помню эти густые, душистые заросли. Немудрено было, набрав полное ведро ягод, сорваться с крутого склона, чудом избежать переломов и вывихов, а затем подняться наверх и снова начать собирать. А как приятно принести домой целое ведро лесной малины!
— А звери вам не встречались в оврагах? — спросила Катя.
— Звери, Катенька, наблюдали за нами издали, спрятавшись в чаще, — ответила Антонина, — но больше мы боялись змей, которые в наших краях водились в изобилии. Они так расплодились вокруг лесопилки в древесных отходах, что даже заползали в дома. Утром встаёшь с постели и думаешь: не наступить бы на гадюку.
— Это же очень страшно! — разволновалась девочка.
— Но потом мы обосновались в новом доме, где им, видимо, не нравилось, и они нас больше не беспокоили.
— Да я и вообще не помню никаких змей! — заметил Иван.
— Ты был маленький. А как мы с тобой от волка бежали — тоже не помнишь? — спросила брата Вера. — Правда, о том, что он бродит вдоль опушки, нас предупредили, и поэтому удалось уберечься от нежелательной встречи. Только мне пришлось тащить толстого мальчишку на закорках!
— Ну, спасибо за спасение! — рассмеялся Иван.
В пути были уже несколько часов. Всё многоцветное пространство вокруг, контрастирующее с привычным каменным городским укладом, радовало взгляд, вселяло надежду на волнующую встречу с милыми сердцу родными местами.
Вот она какая — средне-русская равнина, Центральная Россия! Видно было, что сельское хозяйство развивается. Да и утомили уже урбанистические пейзажи.
— Катюша, а ты знаешь, кого победил Илья Муромец по дороге в Киев? — спросил Иван.
— Конечно знаю: он сразился с Соловьём-разбойником, который сидел на девяти дубах и сбивал всех с ног громким свистом.
— А ведь эти девять дубов как раз и находятся в местах, где мы сейчас проезжаем. В этих краях есть село Девять Дубов, и речка Смородинка недалеко протекает, и местечко под названием Черногрязка имеется. Совсем как в былине, хотя она рассказывает о событиях двенадцатого века. И ещё здесь должна быть берёзонька покляпоея, то есть покривившаяся, — продолжил Иван.
— Ну, берёз здесь хватает! Каждое лето мы собирали землянику в берёзовой роще. А какой необыкновенный запах в лесу! Он только здесь такой — в наших лесах! — убеждённо добавила заядлая ягодница Антонина.
Вера тоже присоединилась к разговору и поведала болховскую легенду о банде, грабившей купцов, совершавших путь из Москвы в Киев:
— Это как раз наша дорога — из Белёва в Болхов, которая проходила через глухой дремучий лес и топкие болота. Когда кто-то собирался ехать в Киев по этой дороге, то родственники прощались с ним, словно провожали на смерть, потому что в лесах прятались разбойники. Они грабили путников и убивали. Именно об этом рассказывает легенда о разбойнике Кудеяре — тоже местная… А вот болховчан бандиты щадили и даже делились с ними.
— А на нас разбойники не нападут? — забеспокоилась девочка.
Все уверили её, что эти события происходили в далёкие времена, и сейчас путь безопасен.
— Как ты себя чувствуешь, не устала? — позаботилась о девочке Антонина.
— Хорошо чувствую. У меня утром была температура сорок. Мама сказала, что всё в порядке.
— А мне она ничего не сказала! — удивилась Антонина.
— Ну, это тридцать шесть плюс четыре. Получается сорок.
— Молодец! Хорошо считаешь, — подключился Иван.
Артём теперь уже не разделял всеобщего благодушия, так как путешествие всё больше утомляло его: рытвины, ухабы мешали быстрой езде. Чувствовалось, что дорожные службы в этих краях редко появляются. «Прямоезжая дорога заколодела, заколодела дорожка, замуравела», — как-то неожиданно всплыли строчки из упомянутой Иваном былины. Он хоть и вслушивался в интересный разговор родных, но думал о том, к кому обратиться после поездки для проведения диагностики — в автосервис или к знакомым автослесарям.
