Вера Ильина
Весёлые рассказы Пети Петрова
Здравствуйте, дорогие мальчики и девочки, папы и мамы, бабушки и дедушки! Меня зовут Петя Петров. Мне всего шесть лет, но я уже много чего знаю и умею. Так что располагайтесь поудобнее и слушайте.
Живые вещи
Однажды у меня сломалась игрушечная машинка. Ни с того ни с сего взяла и сломалась. У вас ведь тоже, наверное, ломаются игрушки? Вот и у моей машинки колесо отвалилось так, что его уже не приделаешь.
Пришлось показать сломанную машинку маме. Не знаю, как ваши мамы, а моя очень расстраивается, когда я что-то ломаю или теряю.
Мама серьезно посмотрела на сломанную машинку, потом на меня и вздохнула:
– Опять сломал!
Я, конечно, сделал вид, что мне очень стыдно. Стою перед ней, голову опустил и дырку на носке разглядываю. «Хорошая, – думаю, – дырка: через неё можно большой палец высунуть. А затем обратно засунуть». Этим я и занимался, пока меня мама ругала. Да только я так увлёкся этим, что прослушал, что мама говорила! Помню только последнюю фразу: «К вещам нужно относиться бережно!».
«Как это «бережно»?» – задумался я. Про то, что к природе нужно относиться бережно, это я слышал! Цветы поливать, деревья сажать. А как же к вещам-то бережно относиться? Не стану же я все свои игрушки в землю закапывать и водой поливать!
Тогда я решил посмотреть, как мама обращается с вещами, и повторять за ней. Ведь если я не научусь к ним бережно относиться, новую машинку мне не купят.
В тот день мы собирались идти к моему двоюродному брату Ваське. И я уж очень переживал, что мама не разрешит мне идти к Ваське в гости из-за сломанной машинки, поэтому весь день вел себя прилежно.
Мама позвала на обед. Я сел за стол и быстро слопал тарелку супа и гороховую кашу. Но уходить из кухни не спешу – смотрю, как мама к вещам бережно относится. Она сперва помыла посуду и вытерла стол. Ну и что тут удивительного? Я тоже так умею! Затем она достала из холодильника кастрюлю с супом, понюхала её и отправилась с этой кастрюлей прямо в туалет. Я – за ней! Сморю из-за угла – мама весь суп в унитаз вылила! «Ух, ты! – подумал я. Вот, что значит бережно относиться к вещам. Мама даже унитаз покормила! А это тоже, между прочим, вещь! Только как же он, бедный, этот прокисший суп проглотил? Надо бы ему что-нибудь посвежее дать».
Тут мама в магазин собралась. Оделась, обулась, сказала, что скоро придёт, и ушла. Я один дома остался. Ну, думаю, пора бережно к вещам относиться.
Зашёл я в туалет и ласково так говорю унитазу:
– Ты не переживай, я тебя сейчас гороховой кашей покормлю. Она свежая, мама сегодня сварила.
И вылил всю гороховую кашу в унитаз. На душе сразу радостно стало – доброе дело сделал. Мне даже показалось, что унитаз мне «спасибо» за это сказал.
Хожу я по квартире и думаю, что бы ещё такого полезного сделать? И вдруг понял: унитаз-то я покормил, а раковины? Раковины голодные остались! В них целыми днями только вода течёт. Достал я бабушкины пирожки с вареньем и начал ими раковины кормить. Не лёгкое это дело! Дырочки ведь там совсем маленькие.
Скоро вернулась мама, и мы пошли к Ваське в гости. По дороге я представлял, как мама обрадуется, когда узнает, что я унитаз с раковинами покормил. Наверное, сразу же новую машинку купит.
Пришли мы к Ваське, а чем заняться – не знаем. В игрушки играть надоело. Тогда Васька предложил мне поиграть на пианино. Это такой большой шкаф с клавишами, которые поют. Мы играли с Васькой, покуда в ушах не загудело от шума. А мама и тётя Олей на кухне чай пили.
– Хватит играть, – говорит мне Васька.
– Почему это? – спросил я.
– Пианино расстроиться может!
Я про себя подумал: «Неужели этот большой шкаф плакать будет?». Мне сделалось немного не по себе. Не стали мы больше на пианино играть. А вот тётя Оля получше нас с Васькой играет. Такая красивая музыка получается, что аж дух захватывает.
Тут пришла тётя Оля и начала играть на пианино. Я уже приготовился слушать красивую музыку, но вдруг пианино начало рыдать! Как только тётя Оля нажимала на клавишу, пианино громко рыдало. «Действительно расстроилось». Мне так стало пианино жалко, что я даже подумывал накормить его гороховой кашей или лучше пирожками с вареньем. Но куда это всё выливать, я не знал.
Я и мама пошли домой. Всю дорогу я молчал от жалости к пианино. Но мама обрадовала меня. Она сказала, что завтра пианино вылечат, и оно больше не будет плакать. Я бы тоже вылечил, если бы умел.
Дома мама меня похвалила за то, что я съел всю гороховую кашу. Я ей пока не стал говорить, что я накормил унитаз и раковины. Пусть сама увидит и обрадуется.
Но мама почему-то не обрадовалась. Наоборот, она стала ругать меня и говорить, что так делать нельзя. Тогда я рассказал ей, что видел, как она утром кормила унитаз. Мама почему-то засмеялась. Только мне было не смешно. Я ведь хотел их покормить. А они, оказывается, подавились, бедные.
На следующий день пришел незнакомый дяденька. Он долго что-то чинил в раковине и разговаривал с ней. И тогда я понял, что каждая вещь, даже самая маленькая может расстроиться или обидеться, если с ней плохо обращаться или её ломать. А мама всё-таки купила мне новую машинку. Сперва я её погладил и сказал, что буду её беречь. Кажется, она меня поняла. Вот что значит бережно относиться к вещам.
Васькина фамилия
У меня и Васьки отцы – родные братья. А я и Васька – двоюродные братья. Васька младше меня на год, ему ещё только пять лет. А мне уже шесть! Нелегко это быть старшим братом. Маленьким всегда надо помогать, а то они сразу плакать начинают. А я жуть как не люблю рёв.
Есть у Васьки плохая привычка – всё забывать. Нехорошая эта привычка, ребята! Вот я, например, всё помню: что мне на День рождения подарили, на Новый год, что я на обед ел. Всё, всё, всё помню. А Васька вечно всё забывает.
И вот приключилась с ним однажды такая беда – забыл Васька свою фамилию.
Сидит на полу, ревёт.
– Ну что ты ревёшь? – спрашиваю я Ваську.
Он слёзы по лицу размазал и отвечает:
– Я фамилию свою забыл!
«Ну что же, – думаю я, – надо помогать младшему брату. Одного в беде я его никогда не оставлю. Я ведь старший!»
– Не реви, давай вместе вспоминать, – успокоил я Ваську.
А сам думаю: какая же у Васьки фамилия? Я ведь её не знаю. Но свою-то фамилию я помню – Петров. Сел я рядом с Васькой на пол, и стали мы вместе его фамилию вспоминать.
– Давай размышлять, – говорю я, – ведь фамилия даётся человеку не случайно.
– Как это «не случайно»? – спросил Васька.
И начал я Ваське объяснять, как человеку фамилию дают.
– Вот у меня фамилия Петров. А знаешь, почему Петров?
– Почему?
– Потому что я петрушку люблю. Это трава такая съедобная. Поэтому я Петров. Вот ты любишь петрушку?
– Терпеть не могу, – сморщился Васька.
