Елена Щепилова
– Отойди-и-и! Не отда-ам! – вопила Оля, вцепившись в подоконник. – Не трогай, они мои-и-и-и!
– Да чё ты орёшь-то как резаная?! Не понимаешь, я другу обещал!
– Пусть сам купит!
– Я же сказал, по-о-бе-щал! Не понятно?!
А как это ты мои розы пообещал?! Ты их растил? Я за ними два года ухаживала! – уливаясь слезами, кричала Оля.
И вправду, розы были отменные. В трёх горшках на подоконнике стояло Олино сокровище. «Маленькие мои, красавицы, сейчас я вас покормлю», – щебетала Оля, нежно трогая листики. Она подолгу разговаривала с ними, любовалась и, конечно же, любила их безмерно. Это её мир, её маленькая вселенная, и сейчас она в опасности. Оля знала – розы всё понимают, они кричат о помощи, и только она может их спасти. Брат был старше на два года. В свои четырнадцать – высокий и крепкий, на голову выше сестры.
– Ну хватит ныть! Достала! Отойди по-хорошему, а то схлопочешь! – Артёму явно не хотелось применять силу. Видя, что Олю не напугать, он решил уладить дело миром: – Послушай, тут у Данилы такая история… любит он одну девчонку, а она на него ноль внимания, городская, считает, что деревенские ей не пара, свысока на него смотрит, совсем не замечает, а тут недавно Лепс в Курган приезжал, кумир её. Билеты все раскупили, а Данька с перекупщиками договорился, так они в три раза цену заломили. У него вообще щас пусто.
– Ну а розы мои тут при чём? Если он ей билет достал, она и так поняла, что он её любит.
– Да она-то поняла, концерт позавчера был, а сегодня Даня позвонил ей и пригласил погулять, она впервые согласилась, понимаешь? Он её удивить хочет: цветы необыкновенные достать, чтоб даже в городе таких не было.
– Артём, только не надо мои розы трогать, они для меня родные. Я с ними разговариваю, они меня слушают.
– Оль, ты чё-ё-ё? – покрутил у виска Артём. – Ты ещё с пшеницей на поле поразговаривай.
– Ты лучше Даниле деньги отдай, – не унималась сестра, – пусть в городе какие хочет, цветы купит. Если денег мало, я тоже свои отдам.
– Да в городе цветы как цветы, самые обыкновенные, а он удивить её хочет.
– Ну и что, пусть купит самые красивые из обыкновенных.
– Оль, ты и, правда, не догоняешь?! Он у-ди-ви-и-ть её хочет!!! – терпение брата иссякало.
Оля почувствовала это и ещё больше расплакалась.
– Артём, отдай ему все мои деньги, пусть купит цветы, и игрушки, и конфеты; пусть лучше цепочку золотую купит!
– Да ты чё-ё-ё, совсем тупая?!! – взбесился Тёма. – На первом свидании девушкам дарят цве-ты-ы-ы! Пусть видит: у нас есть то, что и в городе не достанешь, –
с этими словами Артём направился к подоконнику.
– Убирайся! Не отдам! Проваливай отсюда! Как ты смел обещать не своё?!!
– Ну всё… достала!!!
Артём отшвырнул сестру от окна. Оля упала, но тут же вскочила. Схватив толстый том энциклопедии, ударила брата по голове.
– Ах ты… да ты меня из-за этих веток убить готова?!!
– Не тро-о-о-нь! Пошёл вон!!!
– Блин!.. Сама напросилась… Дура…
Артём схватил Олю за волосы и поволок из комнаты. Сестра отчаянно сопротивлялась, пытаясь освободиться, щипала и царапала его руку, стараясь разогнуть сильные пальцы.
– Отдохни! Ненормальная! – оттащив Олю в сени проорал брат. – Посиди, подумай!
Оля рыдала, не в силах произнести ни слова. Дверь за Артёмом закрылась, и она поняла: её «вселенной» больше нет.
«Ну, наконец-то. Нельзя с этими девчонками по-хорошему: только грубую силу и понимают. Сопли распустила из-за трёх веток», – думал Тёма, подходя к розам. Приложив ножницы к стеблю, он на секунду замер, розы и впрямь были необыкновенные. Ощущение неправильности останавливало его. Дом, словно замер, в ожидании его решения, надрывно плакала Оля, ныла поцарапанная рука. «А может, и, правда, взять деньги? Не-е-е-е, что за малодушие, я же обещал» Минутную слабость сменила решительность, Артём срезал первую розу. Неприятное чувство противно свербило в груди. «Остановиться? Пусть хоть эти останутся. Да нет… уже поздно, дело нужно доводить до конца!» Отбросив сомнения, он срезал последние два стебля. Быстро собравшись, открыл дверь и вышел из дома.
