Олег Мельник
Бесконечная зелёная крыша, непрерывно шумящая, плотно смыкалась над головой и лишь изредка баловала старого Странника ярко-золотым лучом, нащупавшим брешь в щите вековых деревьев. Это были настоящие генералы дубов, похожие на замерших чудовищ своими необъятными стволами и корявыми ветками. Их могучие замшелые тела выпивали все земляные соки, оставляя лишь маленький глоток редкому молодняку, чья единственная возможность попасть под солнечный свет – занять место трухлявого прадедушки-дуба, израсходовавшего все свои силы. Такой великан постепенно угасал, ставшие хрупкими ветви ломались под траурный скрип соседей, терявших своего давнего товарища. К освободившемуся месту под солнцем тут же стягивались молодые побеги, чтобы в трудной борьбе за жизнь оттеснить конкурентов и занять достойный пост в совете могучего леса.
Птицы не наведывались сюда погостить, исполнить вечернюю или утреннюю песню, – у престарелых дубов практически пропал слух, они были ворчливы и любили долго поспать, и потому связали себе из густых крон сплошную крышу, дабы никто не тревожил покой леса своими весёлыми, детскими голосами. Лишь дятлам позволялось иногда щекотать толстую шкуру великанов, доставая из-под коры надоедливых жуков, и тогда барабанная дробь разлеталась коротким эхом по округе.
Великаны-дубы также позаботились и о мягком ковре для своих чувствительных стоп – густо устлали полы зелёного дворца жухлой листвой, опавшей корой, трухлявыми ветками, и даже камни умудрились замотать они в зелёный мох. А трава и кустарники по какой-то их странной прихоти или даже маразму были редкостью, чтобы сразу становилось понятно – меньших братьев тут не очень любят. Зато ручейки и речушки лес радушно приветствовал, вымащивая берега отборными булыжниками.
Прохлады лесных чертогов давно уже не касалось теплом красное солнце; а воздух, пахнущий перегноем, мхом и сырой древесиной, давно не разгонял взмахом крыла вольный ветер. Здесь даже он, ветер, только и мог щекотать украдкой послушные ещё макушки дубов да пятернёй, осмелившись, прочёсывать зелёную гущу волос дородного леса.
Странник опирался на очищенный сук, гладко ошкуренный мозолистой ладонью, которая, несмотря на преклонные годы, всё ещё хранила в себе зрелую силу. На нём было тёмно-зелёное пальто, резиновые сапоги и вязаная шапка, за плечами старика телепалась серая торба. Дорога вела Странника по внутренностям волшебного сонного зверя, живого и мыслящего, где вдоволь спокойной размеренности, непоколебимости и тревожного эха. Зверь этот просыпался только изредка, когда из кустов перед Странником выпрыгивал испуганный заяц, завывал вдалеке оголодавший волк или лесная мышь зашуршит вдруг в ворохе прошлогодних листьев. Лес спал, но в то же время внутри его кипела скрытая жизнь, готовая явиться взору в любое мгновение.
Зелёный сумрак леса перетекал в ночную мглу, Странник принялся собирать сухие ветки, попутно выискивая место для ночлега. Впереди замелькал огонёк; старик, немного помешкав, начал осторожно пробираться к нему. Вокруг занимавшегося костра расположилось трое молодых туристов: в ярких пуховиках и высоких ботинках, громоздкие рюкзаки (таких объёмных Странник никогда ещё не видел) прислонены к необъятному стволу валежника. Каждому примерно от двадцати пяти до тридцати лет. Странника туристы заметили не сразу – тот не выдал своего присутствия, пока не приблизился на расстояние освещения костра.
− Доброго вечера, молодые люди, − прочистив горло после долгого молчания, произнёс Странник.
− Здравствуй, отец, − поздоровались в ответ, − присаживайся к нам.
Странник кинул собранный им хворост в общую кучу, где, кроме веток, уже лежали аккуратно рубленые поленья, и не без облегчения снял торбу, хранившую кое-какой хозяйский скарб и немного продовольствия. Затем старик стянул с себя потрёпанное пальто, свернул его и положил на лиственный ковёр между костром и упавшим деревом, сам водрузился сверху.
− Не озябнешь, отец? − спросили у него туристы. Несмотря на тёплые куртки и жаркий костёр (над которым уже коптился котелок, подвешенный на палке) молодые люди испытывали дефицит тепла и старались держать руки ближе к огню. И впрямь, с приходом тьмы воздух в лесу заледенел, тогда как осень едва успела воцариться в этих местах.
− Ничё, я привыкший, − отмахнулся Странник, оставшийся в одном свитере с «горлом», жутко растянутом и свисавшим чуть ли не до колен. Между свитером и сапогами обнажилась неширокая полоса штанов цвета хаки. − Далеко идёте?
− В Гору, − был ответ.
− В Гору? − старик будто не понял.
− В Гору. На Гору. Хотим забраться на самую высоту.
Странник задумчиво уставился в костёр, и тот с первых же секунд заманил старика своим диковинным танцем.
− Тебя как зовут, отец?
− Странник я.
− А я Путешественник, − тот, что в красной куртке, указал на зелёную и синюю, − это Скиталец и Спутник.
Странник оторвал взгляд от миниатюрного солнца, кивнул туристам. Затем, как будто вспомнив о чём-то, стал рыться в сумке, постелил газету и на неё выложил чёрный хлеб, сало, копчёную рыбу и флягу с водой.
− Угощайтесь, − предложил Странник, передавая туристам нехитрые бутерброды, сооружённые из хлеба и сала. Те принялись жевать, утоляя голод, вызванный долгим переходом, и на некоторое время воцарилась тишина. Заглотнув последний кусок, Путешественник встал и начал перемешивать ложкой содержимое котелка. Странник заметил, что его молодые спутники разместились на каких-то толстых ковриках или тонких подушках, и рот его растянула снисходительная улыбка. Путешественник решил опробовать на вкус своё варево и, подув несколько раз на черпак, аккуратно хлебнул из него.
− Ну как? − поинтересовался Спутник.
− Пресно, − ответил Путешественник и полез за солью.
− Вы мне вот что расскажите, − попросил Странник, − что это за место такое «Гору»?
− Гора, − поправил Спутник. − Ты разве не слышал о Горе?
Старик отрицательно качнул головой. Ему было неловко оттого, что молодёжь знает несколько больше, чем он, проживший много лет и прошедший тысячи километров пути.
− Говорят, это место невообразимое, − продолжил за Спутника Путешественник. − Это лестница к самому небу. Можно протянуть руку и коснуться облаков. А если забраться на самую вершину, то можно увидеть весь мир. Только представь себе − весь мир! − Путешественник закрыл глаза и сделал руками широкий жест, будто гладит нечто объёмное и круглое, чтобы живо представить себе эту картину. Казалось, его вдохновляла мысль оказаться рядом с небесами. − Это настоящий рай! Там сбываются мечты!
− Забравшийся на Гору получит всё, − добавил Спутник. − Там людям не надо бороться за кусок хлеба и уголок неба над головой, у каждого вдоволь всего, что ему нужно.
− На Горе нет ни грабежа, ни убийств, − дополнил речь Спутника Путешественник, − нет войн, зависти, денег, законов. Для всего этого нет причин. В том краю бессмысленно отнимать что-то у соседа.