– А что любишь?
Васька задумался, затем ответил:
– Я сосиски люблю.
– Значит, ты Васька Сосиков!
Васька почесал затылок.
– Ещё я колбасу люблю!
– Ну, тогда Колбасов!
Но Васька и на колбасе не остановился.
– Я ещё игрушки люблю, маму, папу да много чего ещё я люблю!
– Значит, ты Многолюбов! – сказал я.
Тут Васька ещё больше заревел.
– Нет, – говорит, – я не Сосисков, не Колбасов и не Многолюбов! – закричал Васька.
Я уже не знал что думать. Как же Ваське помочь вспомнить его фамилию?
– Я знаю, почему у тебя фамилия Петров! – с радостью закричал Васька.
– Почему же? – спросил я.
– Потому что тебя зовут Петя. И фамилия Петров. Какое имя, такая и фамилия.
– Точно! – обрадовался я. – Значит ты Васька Васьков!
– Погоди, – задумался Васька. – Если я Васьков, тогда какая фамилия у моей мамы?
– Ну а как твою маму зовут? – спросил я.
– Ольга, – ответил Васька.
– Значит, у твоей мамы фамилия Ольгова. А у дяди Паши – Пашков, у тети Кати – Катева, а у бабушки Гали – Галева. Понял?
– Тогда какая фамилия у Ромки из соседнего подъезда?
– Ромков! – ответил я.
Тут мы захохотали над такими смешными фамилиями. И стали мы играть в такую игру: он называл имена людей, а я – их фамилии.
– Даша.
– Дашева!
– Коля.
– Колев!
– Витя.
– Витев!
Долго ещё мы играли в эту игру. Покуда все имена не кончились.
– Ну что? – спросил я у Васьки. – Вспомнил ты свою фамилию?
– Вспомнил! – закричал Васька. – Моя фамилия Петров!
– Как Петров? – удивился я. – Это же моя фамилия.
– Ну и что, я всё равно Петров! – ответил Васька.
«Ну и дела, – подумал я. – Неужели Васьки фамилии не хватило, что он мою взял?»
Тогда я спросил у мамы, какая у Васьки фамилия. И она мне тоже сказала, что Петров. И что у братьев вроде нас фамилии одинаковые. А я этого не знал.
Всё-таки хорошо, что Васька вспомнил свою фамилию. Нельзя человеку без фамилии жить. Но вот только я так и не понял, почему у Васьки фамилия Петров, ведь он терпеть не может петрушку…
Как ходят часы?
Вы когда-нибудь задумывались, как ходят часы? Я вот этого не знал, пока не приключилась со мной одна история…
Мой папа очень любит рыбачить. И я тоже люблю! Но папа не берёт меня с собой на рыбалку. Это всё потому, что он боится, что я больше рыбы поймаю, чем он. И ему будет стыдно, что я такой маленький, а уже лучше его рыбачу. Но без папы дома так скучно! И каждый раз, когда он уходит, я его жду.
Как-то ушёл папа на рыбалку. Как всегда, пообещал, что скоро вернётся. Откуда же я знаю, когда это «скоро»? На часах стрелочки какие-то цифры показывают, а когда наступит «скоро» по часам не поймёшь.
Хожу я по квартире из угла в угол, как блудный кот. Да ещё тихонечко приговариваю: ««Скоро», приходи». Но это самое «скоро» никак не приходило, и папа не возвращался.
Мне уж совсем скучно стало! Захотелось с папой кораблик построить или фокус какой-нибудь разучить. А папы всё нет.
Тогда сел я на диван и стал на часы смотреть. Там стрелочки друг с другом в догоняшки играют. Одна стрелочка быстрее всех бежит, другая, что подлиннее, старается её догнать. Ну а самая короткая, как черепаха! Почти всё время на месте стоит. Смотрел я на часы, смотрел, но папа не приходил. Не вытерпел я, спросил у мамы:
– Когда же наступит «скоро»?
Мама мне на часы показывает:
– Когда эта короткая стрелочка будет на цифре «пять», тогда и папа придёт. И мы будем все вместе обедать.
Тут я обрадовался! Наверное, это случится очень скоро. Я стал снова на часы смотреть и ждать, когда короткая стрелочка будет на цифре «пять». Но стрелочка вовсе никуда не двигалась и стояла на месте. Я ждал очень долго. Смотрю – мама на диване задремала. Подошёл я поближе к часам, взял их в руки и стал их рассматривать с разных сторон. Сломалось, может, что-нибудь?
И тут я открыл тайну этих часов! Оказывается, стрелочки на часах не только сами ходят. Их можно передвигать! Нужно только за маленькие железки крутить, и стрелочки передвигаются быстрее.
Вот это чудо! Так ведь можно было сразу стрелочку на цифру «пять» направить, и папа бы быстрее пришёл! Я покрутил эти железки, и маленькая стрелочка стала указывать на цифру «пять». Значит, сейчас должен прийти папа! Я так обрадовался!
Но папа почему-то не пришёл. Тут я совсем расстроился. Сел в угол и всё смотрю, как стрелочки в часах друг друга обгоняют.
Проснулась мама. Она посмотрела на часы и очень сильно испугалась.
Я просил у мамы:
– Когда же папа придёт? Стрелочка уже показывает на цифру «пять». А папы всё нет.
Мама вскочила с дивана и побежала на кухню.
– Вижу, Петя, вижу. Вот-вот должен прийти папа! А у меня обед не приготовлен.
Я сидел в зале и смотрел на часы, мама чем-то гремела на кухне.
Надоело мне на эти стрелочки смотреть. Обиделся я на них. Мы стали обедать одни, без папы.
– Почему папа так долго не возвращается? – спросил я у мамы за обедом.
– Наверное, очень большую рыбу поймал, – вздохнула мама.
Неожиданно кто-то позвонил в дверь. Я побежал открывать. Это был папа!
– Ну, где же твоя большая рыба? Покажи! – попросил я папу.
Но папа в этот день поймал всего лишь две жалкие рыбешки, которые и есть невозможно. Кости одни.
Мама начала ругать папу, за то, что он поздно вернулся. И я к маме присоединился.
– Папа, я тебя так долго ждал, что мне даже потребовалось время поторопить!
Тут мама и папа замолчали, посмотрели на меня очень удивлёнными глазами. Я даже сперва испугался.
– Как это «поторопить время»? – спросили они в один голос.
– Ну, я стрелочку на часах поторопил, а то она так медленно двигалась!
Кажется, мама поняла, что это я стрелочку на часах перевёл. И засмеялась. Потом засмеялся папа. А потом я. Мы смеялись все вместе. И все вместе пошли обедать. За обедом мама и папа всё-таки объяснили мне, как ходят часы. Но больше всего я был рад, что наконец-то вернулся папа!
После обеда мы строили кораблик. Только потом папа быстро пошёл спать. Я не обиделся. Ведь он так устал за этот день…
Кто умнее?
Я и Васька, мы очень любим спорить. Конечно, в спорах обычно побеждаю я. Потому что я старше. И вот, однажды затеяли мы такой спор: кто умнее я или он?
Я Ваське говорю:
– Я умнее тебя, потому что я старше.
А Васька мне:
– Вот и нет! Я умнее.
Ну что с ним делать? Как же доказать Ваське, что на самом деле я умнее? Нелёгкий выдался спор!
Тут Васька попробовал сам спор разрешить.
– Если ты умнее, – говорит Васька, – то скажи, сколько зубов у змеи?
