Евгения Свирикова
Татьяна Семеновна, пожилая женщина семидесяти лет, медленно спускалась по лестнице. Одной рукой она придерживалась за перила, а в другой держала тряпичную сумку. Лестничные пролеты старой «хрущевки» освещало утреннее солнце. Погода стояла чудесная, майская.
На третьем этаже открылась дверь 17-й квартиры, и из нее выглянула седая голова Алексея Ивановича, ее ровесника. Татьяна Семеновна хотела быстро пройти мимо, но не успела. Он заговорил:
— Да как же тебе не совестно! Твои голуби мне все окно на кухне загадили! Даже на балкон долетает! Сколько тебе говорить?!
— Помой окна и все, делов-то, — ответила Татьяна Семеновна, не притормаживая.
— Бессовестная ты женщина, Танька! — раздалось вслед. — Я этого так не оставлю!
Но Татьяна Семеновна была уже на втором этаже.
Она зашла в магазин у дома, купила молока и хлеба, и отправилась гулять в парк, который располагался через дорогу.
В парке, несмотря на ранее время, гуляло много людей. В основном это были молодые мамы со своими маленькими детьми, которых отдавать в сад еще рано. Дети играли в песочнице, собирали под яблонями облетевшие лепестки, кормили голубей хлебом, а иногда ели его сами прямо с земли.
Татьяна Семеновна села на скамейку неподалеку и перевела дух. К ней тут же устремилась стая голубей.
— Вы мои хорошие, — ласково сказала она, вынимая из тряпичной сумки хлеб.
Через час Татьяна Семеновна с удивлением обнаружила на коврике возле своей двери хлебные крошки. Коврик был хороший, с щетинкой, чтобы счищать песок с обуви, и мелкие крошки застряли в нем особенно плотно. Татьяна Семеновна зашла домой, поставила молоко в холодильник. Потом взяла веник и принялась усердно чистить коврик.
После обеда Татьяна Семеновна открыла окно на кухне, и к нему тут же слетелись голуби. Она насыпала пшена в кормушку и стала смотреть, как ее питомцы, воркуя, кушают. Вдруг раздался звонок телефона.
Стараясь поторапливаться, Татьяна Семеновна достала кнопочный телефон из сумки. Звонил внук.
— Баб Тань, не получается опять, некогда совсем. Работой завалили, сил нет! Вот уволюсь — сразу к тебе поеду и буду гостить, пока не выгонишь!
Татьяна Семеновна вздохнула и ответила:
— Ну, что ж поделать. Увольняться, конечно, не надо. Работай, Славочка. Малышам привет передавай.
Вечером Татьяна Семеновна снова спускалась по лестнице, и снова из 17-й квартиры выглянула седая голова Алексея Ивановича.
— Ну, и как тебе это понравилось? — спросил он.
— Ты о чем, Алексей Иваныч?
— О крошках под дверью! Скажи, спасибо, что не помёт голубиный.
— Ты с пятого класса не сильно изменился, — с улыбкой ответила Татьяна Семеновна, — еще бы за косички меня снова начал дергать.
Из квартиры Алексея Ивановича раздались веселые детские крики.
— Внук приехал с семьей? — спросила Татьяна Семеновна.
Сосед кивнул.
— Это хорошо. Иди, не отвлекайся.
И Татьяна Семеновна стала спускаться дальше. Хорошо, что к кому-то приезжают гости.
Вечером в парке она снова кормила голубей.
А ночью Татьяны Семеновны не стало. Через несколько дней ее похоронили, и внук Славочка все же сумел вырваться с работы, чтобы проводить бабу Таню в последний путь.
Гости Алексея Ивановича скоро уехали. Стоя у окна, он помахал рукой вслед уезжающей машине, а потом увидел голубей, которые кружили рядом с его окном. Их больше некому было кормить, но они по-прежнему прилетали каждый день. Алексей Иванович достал из шкафа пшено, открыл окно и насыпал немного на отлив, но зерна скатывались вниз.
Тогда он пошел на балкон, достал пилу, какие-то доски и принялся мастерить кормушку. Когда она была готова, Алексей Иванович краской написал на одной из сторон «Таня» и вывесил кормушку за балкон. А потом достал из шкафа старый фотоальбом и нашел в нем выпускную фотографию своего 10 «Б», черно-белую и местами пожелтевшую от времени. 28 мальчиков и девочек, и среди них он — Алексей Смирнов и она — Татьяна Кузьмина — его первая любовь.