− Ещё говорят, что там очень холодно, − заметил Скиталец. − Хоть я в это не верю: по идее, чем ближе к солнцу, тем должно быть жарче. Так?
Путешественник лишь пожал плечами, мол, не знаю и мне это неинтересно.
− Вы просто хотите всю жизнь ничем не заниматься и при этом жить в достатке? − на всякий случай спросил Странник.
− Мы хотим взять от жизни только самое лучшее, − ответил Спутник.
− Мы жаждем увидеть новый мир, лишённый жестокости, несправедливости и глупости, − сказал Путешественник почти в один голос со своим товарищем. − Пусть для этого нам придётся пройти через нечеловеческие испытания, но цель стоит потраченных усилий.
− Только слабаки не стремятся достигнуть этой высоты, − добавил Скиталец. − Все боятся бросить свои корешки да болота и двинуться куда-то вперёд. Мы не хотим плавать в будничной массе людей и потакать их мнению.
После этих слов Путешественник одобрительно кивнул Скитальцу и многозначительно показал на него пальцем, как бы говоря и Страннику, и Спутнику: слушайте его.
− Ты мужик хоть и в летах, но крепче нас вместе взятых, − сказал Путешественник. − Мы можем взять тебя с собой, нам нужна сильная команда. Пойдёшь с нами?
Странник долго не размышлял, ему было маловажно куда идти – может быть, на этой самой Горе он и найдёт своё прибежище, своё место?
− Пойду, − твёрдо ответил он. − На что хоть похожа эта ваша Гора?
− Говорят, это камень немыслимых размеров, − сказал Путешественник.
− Только учти: обратной дороги уже не будет, − зачем-то предупредил Спутник. Путешественник вопросительно посмотрел на него.
− Я имею в виду, когда взойдём на Гору, − поправился тот. − Бывали, конечно, люди, которые спускались с вершины, но говорят, что это стократ сложнее, чем подняться. Почти все остаются там, на самом верху.
− Приму к сведению, − улыбнулся Странник.
− Только идиоты способны покинуть это место, − презрительно фыркнул Скиталец. Спутник на это лишь пожал плечами.
После ужина, состоящего из макарон и свиной тушёнки, группа улеглась спать: Путешественник, Спутник и Скиталец раскатали спальные мешки, а Странник по своему обыкновению устроился на мягком лесном ковре возле костра, предварительно освобождённом от веточек и камней, и укутался в плащ. Ребята оказались смышлёными: пока группа спала, один скучал на вахте, преимущественно затем, чтобы не давать угаснуть костру и спящие смогли спокойно выспаться без укусов холода. К тому же таким образом можно было предотвратить воровство − любители поживиться частенько выслеживали туристов и наведывались по ночам в спящий лагерь. Таким образом, ночь с десяти вечера до шести утра была разделена на три части, и в каждый период один из группы нёс дежурство. Странник пока был на правах гостя в этом маленьком социуме, поэтому отдыхал всю ночь. К незнакомцам проникаются доверием нескоро. Однако те, кто умеет расположить к себе за короткое время, обычно имеют самые нечистые намерения.
Утро встретило команду бодрящим холодом. Пока Путешественник кипятил воду для чая, Скиталец и Спутник лениво скатывали спальные мешки и утрамбовывали в рюкзаки свою туристическую мелочь. Странник созерцал безмолвие леса, сборы его хозяйства заняли немного времени.
Полчаса спустя группа свернула лагерь и продолжила путь. Первым шагал Путешественник, следом за ним Спутник, потом Скиталец и Странник. Маршрут их петлял между оврагами, пересекал ручейки и огибал необъятные стволы древних деревьев. Большую часть пути шли молча, лишь изредка комментировали окружающую их область леса да предупреждали идущих следом о препятствиях на пути. Странник заметил, что шагать его попутчикам тяжело или, точнее, неудобно из-за впившихся в спину и плечи увесистых рюкзаков. Особенно это неудобство проявлялось, когда туристы перепрыгивали через узкие русла ручейков. Странник высказал вслух свои наблюдения, на что Спутник ему ответил:
− В походе нужно иметь много разных вещей, без которых могут возникнуть трудности: газовая горелка, топорик, фонарики, котелки… К тому же мы будем взбираться по скалам, а для этого необходимы десятки метров веревки и куча мелочи: «восьмёрки», гри-гри, шлямбуры, ледорубы, карабины, крюки, молоточки… Путешественник ещё и френда взял. Опять же, провизия. Голодный турист – мёртвый турист.
При последних словах Спутник ухмыльнулся.
− А где твоё снаряжение, Странник? − спросил Скиталец. − У тебя, кроме худой торбы и палки, нет ничего. Тебя ограбили?
− Нет, − сухо ответил Странник.
− Может, ты местный?
− Нет. Я родился далеко отсюда.
− Или ты давно не встречал каравана? − не унимался Скиталец.
− Я встретил караван два дня назад, но мне нечего было купить у него, кроме буханки хлеба.
− Может, у тебя нет денег?
− Деньги есть, но мне нечего было у него купить, − уже раздражённо повторил Странник. − Всё, что мне нужно, у меня было.
Скиталец несколько секунд раздумывал, затем подозрительно спросил у старика:
− Может, ты сам вор?
Странник заметил, что после этого вопроса Путешественник замедлил шаг, но не обернулся. Вероятно, стал прислушиваться к разговору.
− Нет, я не вор. Я прошёл длинную дорогу и ни разу не взял ничего чужого.
− Хм, − только и сказал Скиталец каким-то своим мыслям. Затем он шагнул в сторону от дороги, якобы для того чтобы поправить рюкзак. Когда Странник занял его место позади Спутника, Скиталец скоро стал на дорогу и замкнул группу.
− Ты умеешь охотиться, Странник? − после долгой паузы спросил Путешественник.
− Умею, − ответил старик. − Сало, которым я вчера вас угощал, – это сало дикого кабана. Я убил его месяца два назад. Половину кабана − в основном мясо − я продал встретившемуся каравану, оставшееся мясо съел, а сало закоптил и питаюсь им по сей день.
Путешественник хотел было ещё что-то сказать, но появление на тропе неожиданного гостя привлекло всё его внимание. Это был мужчина средних лет с густыми бакенбардами и весёлыми глазами. Одет он был опрятно, не под стать измученному дорогой Страннику. Даже трое молодых туристов, несмотря на всю яркость своих нарядов, выглядели не так презентабельно. У мужчины не было за плечами походной сумки, отчего можно было сделать вывод, что лагерь его где-то неподалёку. Он опирался на тросточку, которой широко размахивал при ходьбе, в общем, весь вид мужчины говорил о том, что он чувствует себя в лесу довольно свободно, непринуждённо, как будто отлично знает эту местность.
− Здравствуйте, молодые люди, − обратился он с широкой улыбкой. − Далеко путь держите?
− Далеко, друг, − отозвался Путешественник, − в Гору.