Я, недолго думая, ответил:
– Ну, Васька, ты даешь! У змеи нет зубов! Ещё говоришь, что ты умнее, а сам даже этого не знаешь.
Васька нахохлился как попугай. Обиделся? Не тут-то было!
– Нет зубов? А как, по-твоему, она ест?
– Очень просто. У змеи нет зубов, она просто засасывает свою жертву. Вот и всё.
Васька удивился.
– А кого она может засосать?
– Да кого угодно. Даже человека.
– Ты всё врёшь! – закричал Васька. – Если бы змея умела засасывать, ей бы ковры пылесосили!
«Вот живодёр, – подумал я. – И что он прилип ко мне с этой змеёй?» Тут мне в голову пришла одна идея, как нам этот спор разрешить.
– Слушай, – говорю Ваське, – ведь мой папа старше твоего.
– Ну и что?
– Вот если мой папа окажется умнее твоего, то значит и я умнее, чем ты. Потому что я старше.
Васька задумался.
– Как мы узнаем, кто умнее – твой папа или мой?
– Мы им вопросы будем задавать, кто правильно ответит, тот и умнее.
Васька согласился. Осталось только вопросы придумать. Думали мы с Васькой, думали, какой бы вопрос придумать посложнее.
– Придумал! – закричал Васька. – Давай, чей папа сможет досчитать до ста, тот и умнее.
– Хорошая идея, – говорю я Ваське. – Только до ста – это слишком много. А вот до миллиона – в самый раз.
Так и решили мы с Васькой: чей папа сможет досчитать до миллиона, тот и умнее. Прихожу я домой, смотрю – папа на диване сидит, телевизор смотрит. Подошёл я к нему и спрашиваю:
– Папа, ты умеешь до миллиона считать?
Папа в телевизор смотрит и отвечает:
– Умею, умею.
Я так обрадовался!
– Ну, тогда досчитай до миллиона, пожалуйста!
Но папа всё смотрел в телевизор. Уж что там показывали, я не знаю. Наверное, что-то очень интересное. Потому что, сколько я не просил, папа до миллиона не досчитал.
На следующий день мы с Васькой встретились, чтобы всё-таки узнать кто умнее.
– Мой не досчитал, – обиженным голосом ответил Васька.
– И мой тоже, – честно признался я.
Стали мы с Васькой другой вопрос придумывать. В этот раз вопрос придумал я.
– Давай спрячем пульт от телевизора. И чей папа найдет, тот и умнее.
– А куда мы его спрячем? – спросил Васька.
– Где-нибудь на кухне, например. Там, где сложнее всего найти, – ответил я.
Договорились мы с Васькой и опять по домам разошлись своих отцов проверять.
Хожу я по кухне с пультом от телевизора. Ищу, куда бы спрятать. Вдруг слышу, кто-то дверь ключом открывает. Папа! Я с перепуга бросил пульт в кастрюлю с супом. Жалко суп, конечно. Но зато спрятано надёжно!
Папа уже всю квартиру обыскал. Но пульт так и не нашёл. Расстроился папа. Наверное, сегодня опять что-то интересное по телевизору показывали. Сели мы обедать, мама нам суп налила. Ну, думаю, накажут точно, когда пульт в супе найдут. Папа в свою тарелку посмотрел и как закричит:
– Нашёлся!
Вытащил пульт из тарелки и побежал к телевизору. Прямо с мокрым пультом!
Встретились мы с Васькой опять.
– Ну что, – спрашиваю я, – нашел твой папа пульт?
– Нет, – говорит Васька. – Теперь его уже никто не найдёт. Я его в печку бросил. Он там расплавился.
– И мой не нашёл, – вздохнул я.
Подумал я: «Хватит нам своих отцов проверять. Всё равно ничего путного из этого не выйдет». Так и не узнали мы с Васькой, кто умнее: я или он. Вернее, я-то знаю, что я умнее, но Ваське это доказать мне так и не удалось.
Находка в огороде
Я очень люблю огород! Там столько всего вкусного растёт: ягоды всякие, огурцы, помидоры!
Как-то раз пошёл я в огород к бабушке Гале, смородину поесть. Не один я пошёл, конечно. С Васькой. Куда же мне от него деваться, раз он мой брат? Вдвоём веселее.
Пришли мы в огород. Я – скорее к смородине. Сорвал самую большую ягоду и слышу:
– Пи, пи, пи.
Не понял. Показалось, может. Сорвал я вторую ягоду. Слышу опять:
– Пи, пи, пи.
Тут уж точно не показалось! Ну, думаю, Васька цыплёнком прикидывается. Васька по огороду ходит, цветочки рассматривает. Тоже мне, огородник.
– Васька, это ты пищишь? – спросил я.
Васька вид важный сделал, как будто он не по огороду ходит, а по картинной галерее.
– Нет. Я же не цыплёнок, чтобы пищать.
– Смотри мне, садовод! – пригрозил я Ваське.
Решил я сорвать ещё ягоды. И опять слышу:
– Пи, пи, пи.
Тогда я понял, это, наверное, бабушка в огороде сигнализацию поставила. Чтобы ягоду чужие не ели. Тут Васька подбежал.
– Что это пищит? – спросил он.
– Это сигнализация, – ответил я.
Заглянули мы с Васькой в смородину. А там! Не сигнализация! Там маленькие птенчики в гнезде сидят и пищат.
– Ух, ты! – закричал Васька, – это же птенчики! Какие маленькие.
И жёлтые. В общем, прямо как Васька.
– Где же их родители? – спросил меня Васька.
– Наверное, улетели за едой, – ответил я.
– Слушай, Петя, давай их охранять, мало ли что с ними случится.
– Давай, – согласился я.
Тут как раз кот рыжий мимо нас пробежал.
– Васька! – закричал я. – Вон кот бежит, лови его! А то он наших птенцов унесёт.
Васька кинулся за котом. А кот-то быстрее Васьки. В общем, не догнал Васька кота. Прибегает ко мне Васька. Отдышаться не может. Будто не за котом бежал, а за антилопой.
– Ну, Васька, – говорю я, – никудышный из тебя спортсмен!
– И что же нам теперь делать? – жалобно спросил Васька.
– Вот если бы ты поймал этого кота, всё было бы хорошо. Он же видел, что мы птенчиков охраняем.
– И что?
– А то! Теперь он побежал другим котам рассказывать, что тут птенчики сидят!
– Значит, теперь сюда все коты прибегут?
– Вот именно. Нам с тобой надо как-то от этих котов избавиться!
И стали мы с Васькой думать, как же нам этих котов напугать, чтобы они сюда никогда не прибежали.
– Вот ваш кот чего боится? – спросил я у Васьки.
– Пылесоса.
Пошёл я в дом за пылесосом. Принёс его в огород и поставил возле смородины.
– Только он жужжать должен. А то коты не испугаются, – сказал Васька.
Пылесос никак не включишь: провод до розетки не достаёт. Дал я Васька важное поручение:
– Ты, Васька, будешь ходить с пылесосом и жужжать. Да погромче! Чтобы коты близко не подходили. Они, наверное, уже бегут сюда.
– А ещё коты собак боятся! – сказал Васька.
– Тогда я буду рисовать собаку. И мы этот рисунок котам покажем. Они сразу же сбегут. И мы спасём наших птенцов.
Обрадовались мы с Васькой, что такой хороший план придумали. Я стал рисовать собаку. Это была самая страшная собака! А Васька возле смородины ходит с пылесосом и жужжит:
– Жж-жж-жж-жж.