— Артём, ты какой-то грустный сегодня. Послушай анекдот: «Полицейский останавливает машину и даёт водителю тысячу рублей:
— Вы первый, кто проехал этот перекрёсток без нарушений.
— Вот хорошо, я теперь наконец права куплю, — говорит водитель.
— Да не слушайте его! Чего по пьяной лавочке не скажешь?! — вступает в диалог жена.
Тут высказывается тёща:
— Я вам говорила, что на ворованной машине далеко не уедешь».
Вмешалась Антонина:
— Там ещё из багажника голос: «Что, уже границу переехали?». Не отвлекай, пожалуйста, водителя во время езды.
— Да дорога-то совсем пустая, мы одни едем, — заметил Иван.
Действительно, путешественники чувствовали себя так, будто оказались в другом государстве: их никто не догонял и навстречу им не попадался. Лишь иногда выныривал из полей и шёл на обгон один и тот же микроавтобус, принадлежащий известной агрофирме.
— Давайте остановимся и перекусим, — предложила Вера. — Надо подыскать какие-нибудь кустики, где мы сможем спрятаться от жары.
Достали из пакетов всё необходимое для отдыха и уже приготовились сделать остановку в тени показавшейся вдали придорожной ракиты. Оставалось немного проехать вперёд и удобно свернуть в сторону, чтобы избежать попадания в водосточную канаву.
Вдруг на машину начал надвигаться какой-то огромный тёмный ком грязи. Лобовое стекло стремительно затягивало чернотой, и дорога уже почти не просматривалась.
— Сворачивай!- закричал Иван.
«Намечается что-то противоестественное!» — промелькнуло в голове Артёма. Но сворачивать было некуда, поэтому он приготовился к удару. Женщины закрыли лица руками, а Катя вцепилась в руку Ивана и не отпускала. Все ожидали страшного. Надеясь, что эта плотная масса не пробьёт лобовое стекло, Артём притормозил. Раздался громкий шлепок — и свет померк. Остановились, вышли из машины, осмотрелись. Оказалось, что это был огромный пчелиный рой.
— Это пчёлки? — спросила испуганная Катя. — Они все разбились! Очень жаль их!
— Но ведь они сами виноваты, зачем на дорогу вылетать, — взялся успокаивать её Иван. — Ты ведь не переходишь дорогу на красный свет? Вот и им надо было выучить правила движения.
— Не смейся над ребёнком. Пчёлок в самом деле жаль, — урезонила его Антонина.
— Вот у нас и отдых! — сменила напряжение Вера, — Надо было раньше об этом подумать. И пчёлы бы уже пролетели мимо к этому времени. У наших соседей в посёлке тоже была пасека. Иногда крылатые труженицы кусались, но это считалось полезным. А помните, как рой пчёл сел на берёзу, которая росла возле нашего дома? Пчёлам она очень нравилась, да и мы любили отдыхать на разросшихся веером ветвях.
Иван не поддержал разговор: он мало что помнил из своего деревенского детства и предпочитал город. Артём тем временем, сожалея о том, что согласился на поездку, отмывал машину. Катя, которой всё вокруг казалось интересным, подошла к обочине дороги и увидела на гигантском листе лопуха скопление божьих коровок.
— Идите все сюда! — закричала она. — Тут божий коровник!
Все рассмеялись. Вера с Антониной тоже решили посмотреть на чудо.
— По народным приметам это значит, что нас ждут счастливые события. Ведь божьи коровки — посланницы Бога, — резюмировала Вера.
— Хотелось бы! — произнесла Антонина.
Скоро путь продолжился. За окнами машины мелькали уютные деревушки, прячущиеся в зелёном тумане садов. Около аккуратных домиков иногда можно было увидеть деревянный колодезный журавль с нехитрым механизмом для подъёма воды. Низкие заборчики выдавали присутствие в хозяйствах каких-либо транспортных средств, чаще всего мотоциклов.