− В Гору – это хорошо, − мужчина остановился в нескольких метрах от команды, оперся на тросточку, доверив ей часть своего веса, и скрестил ноги. − Я бы хотел немного отвлечь вас от этого важного похода и предложить посетить несколько прекрасных мест недалеко отсюда. Клянусь, вы не пожалеете! Гиблые Трясины, Четырёхтысячелетний Дуб! Изумрудные водопады – они действительно кажутся изумрудными из-за причудливой игры цветов дна и отражения лесной зелени…
Туристы с интересом слушали монолог незнакомца. Им показалось необычным, что какой-то мужчина, встретившийся на дороге, вдруг предложил прогуляться по окрестностям и показать разные диковины. Даже Скиталец, относившийся к незнакомым людям с некоторой опаской и подозрением, приветливо улыбался мужчине и был готов идти с ним куда угодно. Лишь Странник не разделял общего энтузиазма, он сверлил пришельца взглядом и был весь напряжен.
− Нам некогда, у нас тяжёлый путь, − грубо перебил его Странник.
− Подожди, − остановил старика Путешественник. − Может, и правда зайдём куда-нибудь, посмотрим?
− Вы не пожалеете, что решили уделить минутку. Я знаю, как утомительны бывают походы, и как сердцу и глазу необходим отдых от однообразности видов. Этот лес – просто кладезь достопримечательностей! Я водил сотни групп к Изумрудным водопадам, и все они были поражены их красотой. Такого вы больше нигде не увидите!
− Это гид, − вздохнул Странник. − Он разрекламирует вам что угодно и отведёт туда за бешеные деньги. Но деньги – не главное в деятельности гида, его задача – сбивать путников с дороги. Так?
Слова Странника смутили гида, но он всеми силами старался подавить внешнее проявление этого смущения – его выдавали только глаза.
− Я не прошу много. Я даже могу уступить вам… треть цены, учитывая срочность вашего похода…
− Планета полна достопримечательностей, и обойти все не хватит жизни, − снова перебил старик. − Мы движемся к нашей цели, не надо преграждать дорогу.
В голосе Странника зазвучала угроза, и гид это почувствовал, однако всё ещё с надеждой смотрел на остальных участников группы.
− Уверен, мы ещё встретимся с чудесами природы, − сказал Путешественник. − Идёмте.
Побеждённый гид пропустил команду и проводил туристов разочарованным взглядом.
− Эти гиды, − сказал Странник, когда группа удалилась на некоторое расстояние, − в действительности только делают вид, будто чего-то знают. На самом деле они ничего не знают. Кроме трёх-четырех мест, к которым ходят каждый день на протяжении всей жизни. Для свежего глаза это диковинки, но уже самому гиду до тошноты осточертели подобные «достопримечательности».
Спустя два дня Странник вдруг проснулся ещё до зари и, ничего не говоря вахтенному, вяло ковыряющему веточкой зыбкое пламя костра, скрылся в лесной тьме. Вернулся он, когда группа уже позавтракала и рассуждала о том, стоит ли ждать внезапно исчезнувшего старика. Два противоречивых мнения встретились над остывающими остатками костра: Скиталец уверял, тщательно обшаривая свой рюкзак, что Странник таки сделал своё воровское дело и благополучно сбежал, вменяя в вину Спутнику, что тот, будучи на вахте, не догадался остановить беглеца. Спутник же, то ли в целях самозащиты, то ли в действительности не принимавший версии своего товарища, пытался всячески выгородить старика и придумывал оправдания такому поступку. Путешественник, по большей части молча, наблюдал за спорящими, но был задумчив и изредка оглядывался по сторонам.
Странник скоро появился. Он казался уставшим, но глаза его азартно блестели. Старик широким и быстрым шагом приблизился к туристам и виновато ответил на их испытывающие взгляды:
− Я надеялся, что справлюсь ещё до завтрака. Зато мои усилия были награждены вдвойне.
− О чём ты говоришь? − спросил его Путешественник.
Странник развязал свою заметно потяжелевшую торбу и вынул оттуда тушки зайцев.
− Ты что, по всему лесу за ними бегал? − спросил Скиталец, вид у него был раздосадованный.
− За ними не надо бегать, если знаешь, как ловить, − ответил ему Странник.
− Почему ты не предупредил, что идёшь за дичью? − спросил Путешественник грубо.
− Виноват, − ответил старик. − Я и не подумал об этом. Просто я привык действовать в одиночку и полагаться только на себя. Слишком долго я блуждал один…
− Ладно. Надеюсь, этого больше не повторится, − Путешественник взвалил свой рюкзак на плечи и выжидающе оглядел остальных. − Мы сильны потому, что мы – команда. У каждого есть и слабые, и сильные стороны. В том, в чём мы сильны, мы помогаем другим. В чём слабы – просим помощи. Это залог успеха нашего предприятия. Если разорвётся хоть одно звено нашей цепочки, мы должны помочь ему, либо заменить на новое. Ты, Странник, опытнее, мудрее и сильнее нас, потому я и попросил тебя примкнуть к походу. Но я прошу тебя с уважением отнестись к правилам нашей группы, они равны для всех. Мы не ставим приоритетов между членами команды, ведь, в конечном счёте, всё это мы делаем только для самих себя, лишь помогаем друг другу в достижении своих целей.
Странник кивнул, давая понять, что понял слова Путешественника и согласен с ними.
Туристы продолжили поход сквозь гущу леса, которая с каждым километром становилась всё жиже и жиже. Дорога теперь вела под уклон вверх, что существенно замедлило их продвижение. Деревья по пути им встречались всё моложе, кустарников становилось всё больше, а заросли травы – выше. И вот уже вместо тяжёлого, мрачного скрипа старых ветвей лес наполнился птичьими голосами; вскоре к ним примкнул стрекот цикад и жужжание мелких насекомых. Воздух наливался свежестью и теплотой. Сумрак постепенно редел под ударами солнечного света, без труда пробивавшего неумелый щит кроны молодого леса.
Путники вышли на открытую поляну, вернее, неглубокий овраг, лишённый кустов и деревьев, но взамен этого поросший высокой, пожелтевшей травой. Здесь они решили сделать привал (время близилось к полудню) и вытоптали себе площадку в зарослях. Странник расстелил пальто и несколько минут лежал на спине, радуя взор новыми красками – он давно уже не видел неба: синего, расписанного белыми узорами облаков. Затем он достал из торбы тушки зайцев и принялся умело их свежевать, ловко отгоняя мух и других насекомых, чтобы те не отложили личинок. Остальные разливали тёплый чай из термоса и хрустели кондитерскими сухарями.
− Скоро начнутся холмы, − сказал Путешественник, изучая карту на навигаторе, − между ними течёт река, нам её не перейти – поток слишком быстрый. Говорят, по ней на байдарках сплавляются, чтобы быстрее добраться до склона Горы, по которому можно будет подняться. Нам нужно будет обойти её – семнадцать километров на юго-восток и двадцать четыре на юг.
− По холмам дня три будем топать, − прикинул Спутник. − Если не дольше.
− Можно сократить, но там придётся подниматься на скалы. По прямой это примерно двадцать восемь километров. Зато выйдем сразу к подножию… Странник, − обратился к старику Путешественник, − ты перекусить не хочешь?
− Ягодами по дороге наелся, − отмахнулся тот, занимаясь своим делом.
− Помните, вчера нам встретилась семья? − тихо спросил Скиталец так, чтобы Странник не услышал. − Они нам ещё полумёртвого зайца показывали, типа, у волка по дороге отбили.