Повесили мы мой рисунок на смородину. Чтобы коты испугались. Но котов почему-то видно не было. Тут надоело Ваське жужжать.
– Хватит, – говорит мне Васька. – Теперь ты жужжи.
Ладно, – отвечаю я Ваське. – Тогда ты гавкай, как собака. И рычи. Чтобы коты испугались.
Стоим мы с Васькой возле смородины. Я с пылесосом жужжу. А Васька с моим рисунком собаки гавкает.
– Жж-жж-жж.
– Гав-гав-гав.
За забором люди ходят, смотрят на нас. И пугаются. Это хорошо. Значит, хорошо мы с Васькой птенчиков охраняем.
Устали мы с Васькой жужжать да гавкать. Наверное, коты нас издалека услышали и не стали ближе подходить.
Тут начался дождь.
– Неси зонтик, – говорю я Ваське.
И стали мы птенчиков зонтиком от дождя укрывать. По очереди. Сначала я постою с зонтиком, потом Васька.
А на следующий день птенчики уже научились летать. И улетели. Вместе со своими родителями. Мы с Васькой очень обрадовались этому! И договорились теперь всегда, когда услышим, что птенчики пищат, охранять их.
В магазине
Была у меня, ребята, одна мечта. Одному в магазин сходить. С мамой-то я часто хожу в магазин. А вот одного меня мама не пускала. Потому что боялась, что я что-нибудь не то куплю. И вот договорились мы с мамой, что если я буду себя всю неделю хорошо вести, то она меня одного в магазин отпустит.
Я всю неделю вёл себя не просто хорошо. Я вёл себя замечательно! Даже два раза целую тарелку гороховой каши съел. И вот отпустила меня мама, наконец, одного в магазин. По такому случаю я даже костюм с галстуком надел.
Стою я в прихожей, причесываюсь.
Тут мама ко мне подходит и говорит:
– Купи булку, докторской колбасы и квас.
И дала мне денег. Я был так рад! Наконец-то я пойду в магазин один. Как взрослый.
Вышел я во двор. А на улице лето! Птички поют, детвора в мяч играет. А я в магазин иду. Тут ко мне Сашка, сосед мой, подбегает.
– Петька, давай с нами в мяч!
– Некогда мне. Я в магазин иду, – с гордостью ответил я.
Сашка удивился:
– В магазин? Один?!
– Да, один. Я уже не маленький, чтобы в мяч играть, – ответил я и продолжил путь.
Прихожу я в магазин. Подхожу к прилавку и товар рассматриваю. Народ ходит туда-сюда. И все на меня оборачиваются. Думают: какой мальчик самостоятельный, уже один в магазин ходит! А продавщица с меня просто глаз не сводила. Увидела меня и спрашивает:
– Что вам, мужчина?
Я галстук поправил и говорю:
– Мне, пожалуйста, колбасы.
– Какой?
Я от такого важного дела совсем забыл, какую колбасу мне мама велела купить!
– Врачебной, – сказал я.
– Такой нет.
– Ну, тогда лекарственной.
– Такой тоже нет, – говорит мне продавщица. – Есть докторская. Будите брать?
«Ладно, – думаю я. – Возьму докторскую».
– И ещё хлеб белый. Или его тоже нет? – спросил я у продавщицы.
– Хлеб есть, – ответили мне.
Взял я этот хлеб. Посмотрел на него. Понюхал.
– Какой же он белый, тётенька? – возмутился я. – Он ведь жёлтый!
– Другого нет.
«Вот беда, – думаю я. – Вместо врачебной колбасы докторскую купил, вместо белого хлеба жёлтый. Что же мама скажет…»
– И ещё мне этот… свак, – попросил я.
– Мак? – спросила продавщица.
– Нет, этот… васк.
– Каску?
– Да нет! – рассердился я. – Ква,ква,ква… – заквакал я.
– Квас?
– Да, квас!
Домой я брёл угрюмый. Хорошо, что хоть квас купил. Жалко только, что не могу я из докторской колбасы врачебную сделать и жёлтый хлеб в белый превратить.
Пришёл я домой. Отдал продукты маме. А она так обрадовалась. Оказывается, я всё правильно купил.
Теперь мама часто меня одного в магазин отпускает. И я всё, что нужно купить, теперь на листочке записываю. А то вдруг опять что-нибудь забуду.
Один дома
Не люблю я оставаться один дома. Скучно мне. Поиграть даже не с кем. Ваське вот везёт. У него хоть кот дома есть. А у меня нету. Ни кота, ни попугая, ни змейки.
Оставила меня мама как-то одного дома. А сама на работу ушла. «Опять, – думаю, – скука смертная начнётся».
– Никому дверь не открывай, – строго сказал мама.
– И тебе не открывать? – спросил я.
– Нет, мне открывай, а чужим не открывай.
– Как же я пойму, ты это или не ты?
– Сначала спроси «Кто там?». Если отвечу я, то открывай.
Мама ушла. Я остался один. Хожу по квартире и думаю, чем бы заняться. Включил я телевизор. Там новости показывают. И дяденька говорит: «Будьте осторожны, по городу ходит преступник. Он уже ограбил пять квартир».
Тут я испугался. Вдруг он ко мне придёт? И я тут один! «Надо звонить Ваське, – думаю я. – Вдвоём мы справимся с этим преступником».
Звоню я Ваське и говорю:
– Васька, приходи ко мне. Я один дома.
Васька мне отвечает:
– Сейчас приду.
Хорошо, что Васька в соседнем доме живёт. Идти недолго. Скоро кто-то постучался в дверь. Я к двери подхожу и спрашиваю:
– Это вор?
Мне в ответ:
– Нет, это я! Васька.
Но я сразу открывать не стал. Может быть, это и не Васька вовсе. Может, это преступник Васькой прикидывается.
– Если ты Васька, то скажи слово, которое ты никогда не можешь выговорить.
– Панятник.
Тут я захохотал! Ну, точно Васька. Открыл я дверь и впустил его.
– Не панятник, а памятник! – сказал я Ваське.
– Тебе что, страшно одному, да? – спросил меня Васька.
– Вот ещё! Мы с тобой будем преступника ловить!
Включил я опять телевизор.
Там всё тот же дяденька: «Преступник расхаживает по улицам, будьте осторожны. Не открывайте двери посторонним людям».
– Вот видишь! – говорю я Ваське. – Нужно что-то придумать. Чтобы нам этого преступника обхитрить и напугать.
Решили мы с Васькой табличку повесить на дверь: «ЗДЕСЬ ЖИВЁТ САМЫЙ СТРАШНЫЙ И САМЫЙ ЗЛОЙ ЛЕВ».
Преступник точно испугается. Не станет же он ко льву заходить в гости!
Подумали мы с Васькой ещё. И решили: вдруг всё-таки преступник захочет льва навестить. Написали другую табличку: «ЗДЕСЬ НИКТО НЕ ЖИВЁТ».
Повесили мы с Васькой эту табличку и стали преступника ждать. Ждали мы его, ждали. И вот, кажется, дождались. Кто-то в дверь позвонил. Я подошёл к двери и спрашиваю:
– Кто там?
Мне в ответ:
– Петя, открой, это я, мама.
И вправду. Голос, прямо как у мамы. Собрался я дверь открывать, но Васька мне и говорит:
– Вдруг это преступник голос изменил, чтобы ты ему открыл?
И вправду, думаю я. И кричу за дверь:
– Здесь никто не живёт.
– Как же никто, а кто это тогда говорит? – спросил мамин голос.
– Это говорит никто, – ответил я.