Движение на дороге, которая понемногу спускалась в низину и, должно быть, стремилась к реке, становилось плотнее. Впереди двигались несколько легковых машин и всё тот же шустрый микроавтобус. Иногда путь заслонял медлительный колёсный трактор с болтающимся прицепом, заставляя Артёма нервничать. И вот вдалеке показались очертания города.
— А ведь это Болхов, и мы уже на родине! — воскликнула Антонина. — Угадываю его по множеству церквей. Помнится, их здесь больше двенадцати, не считая разрушенных во время войны. Это прямо-таки второй Суздаль.
— Болхов! Древнейший город! Наконец-то мы у цели! — вторила сестре Вера. — Может быть, жизнь возникла в этих местах ещё до основания Москвы, ведь эта территория находится южнее. А вы знаете, что первыми здесь проживали балты?
— Этого не может быть! — включился в разговор Иван. — Это же совсем другой народ. Ты что-то путаешь, сестра.
— Ты помнишь, как называется река, на которой возник этот город? Это река Нугрь, приток Оки. А наш посёлок где? Недалеко от реки Цкань. А это балтские гидронимы. Кстати, и название реки Москвы возникло тогда же. Потом балтов (родственные им народы — поляки, латыши и литовцы) потеснили вятичи, то есть восточные славяне. Но это происходило в глубокой древности — ещё до пятого века нашей эры. Кстати, вятичи долго считались непокорным народом, потому что обитали в дремучих болотистых лесах. Жили они в домах, напоминавших землянки. Для того, чтобы обороняться от врагов, выкапывали глубокие рвы, заполненные водой. Киевскому князю было очень трудно подчинить их.
— Откуда ты всё знаешь? — с удивлением спросил Иван.
— Я много читала, прежде чем отправиться в поездку. Кстати, в этой местности встречаются вятичские курганы. Один из них находится в четырёх километрах от нашего дома и, кстати, очень впечатляет своей необычной трапециевидной формой.
— И сейчас в Болхове живут вятичи? — решила уточнить Катя.
— Конечно, Катюша. Но сейчас все мы называемся восточными славянами.
Артём не включался в этот разговор, потому что не переставал думать о своём, ведь придётся возвращаться обратно по тому же «убитому» шоссе. Это из Орла, который находится южнее Болхова, должно быть, ведёт ухоженная трасса, так как между городами существует автобусное сообщение. А здесь требуется предельное внимание. Да и скорее бы всё это закончилось!
Остановились в гостинице «Болховская старина». Оказалось, что это старое монастырское строение. Комнаты представляли собой бывшие кельи с овальными окнами, длинным столом вдоль стены и узкими кроватями. Удобства были, конечно, но избалованным заграничными поездками путешественникам всё это не могло понравиться. К тому же столовая, находящаяся рядом, использовалась только банкетов. Пришлось искать кафе. Дорогу спрашивали у редких прохожих. Медленно поднимались на холм, любуясь величественными храмами на вершине, освещёнными дневным солнцем.
Это удивительно, но город совсем не изменился, будто цивилизация обошла его стороной. Те же старинные купеческие двухэтажные строения девятнадцатого века, множество одноэтажных домиков, та же торговая площадь. Время здесь словно остановилось.
— Как мне знакомы эти улицы! Будто мы и не уезжали отсюда, — заметила Антонина.
— Да, изменений никаких! — подтвердила Вера. — Но храмы впечатляют. Вот уж где действительно средоточие русской храмовой красоты!
— Да и девушки здесь, наверное, очень красивые. Ведь первая жена царя Алексея Михайловича, мать царевны Софьи, — болховчанка. В царский дворец Марию Милославскую взяли за красоту, — вступил в разговор Иван. — Может быть, мы тоже здесь нашему Артёму красавицу-невесту сыщем?