***
– Фу-у-у, Данил, еле успел, – буркнул Артём, протягивая другу розы.
– Что с рукой?
– Ольга расцарапала.
– Чё это с ней? – ухмыльнулся Данил.
– За розы свои билась.
Данил остолбенел, лицо его слегка вытянулось.
– Ты чё, отобрал? Я думал, вы договорились.
– Хоть ты не начинай… И так тошно.
Друзья молчали.
– Ну иди, давай! – не выдержал Артём.
Даня пожал плечами.
– Ну, ты сестру там как-нибудь успокой, а то стрёмно как-то получается.
– Да ладно, не бери в голову… Разберёмся.
Настроение Тёмы стремительно падало. Если даже друг не понял такого пассажа, значит, действительно перебор. Идти домой не хотелось. Ком подкатил к горлу, ощущение вины мешало дышать.
***
Открыв дверь, Тёма услышал плач Оли. Дома пахло валерьянкой.
– Не знала, что ты такой жестокий! – бросила мама, даже не глядя в Тёмину сторону. – Хорошо быть добреньким за чужой счёт.
В её словах звучало явное презрение и разочарование собственным сыном. Сестра не переставала плакать. Колючие глаза отца пристально смотрели в его глаза.
– Сильный, да?!! Взрослый! Власть свою показал! Справился, мерзавец!
– Да, я…
– Замолчи! Ты понимаешь, что ты наделал?! Понимаешь?! Отвечай!!!
Артём растерялся, такого отца он ещё не видел: едкий, холодный взгляд почти с ненавистью.
– Я… о… – Артём выдавил слабый нервный звук.
– Громче! Я знать хочу! Ты понимаешь, что натворил?!
– Я… очень сильно обидел Олю.
– Оби-и-дел? Ты считаешь, оби-и-и-дел? Ты раздавил её! Раз-да-вил! Понимаешь?! Никогда не будет, как раньше! Нет семьи! У тебя нет сестры! Точнее, у тебя есть сестра, у неё нет брата!!!
Слова отца резанули по сердцу. «Никогда не будет, как раньше. Нет семьи. Теперь мы уже не вместе. Я стал чужим для неё» Он вспомнил, как тащил Ольгу за волосы одной рукой, без особого напряга. А она барахталась, как котёнок, не в силах даже ослабить жёсткой хватки. Как теперь она сможет доверять ему? Что она может испытывать, кроме ненависти и страха?
– Что теперь делать… папа?.. – Артём сполз на пол. Ощущение безнадежности сковало его.
– Не знаю. Как теперь будем жить. Не зна-ю.
***
– Данил, есть разговор. Встретиться нужно,обсудить кое-что.
– Проблемы?
– Да, – барабанил по столу пальцами Тёма. – Ты где щас?
– В «качалке». Приходи, порешаем.
По голосу друга Данил понял: дело серьёзное. Скрипучая дверь выдала появление Артёма. Он быстро приблизился, нервно сбрасывая куртку.
– Привет.
Парни скрестили руки в мужском рукопожатии.
– Что стряслось? – осунувшееся лицо друга насторожило Данила ещё больше.
– Ольга… Ей хуже.
Артём вкратце изложил ситуацию.
– Да… дела-а-а… Чё делать думаешь?
– Есть мыслишка одна. О мечте её несбыточной знаю.
– Откуда? – удивился Данька.
– Слышал как-то, они с подружкой принцессами себя воображали. Моя так вообще размечталась, говорит, если б ей шубку белую прикупили, настоящую, какие в дорогих салонах висят, она бы самой счастливой стала. Да кто ж ей настоящую норку-то купит? Не олигархи же! Родители точняк не купят, она из неё на следующий год вырастет. А я – куплю!
– Ну-у-у, брат… не знаю… а сколько стоит?
– Пятьдесят-шестьдесят, в среднем.
– Ой, ё-ё-ё-ё-ё-ё-ё!
– Иначе не исправить. Сам понимаешь… Я хочу, чтобы она поверила, как она мне дорога. Словами не докажешь, розы-то я не словами срезал.