– Открывай, Петя! Это я, мама!
Как мне узнать, что это мама? Вот я и решил, так же, как и Ваську, вопросами проверить.
– Если это мама, то скажи, сколько мне лет?
– Шесть, – ответил мамин голос за дверью.
«Да, действительно, шесть», – подумал я. Но решил я ещё вопросы позадавать. Для проверки.
– Если ты мама, то скажи, ты подаришь мне на День рождения вертолёт на управлении?
– Нет, не подарю, – сказал голос за дверью.
– Значит, ты не мама. Мама бы подарила!
– Если ты сейчас не откроешь, то я тебе не только вертолёт не подарю, я тебе вообще ничего не подарю!
И тут я почему-то понял, что это мама. Не знаю как. Я сразу же открыл дверь. И в квартиру зашла мама. Я так обрадовался ей!
А потом мы с Васькой рассказывали про преступника. Мама была рада, что мы с Васькой такие храбрые.
Теперь всегда, когда стучат в дверь, я спрашиваю «Кто там?». И маме всегда открываю.
Неохота
Пришла как-то раз ко мне, ребята, неохота. К вам приходит неохота? Ко мне она приходит часто. Когда приходит неохота всё становится делать неохота. В садик идти неохота, в комнате убираться неохота, буквы писать неохота.
И вот подхожу я к маме и спрашиваю:
– Мама, можно я сегодня в садик не пойду? Мне неохота.
Мама улыбнулась и говорит:
– Хорошо, только при одном условии.
«Вот ещё! – подумал я. – Какое тут может быть условие?»
– А условие такое, – говорит мама, – ты не пойдёшь сегодня в садик, но весь день будешь бороться со своей неохотой.
– Ладно, – говорю я. – А как с ней бороться? С этой неохотой?
– Очень просто, – отвечает мама. – Когда тебе будет что-то делать неохота, ты всё равно делай это. И неохота уйдёт. И, если ты сумеешь её сегодня победить, вечером я тебе расскажу один секрет.
Секрет – это хорошо! Секреты я люблю! Даже ради них можно и неохоту победить! Вот только бороться с ней, ребята, нелегко! У неё ведь ни рук, ни ног нет. Побить её не получается.
Пошёл я в свою комнату в игрушки играть. Тут мама заходит. Посмотрела на комнату и говорит:
– Петя, приберись в комнате.
– Мам… неохота.
Мама сделала грозный вид. И я понял, что придётся бороться с неохотой.
Стал я в комнате прибираться. Игрушки все в коробку сложил. И, ух ты, кораблик нашёлся, который я так долго искал! Я очень обрадовался этому.
Прибрался я в комнате. Тут мама меня на обед зовет. Если бы я знал, что на обед будет гороховый суп, я бы лучше в комнате убирался! Налила мне мама полную тарелку горохового супа. Я посмотрел на него – он посмотрел на меня.
Говорю я маме:
– Неохота гороховый суп…
Тут мама опять сделала грозный вид. И мне пришлось всё-таки съесть гороховый суп.
Как только доел я гороховый суп, чувствую, что сил во мне прибавилось. С такими силами я точно смогу неохоту победить и узнать секрет!
– Мама, ну расскажи секрет, – попросил я маму.
– Расскажу, Петя, только вечером. Потерпи немного. Пойди, попиши буквы.
«Буквы? – подумал я. – Лучше я кастрюлю горохового супа съем, чем буквы буду писать!»
– Мама, ну неохота мне буквы писать, – сказал я маме.
– Тогда и секрет тебе не расскажу!
«Ладно, – думаю я. – Ради секрета можно и буквы пописать».
Сел я за стол. Открыл тетрадь. И начал букву «Х» писать. Интересная это буква! Самое главное – пишется просто. Как крестик.
Написал я буквы и думаю: «Я ведь уже знаю букву «Х». Значит, могу написать слово «неохота»». И стал я писать это слово. А потом взял и нарисовал эту самую неохоту.
Пошёл я к маме и показал свой рисунок. Ей очень понравилось.
– А что это такое? – спросила меня мама, глядя на рисунок.
– Там внизу подписано, что это! – с гордостью ответил я.
Мама прочитала:
– Не-о-хо-та.
– Да, это неохота! – сказал я.
– Ну что же, получилось у тебя победить эту неохоту? – спросила мама. – Скажи, что тебе сегодня было неохота делать?
Я подумал и ответил:
– Мне было неохота убираться в комнате, но я всё равно убрался. Мне было неохота есть гороховый суп, но я его съел. Мне было неохота писать буквы, но я всё равно их написал.
– Правильно, – говорит мне мама. – И это всё?
Тут я вспомнил, что мне было неохота в садик идти. И я не пошёл…
– Мне было неохота в садик идти, и я не пошёл. Значит, не победил я эту неохоту, – грустно произнёс я.
Мама улыбнулась и шёпотом сказала:
– Теперь я расскажу секрет: сегодня воскресенье, а это значит, что в садик ты всё равно бы не пошёл.
– Ура! – закричал я. – Всё-таки я её победил! Эту неохоту!
– Значит, победил, – согласилась мама.
Я был очень рад! Потом мы пили чай и праздновали победу над моей неохотой. Теперь всегда, когда ко мне приходит неохота, я её прогоняю. А вы?
Наказание
У вас есть хобби? Это дело такое, которым любишь заниматься. Вот Васька, например, любит кубики собирать, Вовка из садика – кораблики строить, девчонки там всякие платья для кукол шить. Только несерьёзно всё это. Не по-настоящему.
Вот у меня хобби как хобби! Я рыбачить люблю. Я ни разу не рыбачил… а как представлю себя на берегу речки, так дух захватывает. Птички поют, водичка журчит, я удочку в руках держу. Удочка – это самое главное в рыбалке, без неё ведь рыбу не поймаешь.
И вот принёс как-то папа домой удочку. Я так обрадовался! Теперь на рыбалку пойдём!
– Нет, – строго сказал папа. – На рыбалку ещё рано. Удочка эта Василия Карповича. Он мне её на время дал. Присмотреть, так сказать…
Я немного расстроился, что удочка чужая. Чужие вещи мне трогать строго-настрого запрещают. А так хочется…
– Ладно, – улыбнулся папа. – Можешь потрогать. Только потом – спать. Поздно уже.
Я потрогал удочку. Она оказалась тяжелее, чем я думал. Ещё она холодная. И очень гладкая. Вот бы сейчас на рыбалку… Я замечтался. Тут пришёл папа и отправил меня спать.
Всю ночь мне снилась речка и много-много рыб. Снилась удочка Василия Карповича, дождевые черви, приманка… ой, да всего не перечислишь.
Утром я проснулся раньше всех. Мама что-то готовила на кухне, папа ещё крепко спал. Я зашёл в гостиную, медленно пошёл к углу комнаты, где стояла удочка, и чуть-чуть коснулся её, чтобы вспомнить, какая она гладкая, тяжёлая и холодная. Вдруг удочка ни с того ни с сего сломалась пополам. От страха у меня потемнело в глазах. Если сейчас папа или мама меня застукают, мне не видать рыбалки до пенсии! А на пенсии я уже не смогу рыбачить, буду слишком стар. Моему хобби придёт конец!
Я быстро спрятал сломанную удочку под шкаф.
Тут проснулся папа.
– Ну что, опять удочку гладить пришёл? – спросонья спросил он.
– Ничего и не гладить, – попытался твёрдо сказать я. – Я гимнастику утреннюю делаю.
Тут я усердно начал приседать.