— Да тебе, братец, всё бы только про девушек думать! Пора бы и успокоиться, женатый ведь! — укоризненно произнесла Антонина.
— Пойдёмте же в кафе, пообедаем, — заторопила всех Вера. — Надо покормить ребёнка и нашего лоцмана! Ведь так, Иван?
— Лоцман у нас молодец! Вот ещё один анекдот вспомнил, совсем маленький: «Водитель рассчитывается в придорожном буфете.
— Молодой человек, пакет будете брать?
— Нет, до машины в руках донесу.
— На внедорожнике ездите, а на пакетах экономите!
— Так потому на внедорожник и хватило!».
Артём со смехом подтвердил: «А вот это как раз обо мне!».
Антонина высказалась против обеда:
— Я вернусь в гостиницу, не пойду с вами. Меня преследуют тяжёлые воспоминания. Когда-то я приехала сюда навестить в Болховской больнице отца. Он пролежал всего неделю из-за проблем с сердцем. Когда я спросила на сестринском посту, где его палата, медсестра ответила, что он умер. А мне было шестнадцать лет! Так страшно стало! Я чуть не упала в обморок.
Иван тоже не проявлял желания разделить трапезу: ему хотелось скорее зайти в магазин и купить что-нибудь крепкое, чтобы «развеяться», как он выразился.
— Тонечка, неужели вы нас одних оставите? — упрашивала Вера. — Нам без вас будет скучно. Правда, Катюша?
— Да, раскапризничались. Взрослые люди, а не умеют себя вести! Не успели до места добраться, а уже разъединились.
— Устами ребёнка глаголет истина, — заключила Вера, и все отправились в кафе.
Перекусили наскоро, чтобы сэкономить время, немного подышали свежим воздухом в сквере у кафе и наконец продолжили путешествие.
Настроение царило приподнятое, много вспоминали разного.
Антонина не без содрогания поведала о том, с каким риском зимой приходилось добираться до школы, которая находилась в пяти километрах в соседнем селе Красникове. По заснеженной дороге шёл трактор-лесовоз. За ним тянулся огромный тяжёлый прицеп — сани, представлявшие собой шесть колодцев полуметровой высоты, сложенных крест-накрест из брёвен. Надо было подойти к дороге, выбрать момент и запрыгнуть на движущийся транспорт — и при этом ухитриться не упасть под тяжёлые полозья или не столкнуть под них кого-нибудь из других экстремалов. И это было нормально, более того, «лесхозским» детям ребятишки из окрестных деревень завидовали!
— Неужели по-другому нельзя было попасть в школу? — сурово произнёс Артём, который не мог представить себе такие рискованные способы передвижения.
— Так это гораздо лучше, чем целый час барахтаться в сугробах, прийти в промокшей одежде, не заснуть на уроках от усталости и потом таким же образом, по бездорожью, возвращаться домой. Может быть, это была инициатива самого тракториста, жалеющего нас, — в один голос ответили ему Вера и Антонина.
— Тоня, а в космос по дороге в школу вы с друзьями не летали? — лукаво продолжила тему Вера. — А мы летали. Если на росстанях собиралось много ребят из разных мест, то ползли на занятия прямиком по непролазным сугробам. Над самым глубоким оврагом после снегопада всегда нависала лавина снега. Мы прыгали в эту лавину и вместе с ней в снежном облаке, испытывая восторг, летели на дно, мягко приземляясь. За время уроков успевали высохнуть. Никто никогда не болел.
— Весёлая была у вас жизнь! — не без иронии произнёс Иван.
Ему не посчастливилось принять участие в таких отчаянных забавах: после переезда он учился в школе, располагавшейся на соседней городской улице. И Катю на учёбу Антонина провожала в течение всего первого года, и потому девочка вообще не понимала, о чём речь.
Антонина также рассказала, как однажды после уроков все ученики прибежали на колхозное поле посмотреть на чудо — на самолёт, впервые прилетевший из Орла.