– Ну, тут ты прав, конечно. А деньги откуда?
– На скутер копил. У меня в районе сороковника есть. Помнишь, я на покосе работал и на уборке, и в кузне у дяди Миши, в общем, ещё двадцатник нужен и проблема решена, – Тёма насторожённо замолчал, глядя в упор в глаза другу. – Ты с людьми серьёзными общаешься… помоги бой устроить.
– Да ты чё-ё-ё!!! Рехнулся!!! Тебя ж убить могут!!!
– Мне пофиг… – равнодушно процедил Тёма. – Исправлять по-любому нужно…
– Ну ты дебил, в натуре! Ты чё хочешь, чтобы я за двадцатник тебя на бойню!!! Долбанулся совсем?!! – Данил подскочил, резко откинув мешающую прядь волос. Такой просьбы он не ожидал.
Артём не обращал внимания на выпады друга, отрешённо созерцая новенькие гантели, спокойно закончил свою мысль.
– Мужчины дешёвые поступки кровью искупают.
– Да угомонись ты… мужчина! – рявкнул Данька, словно коршун, нависнув над другом.
– Не поможешь – сам пойду… – так же безучастно процедил Тёма. – Решено уже… Тогда и без боя башку свернуть могут.
– Во-о-о де-би-и-ил то-о!.. Вот дебил! Так зачем пойдёшь, если башку свернут?!!
– Может, повезёт… проскочу…
– На ринге грохнут или покалечат!!! Кто шубу купит… призрак твой?!!
– Ты купишь. Я уже присмотрел, – спокойно ответил Тёма.
– Да заткнись ты, дебил! Приду я такой, с шубой… на, Оля! Это шуба тебе от покойного брата, я же его и убил, чтобы он у тебя по-муж-ски-и прощения попросил!!!
– Ты же сам знаешь… иначе никак… Выхода нет. Тем более, я все обдумал уже…
– Да заткнись ты, наконец! Думальщик! Чё ж раньше не думал, когда цветы отнимал?! – Данил пнул штангу. – Ладно, не дёргайся, завтра схожу кой-куда и дам ответ.
Артёма вывел из ступора звонок друга.
– Подгребай давай и деньги свои прихвати… купишь сегодня, чё хотел.
– Отку…
– Не по телефону!
– На вот, – Данил протянул Тёме двадцать пять тысяч.
– Откуда?
– Монастырь в окрестности знаешь? Сходил туда, выложил всё как есть. Деньги эти «святые», чистые, Батюшка ещё и благословил тебя на примирение. Если мужик – заработаешь, отдашь, только не глупостями всякими. Скоро сеять начнут, а летом пастухом тебя возьму. К осени, думаю, заработаешь. – Даня обнял Артёма. – Ладно. Не переживай. Образуется.
Белая норковая шубка 44-го размера с песцовым воротником и рукавом три четверти, как у богатеньких девушек из дорогих «мерседесов», аккуратно лежала в фирменном пакете. «Ольге она подойдёт, полудлинная, чуть ниже колена, и рукав полностью закроет руку, да и вырасти из неё невозможно ни через год, ни через пять. А смотрится просто нереально, действительно, как у принцессы, – глаз не оторвать. Теперь бы только слова нужные найти», – думал Тёма на пути к дому. Заходить совсем не хотелось: дом за несколько дней стал чужим, тяжесть навалившихся проблем, словно плесень, разъедала его изнутри.
Родители шептались на кухне, боясь потревожить зыбкий сон дочери. Депрессия принимала угрожающий характер.
– Неужели всё-таки класть придётся? – дрожащим голосом прошептала мама.
Отец сидел мрачнее тучи, опустив голову, стуча кулаком о колено.
– Иного варианта нет, – твёрдо ответил он.
Мама отвернулась, пряча лицо в полотенце.
– Боже мой… Боже мой, – не прекращая, бормотала она.
Отец развернулся в её сторону. Его тяжёлый давящий взгляд уперся в угол кухонной двери. На Тёму никто не обращал внимания. Собравшись с духом, он подошёл, осторожно ставя пакет на краешек стола.
– Что это?!! – раздражённо рявкнул отец.