– Раз, два. Раз, два.
– Угу… – зевнул папа. – Тоже мне, рыболов-спортсмен, – папа махнул на меня рукой и отправился умываться.
Через минуту я услышал, как папа с мамой говорят об удочке.
«Сейчас искать начнут!» – ужаснулся я и стал придумывать, как мне выкрутиться.
– Где удочка? – сурово спросил папа. – Она стояла именно здесь.
«Ага, стояла, – подтвердил я про себя. – А сейчас лежит». Но шутить было не время.
– Не видел, – ответил я. – Честно.
Папа ухмыльнулся и начал искать по квартире удочку. С каждой секундой мне становилось всё страшнее, я представлял себя седым, сидящим на берегу речки на своей первой рыбалке.
Тут меня осенило. Чтобы папа не искал удочку, надо его занять чем-то более необходимым. Я оглядел комнату. Мой взгляд остановила пара папиных носков, лежащих на диване. Я незаметно взял ножницы, подкрался к носкам и сделал в них дырки. Теперь уж точно он об удочке забудет, в нашем доме проще найти десять удочек, чем ещё одну пару папиных носков.
– Что с носками?! – издал вопль на всю квартиру папа. – Зашить!
Я внимательно смотрел на происходящее: мама спешно зашивала носки, папа носился, пытаясь найти удочку.
– Ну, погоди, – пригрозил он мне. – Если ты её спрятал…
– Папа, у тебя рубашка грязная! – воскликнул я, предварительно помазав папаину рубашку чёрной гуашью.
– Что за день! Что за день?! – взялся за голову папа и начал перерывать вещи в шкафу в поисках чистой рубашки.
В конце концов, из-за рваных носков и грязной рубашки папа забыл про удочку, так как уже опаздывал на работу.
После того как за папой закрылась дверь, мама глубоко вздохнула и строго спросила меня:
– Признавайся, Петя, куда удочку дел?
Но я не сдавался:
– Да не трогал я! Честно.
Мама пригрозила пальцем и ушла на кухню.
Я долго думал над тем, как сделать удочку, как отвертеться от наказания. Но мысли не лезли мне в голову и я решил позвонить Ваське.
– Приходи, Васька, ко мне. Помощь твоя нужна.
– Какая ещё помощь? Завтрак доесть не можешь?
– Всё ты со своими шуточками! У меня, может, горе!
Через полчаса мы с Васькой уже сидели у меня в комнате и в тишине думали, что же делать в этой непростой ситуации.
– Ты уверен, что не ломал удочку? – спросил меня Васька.
– Да точно! – ответил я. – Не ломал, она сама.
Васька нахмурился и выдал:
– Ну, тогда и бояться нечего.
– Конечно! Была целая удочка, а стала сломанная.
– Неправда. Ты так скажи: была одна удочка, а стало две!
Я рассердился:
– Как же ты не понимаешь! Это удочка самого Карпа Васильевича!
– Кто это? – спросил Васька.
– Ну, карп – это рыба такая. Не знаешь, что ли?
– А зачем рыбе удочка?
– Да кто её знает, может, он удочку на дне реки нашёл и папе дал. На сохранение. А я удочку сломал. Нет, признаваться точно нельзя.
– Тогда остается только одно, – грустно сказал Васька.
– Что? – спросил я.
– Нести наказание. Хоть ты и не признался, а нести наказание должен за это, иначе потом хуже будет.
– Какое ещё наказание? Зачем?
Васька начал мне объяснять:
– Удочку рано или поздно найдут. И все будут знать, что её спрятал ты. И тогда очень сильно тебя накажут. А ты можешь сейчас сам себя наказать, чтобы потом тебя не наказывали за это. Вот и всё.
– Понял, – сказал я. – А как себя наказать?
– Это зависит от того, что ты сделал.
– Я спрятал удочку, продырявил носки папе, запачкал его рубашку, – признался я.
– Это всё? – вообразив себя судьёй, спросил Васька.
– Я ещё наврал, что удочку не трогал… Какое мне положено наказание, господин судья?
Васька надменно посмотрел на меня и достал небольшой листочек из заднего кармана.
– Сейчас решим, – сказал он и развернул листок.
На листке было написано:
Список наказаний
одна разбитая ваза – 3 подзатыльника,
неубранная комната – генеральная уборка в квартире,
сломанная игрушка – неделю мыть посуду за всеми,
недоеденный обед – лишение сладкого на 3 дня,
сломанная чужая игрушка – неделю мыть посуду за всеми + ежедневное мытьё полов
– Васька, да тут же нет ничего про носки и про рубашку! – прочитав список, возмутился я.
– Сейчас-сейчас. Я посчитаю… – Васька уставился в потолок, что-то пересчитывая в уме. – Порванные носки по тяжести проступка равны двум… нет, трём разбитым вазам, испачканная рубашка равна недоеденному обеду, а враньё… Враньё – это самый тяжкий проступок. За него следует наказание, равное двум сломанным чужим игрушкам и неубранной комнате.
– И какое мне следует наказание?
– Приговор таков, – прочитал Васька. – Девять подзатыльников, лишение сладкого на три дня, генеральная уборка в квартире и две недели мыть посуду и полы.
От услышанных наказаний я чуть не упал.
– Васька! – недоумённо закричал я. – И это всё… это всё из-за одной несчастной удочки?!
– Нет, Петя. Это из-за удочки Карпа Васильевича.
– Ах, да…– вспомнил я про карпа. – Ну что ж. Наказание, значит, наказание.
Васька ушёл домой, а я принялся выполнять порученный мне список дел. Лучше уж сейчас всё выполню, чем со страхом ждать, когда меня будут наказывать.
Сначала я приступил к мытью посуды, затем вымыл полы, а после решил отодвинуть диван, чтобы вытереть залежавшуюся пыль.
– Петя, ты не заболел? – спросила мама, увидев меня за делом.
– Мам, не хочешь мне дать подзатыльников? – спросил я.
– С чего это я должна давать тебе подзатыльники? Ты же вон как хорошо убираешь.
– А когда сможешь дать?
– Когда что-нибудь плохое сделаешь. Вазу разобьёшь мою любимую, – пошутила мама. – Не говори ерунды, Петя. Не дам я тебе никаких подзатыльников.
– Ну, пожалуйста, – жалобно попросил я.
Мама махнула рукой и ушла. Я подумал: получается, чтобы мне получить от мамы подзатыльник, нужно разбить её вазу. Но и за разбитую вазу полагается ещё три подзатыльника. Итого: двенадцать подзатыльников! Ну, уж нет! К такому я ещё не готов.
Я начал прибираться на кухне. Протёр стол, вытер посуду, стаканы красиво расставил. Как вдруг! Один стакан выскользнул у меня из рук и упал прямо на только что вымытые тарелки. Две тарелки разбились, стакан треснул. Пока никто этого не видел, я выбросил осколки и побежал звонить Ваське.
– Васька, Васька, беда! Что делать за две разбитые тарелки и треснутый стакан?
Васька немного подумал и рассудил:
– Две тарелки – это как половина разбитой вазы.
– А стакан? – спросил я.
– Стакан – это как полунедоеденный обед.
Я положил трубку и начал считать: одна разбитая ваза равна трём подзатыльникам, а половина? Недоеденный обед равен трём дням без сладкого, а полунедоеденный?
– Мама, сколько будет три разделить на два?
– Один я половиной, – ответила мама.