− Ты думаешь, старик вернулся к ним и украл зайца? − усмехнулся Спутник. − А потом встретил другого волка и у того отобрал.
− Или у того же самого, − пошутил Путешественник.
− Вот невезуха у животины, − засмеялся Спутник. − Выключи ты свою паранойю, Скиталец. Нормальный мужик, по-моему.
− Серьёзно, за что ты его невзлюбил? − присоединился Путешественник.
− Не нравится он мне, − ответил Скиталец, − не знаю почему. Смотрит так пристально, будто душу хочет вывернуть.
− Это ещё не означает, что он плохой человек, − сказал Путешественник.
− Да, но от этого мне не по себе становится. Как будто он знает обо мне больше, чем я сам. Меня это раздражает. И ещё он слишком молчаливый, а в тихом омуте…
− Прекращай. Это только твои домыслы, − Путешественник краем глаза посмотрел на Странника (тот всё так же снимал шкуры, но делал это чуть напряжённей, чем раньше, – он прислушивался к их разговору). − Короче, давайте выбирать, каким путём двигаться: коротким или длинным? − Путешественник повысил голос, чтобы старик тоже слышал его.
− Я за короткий, − ответил Спутник.
− Я тоже, − присоединился Скиталец.
− Странник?
− Пожалуй, я тоже выберу короткий, − равнодушно отозвался тот.
− Значит, решено, − Путешественник несколько раз ткнул пальцем в навигатор и спрятал его в карман штанов.
Вечерние сумерки настигли их уже на опушке. Здесь путники сделали последний привал перед выходом на открытую местность – крытая колоннада леса порядком надоела. Странник предложил отужинать жареной зайчатиной, но Путешественник предложил оставить зайчатину до подъёма в горы, он объяснил это тем, что на высоте варить что-либо бессмысленно, вода не дойдёт до точки кипения, а предназначенной для жарки провизии у них не так уж и много – туристы планировали закупиться в ближайшем караване.
Утро встретило путешественников необычайно рано. Выпив горячего чая, они снялись с лагеря и уже через несколько минут вышли на гладкий, без единого деревца, луг – ровный зелёно-жёлтый стол, скатывающийся вниз и вновь вырастающий где-то позади. Вся панорама напоминала застывшее море: безмятежные волны холмов плавно уходили вдаль, покрываясь серо-синей дымкой, и где-то далеко впереди твердели, замирали, превращаясь в покрытую белой шапкой горную гряду, а та, в свою очередь, растворялась в небе, сливаясь с нависшими над цепью гор свинцовыми облаками. Солнце едва только показалось на небосводе, а уже грело истосковавшихся по его золоту туристов. Но стоило облаку тонким занавесом скрыть светящийся диск – и холодный, непривычно сильный и свежий, ветер вмиг сдувал крохи тепла, врывался в лёгкие и пожирал прочно прижившийся запах затхлости и сырости, оставленный на память путникам дедушкой-лесом.
Лишённое частокола деревьев пространство резало глаза, дезориентировав команду на какое-то время – так после долгого плавания на судне моряки ступают на сушу и не сразу привыкают к устойчивой земле под ногами. Так что какое-то время они растерянно стояли, пожирая глазами диковинную картину незнакомого края.
− Идти и идти, − нарушил молчание Скиталец, вглядываясь в серую полоску гор.
− Гора мне представлялась несколько выше и уже, − задумчиво проговорил Спутник. − Нам точно туда?
− Судя по карте – да, − отозвался Путешественник. − Ладно, пойдём. Не будем терять времени.
− Остановитесь! Стойте! − к туристам, вырастая из-за холма, уверенно приближалась фигура. Незнакомец, так же как и гид, мало походил на странствующего, был одет в строгий костюм, гладко выбрит, и походная сумка у него отсутствовала. − Вам следует выйти на общую дорогу.
− Разве я не могу пройти именно здесь? − поинтересовался Путешественник.
− Это для вашего же блага, − коротко и непонятно ответил незнакомец.
− Кто вы такой? − спросил Странник.
− Я служу Указателем.
− И в чём заключается ваша служба?
− Я помогаю людям, слежу, чтобы они не заплутали. Указываю дорогу.
− Не заплутали где или от чего? − Странник задал свой вопрос так энергично, с вызовом, что его оппонент смутился. Затем растерянность покинула взгляд Указателя, его глаза вообще потеряли способность к эмоциональному отражению, они стали пустыми, а на губах возникла вежливая улыбка.
− Люди могут заблудиться и потеряться, это случалось уже бессчётное число раз. Но сейчас не каменный век, в цивилизованном обществе люди должны помогать друг другу, сообща решать проблемы каждого. Общество пришло к выводу, что необходимо организовать службу Указателей, и вот недавно эта идея, наконец, воплотилась в жизнь, − Протараторил Указатель, как будто повторял эти слова неоднократно.
− А если нам не нужна ваша помощь? − поинтересовался Путешественник, вид он имел не самый дружелюбный.
− Мы действуем от имени и во благо общества, − пояснил Указатель. − Впоследствии вы будете даже благодарны нам за участие. Поверьте, нам не безразличен выбранный вами путь. Указатели стремятся к порядку, мы хотим помочь вам в достижении ваших целей. Просто доверьтесь моим советам, сверните на безопасную, проверенную, утверждённую обществом дорогу, и она выведет вас туда, куда вам необходимо, − Указатель светло улыбался, с теплотой и настойчивостью глядел на туристов.
Скиталец внимательно слушал его слова и улыбался в ответ.
− Какой же тогда дорогой нам следует идти? − спросил Путешественник всё с той же недружелюбной интонацией.
− Мне необходимо будет заполнить для вас специальное удостоверение, пропуск, чтобы вам не пришлось разъяснять каждому Указателю цель вашего похода, достаточно будет просто показать этот документ. Затем вам необходимо будет зарегистрировать ваш поход в общей базе данных. Сделать это нетрудно − вы можете подойти к одному из бригадиров-Указателей, и он выполнит все необходимые операции. Также он просчитает ваш маршрут, длину пути и количество необходимого для его преодоления времени. С расценками вы можете ознакомиться у него же по прейскуранту. После всех подсчётов бригадир выдаст вам договор и квитанцию, с которой вы подойдёте к кассе…
− То есть ваши услуги платные? − перебил Спутник.
− Да, конечно, − Указатель непонимающе кивнул. − Цена приемлемая, а любой труд всё-таки должен оплачиваться. Вы согласны?
Спутник кивнул, но остался задумчив.
− В кассе вам выдадут чек, − опять затараторил Указатель. − С чеком и договором вы подойдёте к секретарю-Указателю, где договору присвоится порядковый номер и поставится печать. Вот и всё. Дальше вы сможете спокойно проделать свой путь.
− Получается, − Путешественник решил подвести итог всего сказанного Указателем, − мы можем дойти до места назначения сами или воспользоваться вашими услугами, которые, во-первых, платные, а во-вторых, заставляют нас выполнять целую кучу непонятных операций, отнимающих время и силы?