— Да, в Красникове существовал аэропорт, и самолёты АН-2 совершали регулярные пассажирские рейсы в Орёл, то есть работала сельская авиация, — подтвердила Вера и продолжила:
— А вот в село Знаменское, которое мы сейчас проезжаем, — наш районный центр — добирались, как говорится, на перекладных. Меня, пятиклассницу, однажды холодной зимой привозили сюда на санях на конкурс юных вокалистов.
— И ты победила? — заинтересовалась Катя, увлекавшаяся велосипедным спортом и уже не раз занимавшая призовые места среди девочек своей возрастной группы.
— Мы долго-долго ехали. Это сейчас мы проскочим это расстояние за несколько минут. Помню, как-то сразу я оказалась на сцене перед большим залом и от испуга запела не с той ноты. Всех, кто меня выбрал, подвела.
— А какую песню ты должна была исполнить? — спросила Антонина.
— Эту песню я с мамой разучивала. Начиналась она так: «Лишь только в лесочке весною кукушка начнёт куковать…». Как будто про наш посёлок! Я и сейчас её помню, как-нибудь вам спою.
— Бабушка Вера, спой сейчас!
— Катя, обязательно спою, но сейчас мы уже подъезжаем к нашему дому.
— Значит и дом есть? Мы там поживём немного?
— Нет дома, Катенька, — уже давно! Его разобрали по брёвнышку, а затем увезли в Болхов. Теперь он там.
В разговорах не заметили, как подъехали к посёлку, торопливо выбежали из машины.
— А вот и наша яблоня! — в один голос закричали Антонина и Иван, перешли через сырую канаву у дороги и начали рвать яблоки — мелкие и кислые. Они принялись грызть их и даже не морщились, будто это были райские плоды.
— Как же здесь всё заросло! — печально произнесла Вера, пытаясь отыскать что-то похожее на лесную опушку. Но вокруг тревожно шумел глухой лес. Не было нового здания начальной школы. Исчез дом лесника, или, как его называли в округе, кордон. Мелколесье обошло пилораму, лишь виднелась почерневшая груда древесных опилок у входа в ветхое строение. Почти не различалось место, где находились дом и сад. Сквозь густые заросли уже не проступали величественные силуэты могучих дубов. Лишь сердечный друг берёза, постаревшая, покрывшаяся корявыми наростами, но всё ещё узнаваемая, продолжала притягивать взгляд, обещая привычный отдых в раскидистых ветвях.
Антонина подошла к дереву и прижалась к нему щекой, как к близкому человеку. Вера едва сдерживала рыдания. Иван тоже смахнул слезу со щеки. Только Артём и Катя молча стояли рядом, не понимая сильные чувства старших, ведь они ещё никогда не покидали родину.
За пять минут доехали до лесхоза. Когда-то ночью десятилетняя Вера, страшась темноты и волков, бегом преодолела это расстояние менее чем за полчаса, чтобы сообщить руководству о пожаре на электростанции, обеспечивающей работу пилорамы. Подвиг её остался незамеченным, так как локомобиль (так называлась станция) всё-таки сгорел, несмотря на усилия всех, кто пытался потушить пожар. Но зато после этого в хозяйство провели электричество.
Также она помнила, это изменение их патриархальной жизни, хотя керосиновая лампа теперь была не нужна, тоже таило опасность. Однажды во время сильной грозы молния попала в электрический щит, находившийся в углу комнаты под потолком. Воды, конечно, оказалось недостаточно, и мама заливала огонь коровьим молоком прямо из трёхлитровых банок.
Всё это промелькнуло в её сознании за те минуты, пока ехали по узкой глухой дороге в лесхоз.
Но и там, в гуще чёрного леса, доживали свой век несколько покосившихся сарайчиков да полуразвалившийся кирпичный дом директора лесхоза… Но где же люди? Всё ещё казалось, что вот-вот кто-то появится, выйдет навстречу, объяснит происходящее… Нет, всё было тихо… Никаких звуков жизни!..