Ага, значит, мне осталось десять с половиной подзатыльников. Я сел на диван и задумался. Мама что-то готовила на кухне, а я всё думал о том, что мне предстоит две недели убираться, мыть полы, жить без сладкого. И всё это из-за сломанной удочки Карпа Васильевича.
Скоро вернулся с работы папа. Он как всегда был немного весёлым, наверное, забыл про удочку. Мы пошли ужинать.
Все молчали. Будто бы ждали, что я сознаюсь.
– Мама, скоро у нас будет генеральная уборка? – спросил я.
– Да недавно же была, Петя.
– Ну, пожалуйста, мне очень-очень надо. И немного подзатыльников. Ну, хоть штук пять.
– Тоже выдумал! – усмехнулся папа. – А ну рассказывай, что натворил!
Я по-прежнему не сдавался.
– Ничего, просто так. Захотелось просто.
– Да … – вздохнул папа. – Жаль, что удочка Василия Карповича затерялась. Не смог я её сделать.
Я понял, что папа и мама уже знают, что я сломал удочку, а меня не ругают. Мне стало ужасно стыдно.
– Ну, отругайте меня, ну, пожалуйста. Путь лучше сейчас отмучаюсь!
– Почему мы должны тебя ругать? – спросил папа. – Василий Карпович мне дал эту удочку, чтобы я её отремонтировал, она почему-то у него вдвое складывалась. Пополам, так сказать. А тут… и не отремонтировал и потерял…
Я вскочил со стула, побежал в гостиную, достал удочку и вручил папе.
– Вот, – торжественно сказал я. – Удочка сохранена. Пусть Карп Васильевич будет спокоен, плавает себе потихоньку, а на зиму мы можем его к себе в аквариум взять.
Мама и папа засмеялись. Я рассказал им всю свою историю: и про утро, и про Васькин список, и про десять с половиной подзатыльников…
– Петя, а ведь всех твоих мучений могло бы и не быть, – сказала мама.
Я подумал и согласился.
– Да… стоило сказать правду. Вот и всё.
С тех пор я всегда говорю только правду, ведь она может оказаться гораздо лучше придуманных наказаний.
Скоро в школу
Собрались мы как-то с Васькой в школу поиграть. Вот только что там делают, ни я, ни Васька толком не знаем.
– Я буду учителем, – говорю я Ваське. – А ты – учеником.
– А что делает ученик? – спросил меня Васька.
– Ученик делает всё, что скажет учитель.
И стали мы играть. Васька сидит за столом. Я возле него стою, а что сказать, не знаю.
– Васька, открой тетрадь, – скомандовал я.
Васька открыл тетрадь.
– Васька, закрой тетрадь.
Васька закрыл тетрадь.
Хорошо быть учителем!
– Теперь иди и принеси мне пирожное, – сказал я Ваське.
Васька надулся и говорит:
– Разве в школе едят пирожные?
– Конечно, едят, – ответил я Ваське. – Только учителя.
Васька принёс пирожное, и я сел на диван.
– А теперь нарисуй мне краказябру.
Тут Васька разозлился.
– Не знаю я, как её рисовать!
– А ты подумай. Ведь ты же ученик. Ты думать должен, – сказал я, откусывая пирожное.
Сидит Васька, какую-то каляку-маляку рисует. Я возле него хожу и пирожное ем.
– Всё! – закричал Васька. – Я нарисовал!
— Ну, тогда показывай. Буду тебе оценку ставить за рисунок.
Посмотрел я на Васькин рисунок и чуть пирожным не подавился.
– Кто же так рисует краказябру? У неё нет рогов! А где хвост? И вообще она не красная, а зелёная! Поставлю тебе пятерку!
Васька почему-то обрадовался:
– Ура! Мне пятерка!
– Чему ты радуешься? – спрашиваю я у Васьки. – Пятерка – это самая плохая оценка!
– Нет, единица самая плохая оценка! – спорит Васька.
Тут я рассердился на Ваську.
– Не спорь с учителем! И сядь за стол.
Васька послушался и сел за стол.
– Что это такое? – показал Васька на пенал.
– Пенал, – объяснил я Ваське.
– Что с ним делают?
– Пинают.
– Зачем? – спросил Васька.
– Зачем-зачем! Когда будет перемена, можешь его попинать вместо мяча, – сказал я.
– А когда будет перемена?
– Сейчас. Можешь уже пинать.
Васька положил пенал на пол и начал его пинать. И я вместе с ним.
Пинали мы этот пенал очень долго. Тут мама в комнату зашла.
– Что вы делаете?
– В школу играем, – ответил я.
– Что-то не похоже на школу, – сказала мама. – В школе учатся, а вы пенал пинаете.
– Это я Ваську учу пенал пинать! – ответил я.
– Ты бы его чему-нибудь полезному научил!
«А чему учить Ваську? – подумал я. – Он ведь ещё слишком маленький. Даже не знает, как краказябру рисовать».
Тут Васька мне и говорит:
– Теперь я буду учителем.
И начал Васька мне всякие задания давать:
– Напиши букву «Л».
Я написал. Васька подходит и говорит:
– Какая же это буква? Это гора! Теперь напиши букву «Г».
Я написал.
– Какая же это «Г»? Это вообще крюк какой-то! Я поставлю тебе единицу.
Я обрадовался. Ведь единица – самая хорошая оценка!
Вежливость
К нам домой должны были прийти гости. Тётя Катя, мамина подруга.
Мама сказала, чтобы я вёл себя вежливо.
– Что значит «вежливо»? – спросил я у мамы.
– Это значит улыбаться гостям, заботиться о них, не грубить, даже если они тебе надоели. Ещё слова говорить вежливые: «спасибо», «пожалуйста», «будьте любезны».
«Это легко! – подумал я. – Улыбаться – дело нехитрое. Губы к ушам растягивай, вот и всё. А слов вежливых я и так много знаю».
Позвонили в дверь. Мама открыла, и в квартиру зашла тётя Катя.
– Добро пожаловать! – закричал с порога я.
– Разувайся, пожалуйста, – предложила гостье мама.
Гостья разулась. Я смотрю – а у тёти Кати на носке дырка! Тут я не растерялся.
– Тётя Катя, наденьте тапочки, пожалуйста. А то у вас на носке дырка, ногу застудите, – предложил я.
Тётя Катя ничего не сказала, но тапочки надела. Вот какой я заботливый!
Мы пошли на кухню чай пить.
– Садитесь, пожалуйста, – сказал я тёте Кате. – Только не упадите со стула, вдруг он вас не выдержит.
– Как твои дела, Петя? – поинтересовалась у меня тётя Катя.
– Всё хорошо, – ответил я и натянул улыбку.
Мама разрезала торт и положила каждому по кусочку.
– Какой вкусный торт, – сказал я.
– Это тётя Катя принесла,– объяснила мне мама.
«Странно, – думаю я. – Принесла нам, и сама ест».
– Мама, давай тётю Катю угостим гороховым супом.
– Нет-нет, не надо, – засмущалась гостья.
– Не стесняйтесь, – сказал я тёте Кате и поставил на стол кастрюлю с гороховым супом.
Я взял торт и унёс его к себе в комнату. Там его точно никто не съест.
Все сидели за столом молча.
Вдруг я решил спросить:
– Вы, наверное, ещё что-нибудь принесли нам?
Но тётя Катя молчала. И даже суп гороховый не ела. Могла из вежливости хоть ложечку съесть! Стало скучно. Я даже зазевал.
– Тётя Катя, – сказал я. – Пожалуйста, уйдите побыстрее, я торт хочу поесть.
Тут тётя Катя не выдержала и ушла.