– Шуба норковая, – сдавленно пролепетал Тёма. – Я слышал, как они с Верой в принцесс играли… Это мечта её самая заветная… После роз, конечно. Розы не вернуть – невозможно… а шубу… – Тёма едва сдерживал слёзы, напряжение последних дней давало о себе знать. Он опустил голову: – Последняя надежда. Может, простит.
Мама открыла пакет, достала Тёмино приобретение. Родители переглянулись.
– Откуда? – отец бросил на Тёму жесткий каменный взгляд.
Напряжение росло с каждой секундой.
– Только вы не волнуйтесь, всё в порядке, – поспешил успокоить родителей Артём. – Деньги «чистые», беспокоиться не о чем, я позже всё расскажу. Потом расскажу, сейчас мне к Оле надо.
На кухне стало тихо. Все трое молчали. Мама, аккуратно вернув шубу на исходное место, передала Тёме пакет. Первый раз за всё это время отец взглянул с уважением на сына.
***
В комнате Оли пахло лекарствами, на столе стояли фрукты и сладости – всё то, что она так любила. Сестра ничего не ела и неподвижно лежа в своей кровати. Она всё так же плакала, почти беззвучно, отрешённо глядя перед собой. Бледное, осунувшееся личико – безразличные уставшие глаза делали его почти взрослым. Несколько секунд Артём стоял в нерешительности, не смея подойти.
«Такая маленькая, такая хрупкая. Я должен был защищать!» – осознание вины давило на грудь, назойливой мухой вертелось в голове, волнение сводило горло, мешая говорить. Наконец, Тёма собрался с мыслями и, подойдя чуть ближе, сел недалеко от кровати.
– Оленька, сестрёнка, – срывающимся голосом прошептал Тёма, – прости меня. Пожалуйста, прости… Я очень виноват перед тобой… Я, правда… очень виноват.
– Уходи, – еле слышно ответила Оля.
– Уйду… Сейчас уйду. Но… – Тёма подошёл с намерением обнять и поцеловать сестру.
– Уходи. Ты мне не брат! – закричала Оля и спряталась под одеяло.
Тёма бросился к сестре, чувство бессилия и пустоты охватило его, мысли липким клубком свернулись в голове.
– Я очень жалею, очень! Я скотина, предатель, урод, я не заслуживаю называться братом! Но я очень, очень люблю тебя, Оля! Сестрёнка, ты дорога мне! Очень, очень дорога! Пожалуйста, прости!
– Чужой! – ещё раз выкрикнула Оля.
Слова сестры прошили Тёму насквозь. «А что я ожидал? Она ненавидит меня. Я чужой. Я разрушил её мир. Отец прав: ничего не исправить, ничего не будет, как раньше. Нас больше нет»
– Я понимаю. Больше не подойду. Знаю, что чужой. Но я, правда, очень люблю тебя. Хочу, чтобы всё было, как раньше. Если б я мог, то вернул… А вернуть нельзя, невозможно, как ни старайся. Я не могу ничего исправить, ничего не могу. Не плачь Оля, только не плачь. Выздоравливай скорее, – Тёма поцеловал сестру через одеяло. Руки его дрожали, горечь потери чёрным туманом окутала разум, сиплый срывающийся голос ломался на полуслове. – Ничего не могу… Хоть бы один крохотный шанс вернуться в тот день! Ничего бы этого не было, Оля!
Он больше не мог сдерживаться. Отчаяние неуправляемым потоком хлынуло из глаз.
– Не могу… Не знаю, как искупить, что теперь делать… Прости меня, сестрёнка! Прости меня, Оля! Пожалуйста, прости! В жизни есть вещи, которые не вернуть, не изменить и не исправить… никогда! Как ни старайся… Никогда!.. Понимаешь?! Никогда!.. Их можно только простить.
Артём склонился над сестрой, бережно поправил одеяло, поставил пакет возле кровати и медленно вышёл, бесшумно закрыв за собой дверь. Усталость ядовитой змеёй расползалась по телу. «Неужели это всё? Неужели всё так и будет?» Горечь необратимого разъедала сердце. Артём вяло побрел на кухню. «Ничего не исправить…» – билось в пустой голове. Он плюхнулся на стул, обхватив голову руками.
Оля откинула одеяло. Ненависть утихала – она поняла: брат любит её и, конечно же, всё исправил бы, если б мог. Но в жизни действительно есть вещи, исправить которые невозможно, их можно только простить.
Она перестала плакать, но больше никогда не выращивала цветы.
Шадринск, Курганская область, Россия