Все в оцепенении стояли на дороге, оглядываясь по сторонам.
— Но ведь на спутниковой карте из окон виден свет! — проговорила Антонина в чрезвычайном волнении.
Артём печально ответил:
— Это всего лишь отблески. Такое свойство у спутниковой карты…
Долго и потерянно молчали, с болью думая о том, что было причиной леденящего душу опустошения. Должно быть, их друзья-одноклассники тоже не захотели жить на отдалённой территории, без связи с городом, в условиях отсутствия элементарных удобств, без возможности получить профессию. В этой лесной колыбели не могли исполниться ничьи мечты…
Наконец Вера, хотя тоже чувствовала себя совершенно озадаченной, так как была инициатором этой поездки, приняла решение:
— Одно расстройство! Едем обратно. Нам надо попасть на кладбище и покрасить ограду на могиле отца. Хотя дорога в Ячное тоже заросла — я это уже заметила — и надо искать другую.
Сели в машину. Не успели опомниться, как за две минуты оказались на бывшем гречишном поле, теперь тоже представлявшем собой мелколесье. Беспомощно искали поворот в Ячное, где находилось кладбище. Вере наконец удалось различить в левой стороне в сплошном лесу еле заметный просвет и просеку:
— Это здесь, я узнала это место. Артём, поворачивай влево.
Осторожный Артём вышел на разведку. Просека делала петлю и сразу же превращалась в огромную непредсказуемую колею, залитую водой. Должно быть, здесь проезжали трактора, которые превратили путь в сплошной брод.
— Я не могу подвергать машину риску, — сказал он строго.
— Но другой дороги нет… Попробуем же проехать здесь! — молитвенно произнесла Вера.
— А если машина увязнет, где в этом лесу искать эвакуатор? Для меня это настоящее безумие. А вы, наверное, сможете дойти пешком, — продолжал настаивать Артём.
— Нельзя идти пешком по этому лесу. Здесь много змей, а мы с Верой и Катей в босоножках. Идите вы с Иваном, — предложила Антонина.
-Так я не знаю эту дорогу. Я вообще ничего не узнал, кроме берёзы возле нашего дома. А спросить не у кого, — ответил Иван.
— В таком случае едем в Красниково — там нам скажут, как проехать на кладбище, — решила за всех Антонина.
Красниково проскочили очень быстро, не успев опомниться от расстройства и не встретив ни одного прохожего. Антонина разглядела на пригорке школу: «Вон школа, школа! Едемте туда!». Подъехать к зданию на высокий крутой холм Артём также не решился.
Антонина предложила продолжить путь и попытаться узнать обо всём в Знаменском. Вера, как старшая, понимала, что ждать больше нечего, но спорить не стала. Она оказалась права: там в почтовом отделении не представляли даже, где находится Ячное… Потому что его, наверное, уже не существовало…
В Болхов ехали молча. Антонина чувствовала большую обиду на Веру и Артёма. Она везла краску для ограды и теперь думала о том, как предложить её кому-нибудь из прихожан церкви.
— Надо было ещё немного побыть возле нашего дома, — наконец проговорилась она.
— Но ведь ты сама предложила искать другую дорогу, — возразила Вера.
— Не передёргивай, — неожиданно резко произнесла сестра.
Иван поморщился, слушая эту перепалку.
— Бабушка Тоня, а вон опять коровки пасутся. Все рыжего цвета, и как старательно они щиплют травку! Наверное, им очень вкусно, — проговорила Катя.
Ей ответила Вера:
— Да, это их любимая еда. Но скоро и мы будем ужинать, потерпи немного.
Подъехали к Болхову. Улица выглядела совсем по-деревенски. Невысокие домики, сохранившие резные наличники на окнах, словно сошли со старых лубочных картинок. У каждой изгороди пестрели заросли мальвы. Катя заметила, что не видела раньше такие яркие высокие цветы. Антонина объяснила девочке, что эти растения в городе не встретишь, так как они очень своеобразные, часто растут самосевом, как им вздумается, а это не приветствуется городскими цветоводами.