− Соглашусь, − ответил Указатель, − процедура отнимет у вас какое-то время, но всё это диктуется необходимостью. Копия вашего маршрута будет передана службе Спасателей, и если вы в какой-то момент не будете зарегистрированы у дежурных Указателей, расставленных по всей длине общественных дорог, к Спасателям поступит сигнал, что вы заблудились. Найти вас и перенаправить на безопасную дорогу не составит особого труда. В Спасателях работают высококлассные, аккредитованные специалисты, они знают своё дело и способны помочь…
− Что-то слишком запутанно, − перебил его Странник.
− Наоборот, всё очень просто! Вы впервые сталкиваетесь с нашей работой, но впоследствии поймёте, что система проста и эффективна!
Путешественник оглядел своих товарищей, но энтузиазма в их лицах не заметил. Даже Скиталец теперь выглядел чем-то озадаченным.
− Спасибо за предложение, но мы отказываемся, − от имени группы объявил Путешественник. − До свиданья!
− Подумайте хорошенько: эта дорога была признана ненадёжной!
− Зато мне она нравится, − возразил Спутник, обведя взглядом окрестности. Путешественник обошёл Указателя и продолжил подниматься на холм, группа последовала за ним.
− Дело не в том, нравится она или нет, − кричал им в спину Указатель, − а в том, что ваш поход будет признан нелегальным, не отвечающим требованиям современного общества! Вас найдут и объявят Уклонистами!
Путешественник резко остановился. Слово «уклонист» было известно ему ещё с детства, обычно им именовали воров и убийц. Такой титул лишал его носителя общения с другими странственниками, а также запрещал торговлю с таким человеком, что, по сути, означало одиночество и бедность до скончания жизни. Несправедливо «титулованные» Уклонистами сами в какой-то момент были вынуждены прибегать к воровству, не только имущества, еды и денег, но и людей. Уклонисты похищали людей ради общения, но в большинстве случаев – для продолжения рода. Преступность, таким образом, росла, что побуждало общество задуматься о создании службы Стражей порядка.
− За что? − спросил Путешественник.
− Общество приняло стандарты, и они равны для каждого, − кричал Указатель, как показалось Путешественнику, со злорадством. − Если вы не хотите им следовать, то вам нечего делать в обществе!
− Мы ведь ничего не принимали, − озадаченно проговорил Спутник. Путешественник в ответ лишь пожал плечами.
Указатель что-то ещё кричал, энергично жестикулируя, но ветер уносил его слова и рассеивал по округе.
Туристы приблизились к вершине холма – дорога резко уходила вниз и падала в мелкий лесок, откуда начиналось подножие следующего возвышения. Здесь они достали из рюкзаков трекинговые палки, чтобы экономить силы при ходьбе, и, опираясь на них, стали спускаться по неожиданно крутому склону.
Гладкая поверхность холмов оказалась обманчивой – на самом деле её покрывал слой высокой травы, прижатой к земле сильными ветрами, и от этого вся неровность почвы была скрыта от глаз. Ноги туристов постоянно запутывались в траве или проваливались в мелкие ямки, так что на преодоление одного холма тратилось не меньше часа. В жидких зарослях деревьев у подножия холмов нередко прятались ручейки, определить наличие которых можно было ещё заблаговременно – шум воды раздавался довольно далеко.
Взойдя на очередной холм, туристы заметили изменения на горизонте: впереди над горным хребтом облака приняли необычную треугольную форму, высоко возвышающуюся над серой массой скал. Треугольник этот был огромных размеров, его оттенок был светлее бело-серых облаков и контуры его носили чётко выраженный характер, отчего путники сделали вывод, что это достаточно плотный объект, как земля у них под ногами.
− Фантастика! − почти прошептал Путешественник. Его глаза сверкали благоговейным блеском. − Неужели это она?
− Никогда не видел ничего громаднее, − вторил ему Спутник. − Смотрите: облака не достают вершины. Какая же там высота!
− Интересно, почему она вся белая? − спросил Путешественник.
− Скорее всего, из-за снега и льда, − предположил Странник. − Чувствуете, как здесь холодно? Там, должно быть, ещё холоднее.
− Я думаю, сама порода имеет белый цвет, − Скиталец смерил старика взглядом психотерапевта, изучающего пациента. − Скала таких размеров вряд ли имеет общий состав с теми, мелкими. Может быть, и происхождение её не совсем земное… я что-то слышал об этом.
− Прям космический корабль какой-то, − усмехнулся Спутник.
− Как вариант. Кстати, такое мнение тоже есть…
− Отдохнули? − спросил Путешественник. − Пошли дальше. − Туристы глубоко вздохнули и поплелись следом. Дышать пронзительно-свежим воздухом было тяжело, особенно при подъёме. К тому же их ноги, хоть и натренированные долгими походами, не привыкли к прогулкам по горной местности. Продвигаться вперёд становилось всё труднее, привалы делась всё чаще.
− Так что нет там никакого снега, − вслух рассуждал Скиталец. − Вы видели когда-нибудь пустыню? Там вообще всё жёлтое. Вроде бы и почва, а жёлтая. И здесь то же самое – одни скалы серые, те, что крупнее, – белые.
− В пустыне песок, вот она и жёлтая, − сказал ему Путешественник.
− Я и говорю: та же самая почва, что и здесь, только порода другая. К тому же Гора могла упасть с неба, а осколки от столкновения с землёй покрыли верхушки ближайших скал. Потому и те тоже сверху белые. Там же тепло, солнце-то ближе!
− Тогда Гора должна стоять посреди кратера, − предположил Спутник. − А сам хребет – это его вал.
− Тогда Гора ещё мощнее! − восхитился Скиталец.
Странник, слушая разговор, лишь качал головой.
− Поберегите дыхание, − посоветовал Путешественник, − а то мы не дойдём, только будем гадать до старости, кратер там или что ещё.
Скиталец замолчал, но глаза его, на удивление всем, заблестели жаждущим огоньком, и он упорнее заработал трекинговыми палками, взбираясь по склону холма.
Уже вечером они преодолели большую часть пути и разбили лагерь у подножья холма, укрывшись от ветра в перелеске. Той ночью Путешественник впервые попросил Странника подежурить у костра, отчего Скиталец спал тревожно, периодически просыпался, украдкой поглядывал на старика, мирно созерцающего звёздное небо, и ощупывал свой рюкзак, который перед сном придвинул к себе и лежал с ним чуть ли не в обнимку. Наутро Скиталец был угрюмым и сонным, часто спотыкался и даже несколько раз пытался завести со Странником дружескую беседу.
Вскоре туристы вышли к глубокому обрыву, под которым расстилалась широкая долина с озером и лесом. С одной стороны долина была окружена крутым земляным склоном холмов, по другую, противоположную туристам, вырастала отвесная стена невысоких скал.
− Может, стоит обойти по холмам? − спросил Спутник. − Зачем идти вниз, если снова подниматься вверх?
− Маршрут на карте ведёт через долину, − ответил Путешественник. − Значит, там самое удобное место для восхождения. Доверимся опыту уже побывавших тут. Хотя этой дорогой давно уже никто не ходит.
− Значит, есть причины, − сказал Скиталец.
− Есть, − согласился Путешественник. − Лень карабкаться на скалы. Но нам-то не впервой. Лёгкие пути не для нас! − он усмехнулся.