Мама меня наказала, и я весь вечер простоял в углу. Только за что же меня наказали? Я ведь вел себя вежливо! Слова вежливые говорил, заботился… Не пойму.
Сила воли
Вам когда-нибудь рассказывали, что такое сила воли? Вот, например, сижу я за столом, в каше ложкой ковыряюсь и говорю маме:
– Мам, можно мне шоколадку?
Мама строго в ответ:
– Петя, ешь кашу. Надо иметь силу воли.
Что она от каши, что ли, появляется эта сила воли? Тогда у Вовки из садика она точно есть. Он на завтрак три тарелки каши съесть может.
Я задумался.
– Мам, а у Вовки есть сила воли?
Мама закончила мыть посуду и села ко мне за стол.
– Откуда я знаю. Вот у тебя её точно нет.
– Почему это? – возмутился я.
– Потому что ты кашу есть не хочешь, мультики смотришь без конца, буквы писать не хочешь, а про уборку в комнате и говорить нечего.
Я расстроился. Значит, нет у меня никакой силы.
– А где её взять? Эту силу.
Мама начала объяснять.
– Тебе сейчас ужасно хочется шоколадку.
– Ужасно хочется, – подтвердил я.
– Вот. А ты возьми и не съешь её. Иметь силу воли, значит, не делать то, что хочется.
– Понял! – закричал я и побежал в свою комнату.
Не делать то, что хочется; значит, делать то, чего не хочется! Я стал сразу думать, чего мне совсем сейчас не хочется, чтобы поскорее иметь эту силу воли.
Тут кто-то позвонил в дверь. Это была тётя Лена с Васькой. Больше всего мне хотелось побежать в коридор и встретить их. Но я остался в своей комнате, не забывая про силу воли.
Васька зашёл ко мне, а мама и тётя Лена отправились на кухню пить чай.
– Привет, Петя! – радостно поздоровался со мной Васька.
Больше всего мне хотелось его обнять и поскорее поиграть в какую-нибудь забавную игру, но я строго ответил:
– Привет, – и отвернулся.
– Петя, хочешь шоколадку? – спросил Васька, протягивая мне мою самую любимую шоколадку.
Я уже чуть было не протянул руку, чтобы взять её, но тут же вспомнил про силу воли.
– Нет, – ответил я. – Терпеть не могу шоколад.
– Ты же без него жить не можешь! – удивился Васька.
– Раньше не мог, – грустно ответил я. – А теперь не могу жить без каши. – От собственных слов я чуть не заплакал. Я вспомнил, что теперь должен буду всегда есть кашу, никогда не смотреть мультики и написать несколько тетрадей с буквами. Несколько стопок или полок, или шкафов.
Васька пожал плечами, сел на диван, развернул мою шоколадку и начал её есть. Я разозлился:
– Эх ты, Васька! Нет у тебя силы воли.
– Что это? – спросил Васька, дожёвывая мою шоколадку.
– Это способность такая делать то, что тебе не хочется. – Объяснил я.
Васька почесал затылок.
– Не понимаю.
– Ну, вот тебе сейчас чего больше всего хочется? – спросил я.
Васька немного подумал и ответил:
– Пить.
– Вот. Выпьешь стакан воды – ты слабак. А потерпишь – проявишь силу воли. Понял?
Васька загадочно улыбнулся, кивнул и направился к моей коробке с игрушками. Он достал мою любимую машинку на управлении и положил её на пол.
– Нет, Васька, играть мне, конечно, хочется, но у меня есть сила воли! – гордо сказал я.
– И мне хочется. И у меня есть сила воли, – ответил Васька и прыгнул на мою любимую машинку, отчего она развалилась на мелкие части.
– Прости, Петя. Я совсем этого не хотел. Мне очень нравилась эта машинка. Но я проявил силу воли.
Вот так Васька! Вот так сила! Мне, конечно же, захотелось его ударить. Но тоже проявил силу воли и сделал всё наоборот.
– Какой же ты молодец, Васенька, – грустно сказал я. – Можешь сломать все мои игрушки.
Васька с жалостью посмотрел на меня. Я понял, что ему совсем не хотелось ломать мои игрушки… и это было ужасно… потому что он снова стал проявлять свою силу воли.
Мама позвала нас на кухню. Выходить из комнаты нам совсем не хотелось, поэтому мы пошли на кухню.
– Ну что, мальчики, хотите в кино? – спросила тётя Лена.
– Нет, – сразу же ответил я.
– А ты, Вася? – спросила мама Ваську.
Но Васька молчал.
«Сейчас согласится, – подумал я. – Тогда сила воли будет у меня!»
– И я не хочу, – ответил Васька и показал мне язык.
«Тоже мне, силач, – подумал я. – Сейчас посмотрим, у кого из нас есть сила воли!»
– Я с удовольствием сходил бы к зубному врачу, – заявил я на всю кухню.
«Ну вот, сейчас Васька точно сдастся. Он этих врачей до слёз боится».
Мама потрогала мой лоб.
– Что ты, Петя? Ты же никогда не любил зубных врачей, да и зубы мы тебе все вылечили.
– Давайте торт есть, – предложила тётя Лена.
Торт был очень аппетитный. Клубничный. Со сливками.
– Я буду кашу, – строго сказал Васька.
– И я, – поддержал я.
Мама положила нам кашу. Мы быстро съели по тарелке. Больше есть кашу мне совсем не хотелось.
– Мне ещё каши, – попросил Васька.
– И мне, – сказал я, перехватив хитрый Васькин взгляд.
Я взял солонку и высыпал всю соль себе в кашу. Ну всё, теперь Васька сдастся!
Но Васька повторил то же самое. Тогда я взял перец и его тоже высыпал в свою солёную кашу. Васька снова сделал то же самое.
Тогда я совсем рассердился и посыпал свою кашу сахаром. Васька потянулся за сахаром, но тётя Лена его остановила.
– Прекратите портить кашу!
Васька съел две ложки своей солёно-перчёной каши и с любопытством зыркнул на меня.
Я смотрел на свою кашу и думал о том, что она уже и солёная, и перчёная, и сахарная. Наверное, вкус у неё отвратительный.
Мама забрала у меня кашу и отправила нас с Васькой в комнату.
– Вот я и выиграл! – обрадовался Васька. – Ты-то свою кашу так и не попробовал. Сила воли у меня!
Мне стало обидно, что Васька оказался сильнее. Я ничего не ответил.
Когда тётя Лена и Васька откланялись, в комнату вошла мама.
– Неужели ты не хотел в кино? – спросила она.
– Хотел, – ответил я. – Ещё как.
– А кашу?
– Кашу не хотел, – вздохнул я.
– Почему же ты всё сделал наоборот? – удивилась мама.
– Чтобы проявить силу воли, – гордо ответил я. – Ты же сама сказала, что нужно не делать то, чего хочется.
Мама засмеялась.
– Конечно, не делать то, чего хочется, а делать то, что надо, – объяснила мама.
– «Надо», – повторил я. – Ты ничего не говорила про это «надо». Вот мы с Васькой и поспорили, кто больше всего сделает то, чего ему не хочется. Он поел свою солёно-перчёную кашу, а я – нет.
– Значит, ты проиграл? – спросила мама.
Я улыбнулся:
– Нет. Выиграл.
– Почему это? Ведь свою кашу ты так и не попробовал.
Я хихикнул и сказал маме на ухо:
– Знаешь, как мне хотелось попробовать, какая она, эта солёно-перчёно-сахарная каша…
Бердск, Новосибирская область, Россия