Неширокую дорогу то и дело переходили куры и гуси. На привязи возле сарайчиков паслись козы и телята. Но всё это стало как-то роднее, чем накануне. Ведь где-то здесь, на одной из улиц, находился их дом, с которым они расстались сорок лет назад. Наверное, и другие крепкие, хорошо сохранившиеся строения из лесхоза были перевезены сюда — в город.
В гостинице устроили небольшой отдых. Наконец-то заметили, что в необычных номерах-кельях уютно, тепло. Вера разглядела на полочке под окном несколько газет, в которых освещались перемены, произошедшие в последние годы на местных предприятиях, а также рассказывалось об истории городского герба с изображением гречишного поля, об обновлении древних храмов и о том, что теперь паломники со всех концов России снова стремятся посетить заповедные болховские святыни. А далее она прочитала: «Об утверждении перечня населенных пунктов, находящихся в границах зон радиоактивного загрязнения вследствие катастрофы на Чернобыльской АЭС». В глубоком потрясении она увидела в этом страшном перечне Красниковское сельское поселение и посёлок Казаковку (так именовалось на карте местоположение лесхоза). Также указывалось, что «в то апрельское утро был сильный юго-западный ветер, следовательно, все тучки с радиобонусами понеслись на северо-восток и щедро одарили Брянскую, Калужскую, Тульскую и Орловскую области».
Так вот в чем дело! Вот почему люди покинули эту прекрасную благодатную землю! По документам она теперь называлась «зона с правом на отселение». Не только сложно, но ещё и опасно стало жить на этой территории. «А ведь мы Катю привезли сюда!» — с ужасом подумала Вера.
Она позвала Ивана и Антонину.
— Но есть же люди в этом краю — вы сами видите! — и они живы и, будем надеяться, все здоровы, — успокоил сестёр Иван.
— Да, они не бросили родной край — как мы! — даже в такие страшные времена! — продолжила его мысль Вера.
— Кстати, я видел ещё одну — совсем новую — городскую гостиницу. И автовокзал здесь есть, а значит, и связь с другими городами, — размышлял Иван.
— Удивительный город! — добавила Вера. — Столько пережить и остаться прежним — это дорогого стоит! Если в других местах старинные постройки единичны и охраняются государством, то здесь они во множестве и, как и раньше, продолжают верно служить людям.
Антонина тоже пожелала всех успокоить. В своём гостиничном номере, тоже из газеты, она узнала о том, что территория Знаменского района с недавнего времени входит в национальный парк Орловское Полесье и охраняется государством. Теперь это заповедная земля. На обширных лесных пространствах пасутся зубры, гнездятся выхухоли и другие чудесные животные. И ещё она запомнила название редкого исчезающего цветка, который растёт в здешних местах, с мудрёным названием неоттианта клобучковая.
— Я даже выговорить это не могу, — призналась Катя.
В интернете быстро нашли изображение интересного растения.
— Так это же наша фиолетовая хохлатка — очень красивый цветок! — уточнила Вера.
— Не всё так плохо, ребята! Наш край живёт — пусть уже и другой жизнью! И это нас окрыляет, — заключил Иван.
Они снова шли по улицам древнего города и наконец-то заметили, как свежо выглядят старинные купеческие домики, как ухожены территории около них и маленькие городские скверы. Да, жизнь здесь продолжается, несмотря ни на какие повороты судьбы: военные события, Чернобыль и отдалённость территории.
Они пришли в то самое кафе, где были днём. Меню позволяло заказать всё, что хотелось каждому. Почему-то, не договариваясь, попросили салат «Три семёрки», который особенно понравился Кате. «Я никогда такой вкусный салат не пробовала», — призналась девочка. Чувствовалось, что все блюда приготовлены с любовью. Настроение постепенно улучшалось.
Иван за ужином заметил, что, по-видимому, болховчане любят цифру «три», потому что на улице он видел название строительной фирмы «Три топора». Всех рассмешило, что топоров только три — и не больше!