Выбрав удобное место, туристы не без труда спустились в долину и направились к скалам. Вокруг было множество камней: булыжников и валунов, отвалившихся от горных массивов по различным причинам, внимание путников привлекла своей необычной прямоугольной формой странная глыба – как будто искусственного, а не природного происхождения. Подойдя ближе, они рассмотрели глыбу внимательней – оказалось, что она состоит из мелких валунов, положенных друг на друга, верх закрывала плоская плита. Таким образом, получалась своего рода глухая будка.
− Я слышал об этой штуке, − сказал Скиталец, и вся команда, не выражая особого оптимизма, приготовилась слушать очередную байку. − Здесь один сумасшедший замуровал себя заживо. Вот табличка, − и он, действительно, указал на грубо выгравированную на камне надпись: «Аскет. Избравший Путь в стороне от Дорог и сует. Проходи, скиталец, своей дорогой!».
− О, и ты тут есть! − Спутник ткнул Скитальца локтем.
− Вряд ли они меня имели в виду, этой могиле уже сотни лет.
− Дорога тогда была несколько оживлённей, − сказал Спутник. − Я имею в виду, народу ходило больше, чем ни одного за пару десятков лет… а пишут, что в стороне от дорог…
− Наверно, он решил замуроваться здесь, чтобы напоминать прохожим, − предположил Странник.
− Напоминать о чём? − спросил Скиталец.
Старик не ответил. Он понял образ, переданный надписью, но сам не в силах был облечь его в слова.
− Этот гражданин настоящий псих, − решил Путешественник. − Интересно, как он сам это соорудил?
− Крышу наверняка установили уже потом, − сказал Странник. − Да и надпись нацарапал тоже не он.
− А кто? Друзья? − поинтересовался Спутник.
− Скорее, последователи, − ответил Странник.
− Надеюсь, дорога опустела не потому, что её стало охранять племя умалишённых каннибалов, − задумчиво произнёс Путешественник. Скиталец испуганно огляделся по сторонам. − Ладно, пойдёмте. Факт присутствия в мире подобных этому Аскету меня крайне огорчает… и аппетит сразу пропадает.
− Испортил всем настроение, − подхватил Спутник и даже пнул ногой стенку гробницы. Заметив направленный на него осуждающий взгляд Странника, Спутник поправил рюкзак и поплёлся вслед за Путешественником. − Мне интересно, неужели людям не хочется получить от жизни чего-то большего?
− Например, − сказал Странник.
Команда направилась к озеру – негласно всем хотелось окунуться в его чистые воды и смыть с себя походную грязь.
− Ну, как тебе сказать, − замешкался Спутник, подбирая слова, и поэтически произнёс, − достать до самой высокой звезды, такой, до которой никто другой не смог дотянуться. Или хотя бы сделать попытку – это уже что-то. В общем, сделать нечто, что потом будут помнить веками и тебя помнить и идти по твоей проторённой дороге.
− Как Аскет? − спросил Странник.
− Аскет – больной самоубийца, − твёрдо сказал Путешественник. − Он мог жить и делать что-то для людей, а вместо этого умер в самозаточении.
− Потому мы и хотим подняться на Гору, − сказал Спутник.
− Чем же это поможет людям? − не понял Странник.
− Тем, что глядя на наш подвиг, людям захочется совершить свой, − ответил Спутник. − Не важно, тот же самый или какой-то другой. Главное, сделать его.
− Но ведь вы не первые, кто совершает подвиг подъёма на Гору, − возразил Странник. − Выходит, вы делаете это из подражания другим, чтобы вдохновить остальных?
− В каком-то смысле, да, − ответил Путешественник. − Там, − он указал на белого великана, укрывшегося за тучами, − нас ждёт счастье. И мы хотим, чтобы каждый взобрался на свою Гору к счастью. А тот, кто ничего не делает, счастья не получит.
− Мне кажется, вы делаете это не для других, а для себя. Вы в чём-то ошибаетесь, только в чём – понять не могу…
− Почему «вы», Странник? − улыбнулся Путешественник. – «Мы»! Ты ведь в нашей команде!
Группа подошла к озеру и стала попробовать воду на ощупь.
− Ледяная! − объявил Скиталец.
− Ничё, окунешься и на солнышке отогреешься, − сказал Спутник.
Через несколько минут туристы уже обсыхали на камнях берега под тёплыми солнечными лучами. Холмы и горы, окружавшие долину, служили естественной стеной, препятствующей движению потока холодного ветра.
− Странник, о чём задумался? − спросил у старика Путешественник.
− Размышляю над твоими словами.
− И как?
− Неужели, чтобы обрести до счастья, нужно пройти по тонкой нитке между жизнью и смертью? Неужели для этого надо прикладывать нечеловеческие силы? Счастье должно быть доступно каждому, а не избранным. Должно быть рядом, быть простым, незамысловатым, и единственный труд, который стоит приложить к извлечению счастья, – это его разгадка в нагромождении повседневных дел и вещей.
Путешественник внимательно слушал и не перебивал Странника – тот редко говорил длинные речи.
− «Чем тяжелее битва, тем слаще победа», − туманно изрёк Путешественник. − В том, что достаётся слишком просто, есть какой-то подвох. Жизнь не ценит спешку и лень. Чтобы получить желаемый результат нужно терпение, настойчивость и сила. Только так достигается долговечность. Счастье – это поставить цель и достигнуть её. А затем обернуться, взглянуть на тяжесть пройденного пути, почувствовать облегчение и радость. И никакие предостережения, угрозы не помешают нам пройти по своему пути к своей цели.
После купания туристы обогнули озеро и прошли сквозь редкие лесные заросли. Здесь их встретил внезапный обрыв: земля круто уходила вниз на десяток метров, а чуть дальше, за пропастью, вырастала высокая скальная стена. На дне расщелины извивалась змеей бурная речка. Попасть в её поток туристам показалось сущим адом – шальная река, будто пьяная, с высокой скоростью врезалась в каменные берега на резких поворотах и постоянно злилась от резавших её тело кусков скальной породы, лежавших на дне. Человек, попавший в безумный поток, станет безвольной куклой в руках бешеной реки.
Немного правее над пропастью медленно покачивался верёвочный мост, перекинутый на другой берег, где в скальном небоскрёбе образовывался довольно широкий балкон.
− Ну, путь тут один, − сказал Путешественник, чувствуя прилив свежих сил.
Мост был старым, но всё ещё целым. Кое-где доски на нём прогнили или вовсе вместо них зияло пустое пространство. Туристы с опаской посматривали на свою переправу, нерешительно топтались около моста, пока Путешественник не сделал первого шага и с всё увеличивающейся решимостью не зашагал на тот берег. За ним пошёл Странник, следом – Спутник. Когда они перебрались на вторую половину переправы, на мост ступил и Скиталец – он очень медленно и аккуратно, намертво вцепившись в канаты, широкими шагами догонял остальных. Мост качался, скрипел и потрескивал, отвыкнув от ноши за долгие годы простоя, но выстоял, себе на удивление, не без гордости оправдав свою функцию.
Они оказались на голом скальном уступе – растительность здесь практически отсутствовала: редкая травинка пробивалась из щелей между каменными плитами или же наполовину высохший куст трепетал на ветру кривыми ветвями. Расстояние от отвесной стены до пропасти было узким – около трёх метров, – но чуть дальше постепенно росло, превращаясь в обширную площадку.