Подошла приветливая девушка-официант с блокнотом, назвала общую сумму. Иван подмигнул Артёму: мол, взгляни, какая красавица! Тот в самом деле засмотрелся на прекрасную незнакомку. Антонина укоризненно выговорила: «Ты опять за своё! Не смущай Артёма. Дай же ему отдохнуть».
Почему-то Вера и Иван решили не считаться — и каждый внесли предложенную официанткой сумму. Она приняла блокнот, выслушала благодарности от незнакомых посетителей и ушла к себе. Вера понимала, что, возможно, Иван решил заплатить за всех из чувства родства. Но сама она очень хотела хоть как-нибудь помочь этой многострадальной земле! Ну пусть так нелепо!
Они начали собираться в гостиницу на ночлег. Но тут появилась разгневанная красавица: «Как вы могли! Зачем вы это сделали? Забирайте ваши деньги. Они не нужны!».
После её ухода все смущённо молчали, и Катя вдруг спросила:
— В этом кафе вятичи?
— Конечно, вятичи, или восточные славяне. Такие мы! — подтвердила Вера, а сама подумала: «Вот и получили по заслугам! Так нам и надо! За наше благополучие, за наше долгое отсутствие на этой земле, за наше предательство».
В грустном настроении они выходили из кафе и вдруг увидели на улице пристыдившую их девушку. Она вытирала слёзы на лице. Успокаивал её мужчина в рабочей одежде.
— Давай спросим, что случилось, — предложила Антонина Вере. Женщины подошли и поинтересовались, не они ли являются причиной её расстройства.
— Нет, что вы! — успокоила их она. — У меня мама на даче сломала руку. Надо ехать за ней, а наша машина из кафе не на ходу. Такси тоже сейчас все заняты. Скорая в эту деревню не проедет. Просто не знаю, что мне делать.
— Так мы сейчас Артёма попросим помочь. Далеко до дачи?
— До неё десять километров.
Артём согласился.
Из кафе шли по знаменитому мосту-плотине через Нугрь. С высоты было видно, как в воде резвились щуки. «Вот уж где рыбалка так рыбалка! Жаль, Артём не видит», — восхитился Иван.
У реки перед вечером воздух особенно глубок и прозрачен, и дышалось легко. Живописные окрестности города с древними соборами на холмах напоминали о легендах этого края. «Высота ли, высота поднебесная, глубота, глубота акиян-море, широко раздолье по всей земли…» — продекламировала Вера дышащие поэзией строчки.
Стали ещё заметнее изменения на городских улицах: проложены новые тротуары, многие здания в центре города свежевыкрашены, в скверах появились памятники известным жителям, прославившим Болхов, а также героям войны, а самое главное — отреставрированы замечательной красоты болховские храмы, напомнившие путешественникам древний Суздаль.
— Посмотрите: кресты соборов венчает корона. Это потому, что большую помощь городу оказывала царская семья, — заметил Иван.
— Да, действительно! Я раньше этого не видела, — призналась Антонина.
— Так, наверное, реставрационные работы проведены совсем недавно, — пояснил он.
Поздно вечером, когда все уже заволновались, приехал Артём.
— Всё получилось? — поинтересовались женщины
— Да, конечно. Девушку зовут Арина. Мы отвезли маму в больницу, и ей там помогли. Потом поехали к ним домой — за мост через Нугрь.
Зазвонил телефон. Артём вышел в сад и долго разговаривал.
— Это Арина спрашивает, как я доехал, — доложил он.
— Значит, ты знаешь номер её телефона? Недаром наша Катя «божий коровник» увидела?! — лукаво заметила Антонина.
Артём улыбался.
Эта поездка их очень расстроила, но ведь ничто на земле не вечно, мир меняется. Как гречишное поле поросло молодым лесом — так и в их сердце, должно быть, затянется рана от встречи с многострадальной родной стороной.