– В навигаторе не говорится, откуда лучше всего взбираться? – поинтересовался Скиталец.
– Нет, – ответил Путешественник, не заметив сарказма в его словах. – Давайте пройдём вдоль стены и посмотрим.
Команда двинулась вглубь площадки, осматривая склон и выбирая место для ночлега.
– Чёрт! – вскрикнул Спутник, когда камень под его ногой неожиданно хрустнул. Спутник разворошил каменную крошку, в которой утонул этот камень, – это был человеческий череп.
– Недобрый знак, – тихо проговорил Скиталец.
– Людям свойственно умирать, – спокойно сказал Путешественник. – Даже в шаге от счастья.
– Всё равно, неприятно встречаться со смертью, – Скиталец поёжился.
– Подождите ещё, – предупредил Странник, ушедший немного вперёд, – здесь посерьёзней будет!
И впрямь, догнав Странника, туристы заметили тянущуюся вдоль стены целую насыпь, которую издали можно было принять за гору камней, – там лежали выбеленные временем человеческие кости вперемежку с истлевшими обрывками ткани, ржавыми металлическими деталями и прочим мусором.
– Ого! – мрачно отреагировал Спутник. – Тут как будто произошло массовое самоубийство. Костей столько, сколько я живых людей никогда не видел! Сотни, тысячи!..
– Кости разного срока давности, – заметил Странник, показывая на отчётливый скелет тёмного цвета, валявшийся поверх остальных. – Этот самый молодой.
– Желающих много, – философски сказал Путешественник, – а сил преодолеть трудности хватает не у всех.
– Да-а… – протянул Скиталец.
Моральный дух команды был несколько подавлен.
– Не унывайте, господа! – весело сказал Путешественник, чтобы подбодрить команду. – Всё в наших руках. Главное – боевой настрой! Будем лезть, начиная с этой горки.
– Потому что почти все из этих, – Спутник кивнул на кости, – решили, что это самое удобное место?
– Нет! Потому что так мы будем на полметра ближе к цели! – веселился Путешественник.
Скиталец не разделил оптимизма товарища и кисло улыбнулся.
Крик Путешественника приманил на сцену неожиданного персонажа – из-за каменной глыбы осторожно выглянуло нечто, напоминающее заросшую человеческую физиономию. Полуседые борода и волосы его образовали дикую растрёпанную гриву, свободное от зарослей пространство лица было чёрное от загара и грязи. Пришелец ещё некоторое время наблюдал за остолбеневшими туристами, затем выскочил из укрытия и закричал, махая руками:
– Уходите! Уходите! Зачем вы сюда пришли? Идите обратно! – и в том же роде. Было видно, что произносить слова ему трудно, – то ли от долгого молчания, то ли от редкой практики. Наряд его был под стать лицу: что-то, напоминающее длинное пальто без левого рукава, подол изорван, будто чьими-то зубами, на ногах – сапоги, целые, хоть подошвы уже почти стоптаны. Под раскрытым пальто была видна телогрейка из волчьей шкуры.
– А вот и каннибалы-последователи Аскета, – пошутил Путешественник, первым придя в себя. – Что я говорил?
– Может, чёрт с ним? – тихо спросил Скиталец. – Пусть себе кричит. Переночуем спокойно, залезем на скалы и забудем про него.
– Вдруг он тут не один? – поинтересовался Путешественник. – Явится со своими дружками и горло всем перегрызёт. Пойдёмте, познакомимся, – и сделал несколько осторожных шагов вперёд. – Эй, мужик! Мы пришли с добром, тебя не тронем. Ты, наверно, здесь одичал совсем?
Незнакомец замолчал, опасливо попятился и спрятался за камнем.
– Тебя как зовут? – упорствовал Путешественник. – Выходи, поговорим. Я – Путешественник. Со мной мои товарищи: Спутник, Скиталец и Странник. Мы хотим покорить эту Гору. Как твоё имя? Скажи, чтобы нам удобней было разговаривать. Почему нам надо уходить?
Похоже, человеческая речь подействовала на незнакомца успокоительно, если не сказать одурманивающе. Он вышел из убежища и настороженно и глупо уставился на нежданных гостей. Потом его взгляд, как и сознание, просветлел, он выкрикнул:
– Проводник!
– Это твоё имя? – на всякий случай спросил Путешественник.
Тот кивнул.
– Проводник, – медленно проговорил Странник как нечто знакомое. Путешественник вопросительно глянул на старика:
– Ты его знаешь?
– Возможно. Не могу вспомнить откуда.
– Вы здесь умрёте! – опять заголосил Проводник.
– Да успокойся ты, заладил, – крики действовали Путешественнику на нервы. – Странник, поговори с ним. Может, он тебя узнает.
– Сомневаюсь, – отозвался тот.
– Ладно. Давайте пока разобьём лагерь, – решил Путешественник и снял рюкзак. – А когда этому надоест орать, поговорим с ним. Не умею я общаться с психами!
– А если он убежит? – спросил Спутник.
– Не убежит. Слишком долго был один. А человек такая животина, что в одиночку не может, будет бояться, злиться, плакаться, но от социума не оторвется. Проводнику будет любопытно наблюдать за нами. А свалит – ну и хрен с ним, одной заботой меньше. Лишь бы глаза не мозолил.
Туристы отыскали место для ночлега и принялись устраиваться: сложили рюкзаки, соорудили очаг, натаскали веток. Солнце всё ещё сияло на небосводе, но скалы спрятали его по ту сторону хребта – в горах начались сумерки.
Было уже совсем темно, когда запах жареной зайчатины разлился вокруг стоянки. Костёр смачно трещал, вдалеке слышался глухой шум бегущей реки. По освещённому участку скалы двигались длинные уродливые тени.
– Подходи, угощайся, – пригласил Путешественник дикаря. Проводник всё так же сидел за каменной глыбой, высунув свою гриву наружу. – Надо же, ещё не привык.
– Кто знает, чего он тут навидался в одиночестве, – сказал Спутник. – Может, мы для него такие же звери, как волки. Нападать не собираются – ну и ладно. А приближаться к ним – ну на фиг.
– Это если бы он в социуме не жил, – возразил Путешественник. – А так какая-то память должна всё-таки сохраниться. Разговаривать вон умеет ещё.
– Лает он, а не разговаривает, – брезгливо заметил Скиталец, – совсем животным стал.
– Сейчас проверим, – Путешественник взял кусок жареного мяса и направился к Проводнику. Сделал он это так решительно и быстро, что тот не успел ни испугаться толком, ни сориентироваться. Спутник напрягся и встал, готовый в любую минуту прийти на выручку.
– На, возьми, – Путешественник протянул мясо Проводнику.
– Уходите, – неуверенно пролепетал тот.
Путешественник резким движением схватил руки человекоподобного старика и вложил ему пищу в раскрытые ладони. Дурманящий запах жареного мяса заставили несчастного позабыть о безопасности, он начал жадно рвать кусок, глотал не прожёвывая. Путешественник воспользовался тем, что Проводник отвлёкся, обнял его за плечи и повёл к костру.
Тепло огня окончательно расположило робинзона к новым знакомым, он доел и просяще уставился на остальную зайчатину. Путешественник поднёс ему ещё кусок, тут же утонувший в грязных ладонях. Скиталец смерил гостя уничижительным взглядом и демонстративно отодвинулся.
– Я ж говорил, привыкнет, – победно заявил Путешественник.
– Ты специально его привёл, чтобы меня от вони вывернуло? – спросил, наморщив нос, Скиталец.
– Переживёшь, – огрызнулся Путешественник. – Проводник, ты один здесь?
Тот коротко кивнул, не отвлекаясь от своего занятия.
– Даже не представляю себе, как это. Один, среди скал, в полном одиночестве… Почему ты не выходишь к людям?
– Сами… идут, – проговорил Проводник с полным ртом.
– Сами? И часто?
– Нет, – неопределённо ответил Проводник.
– У меня идея, – оживился Путешественник. – С сегодняшнего дня мы начинаем восхождение на Гору. Я считаю, это нужно отметить! – он порылся в рюкзаке и вынул литровую пластиковую бутылку без этикетки.
– Мы же хотели выпить его на вершине, – заметил Спутник.
– Что это? – спросил Скиталец.
– Самогон, – ответил Путешественник, улыбаясь. – Выпьем авансом, к тому же лезть наверх легче будет.
Путешественник плеснул самогон в три походных кружки своих товарищей, ещё для двух стаканов использовал глубокие крышки от термосов. Проводник поначалу с недоверием отнёсся к поданной ему таре, но взял её на удивление твёрдой рукой.
– Ну, за лёгкий подъём! – торжественно сказал Путешественник, и горячая жидкость исчезла в пяти ртах.
Рукав пальто Проводника сполз к локтю, и Странник заметил выколотую выше запястья татуировку. Её можно было принять за бесформенное чёрное пятно с тремя просветами, но если приглядеться, то можно было разобрать в рисунке странное лицо: два неровных круга глаз, овальный рот и даже тонкая изогнутая линия, очерчивающая нос. Всё это обрамлялось неким подобием то ли волнистых солнечных лучей, как изображали на своих картинках древние рисовальщики, то ли гривой льва. Татуировка эта оказалась путеводной нитью в памяти Странника, она привела его к старым воспоминаниям его далёкой молодости.
– Проводник, – проговорил Странник, словно пробуя на языке каждую букву, – мы ведь были знакомы с тобой. Давно ещё.
Проводник тоже смотрел внимательно на Странника, в его глазах уже почти не мелькали те потерянно-безумные нотки, с которыми он глядел на пришельцев в первый раз.
– Ну, тогда давайте за встречу старых знакомых! – предложил Путешественник и вновь наполнил стаканы.
После «второй» Странник опять обратился к Проводнику:
– Ты помнишь, мы были в одной группе? Шли куда-то долго. Нас было четверо. К сожалению, других имён я не могу припомнить.
– Помню, – Проводника погрустнел.
Возможно, общение с людьми после затяжного одиночества, а может, и алкоголь способствовали возвращению к одичалому человеческих черт. Его разум прояснился, мысли всплывали из тёмной глубины одиночества, не удерживаемые каким-то известным только Проводнику барьером, речь становилась более внятной. Проводник источал тоску, и над костром нависло молчание. Чтобы его стряхнуть, Путешественник разлил самогон, процедура повторилась.
– Куда мы шли, Проводник? – спросил Странник.
– Сюда, – ответил тот и обвёл округу взглядом.
– Неужели? В Гору?.. Точно, как же я мог забыть?..
– Почти все в молодости стремятся сюда, – сказал Проводник. – Им представляется, будто здесь рай. Они стремятся доказать что-то всему миру. Свою исключительность. Они почти с презрением относятся к родителям, которые тридцать лет горбатятся на заводе в должности слесаря или поварихи без перспективы повышения. Ведь это не престижно, не прибыльно. Дети не говорят этого вслух, но внутри, в подсознании, считают именно так, несмотря на всю свою любовь к кормильцам. Им бы хотелось, чтобы предки имели статус и деньги, и тогда у самих чад было бы уважение сверстников и интерес у противоположного пола. Молодость амбициозна, энергична, ей покорны горы, и море – по колено. Было бы противоестественно, если бы у них не возникало такого желания.
Проводник вперил в молодых туристов проницательный взгляд. Те непроизвольно опустили глаза, будто опасаясь, что старик прочтёт в их глазах ещё больше, чем уже успел увидеть.
– Я здесь, чтобы помешать им делать это.
– Почему? – не понял Странник.
– Потому, – Проводник показал на груду костей, при свете костра она была почти не различима.
– Ты думаешь, мы испугаемся опасности или трудностей? – спросил Путешественник вызывающе.
– Нет. Я думаю, вы испугаетесь ловушки, – просто ответил Проводник. – Вы не найдёте там того, что ищете.
– Чего же мы ищем? – спросил Спутник.
– Того же что и все: славы, богатства, уважения, престижа. Вам кажется, что наверху вы будете пировать за одним столом с богами, но там нет ничего, кроме одиночества и жуткого холода.
– Ты говоришь, как будто был там, – скептически заметил Скиталец.
– Я был там, – твёрдо заявил Проводник. – Но вместо того, чтобы озолотиться, я потерял всё. Я потерял там даже волю двигаться куда-то, мой путь на этом закончился. Единственное, что мне теперь суждено, – это забиться в самую тёмную пещеру и провести в ней остаток жизни. Странник – самый мудрый из нашей команды, он понял, к чему приведёт этот поход и оставил группу задолго до нашего прихода сюда. Мы поднимались втроём, сначала здесь по скалам, затем дальше по леднику. Мы пробирались сквозь ветры и снег, и я заметил, что товарищам моим нелегко даётся этот подъём. Что говорить, меня и самого постепенно оставляли силы, к тому же надо было помогать спутникам, я буквально тянул их за собой, а они просили делать привалы всё чаще и чаще. Я понял, что с ними мне никогда не добраться до вершины, и я… – Проводник замолк, хотя рот его дёргался, пытаясь выпустить слова на волю, но по какой-то причине – стыда или страха – удерживал их внутри.
– Что? – Странник напрягся.
– Я обрезал их трос, – выдохнул Проводник. – Я не намеревался их убивать, я не хотел этого… Мне было обременительно с ними, я просто решил двигаться в одиночку… Они сорвались и пропали где-то в пурге, их крики унесло ветрами, а я остался один. Подниматься стало легче, припасов было достаточно, и скоро я достиг вершины.
Проводник замолчал, взгляд его крепко вцепился в пламя костра. Его слушатели, внимательно следившие за рассказом, который с тяжестью покидал темницу старого сердца, оголяясь правдой для законного суда, но сбрасывающего внутреннюю ношу, поражённые, тоже молчали.
– Меня окружал туман, – продолжил Проводник. – Ветер грыз кожу и норовил скинуть меня вниз – такой он был силы. А под ногами, зарытые в снегу, хрустели черепа. Больше там не было ни-че-го. Я должен был выбрать: умереть тут от голода или замёрзнуть насмерть, либо рискнуть и спуститься вниз.
Снова воцарилась тишина. Путешественник и Спутник задумчиво глядели себе под ноги, отчего понять их реакцию было трудно. Странник был поглощён воспоминаниями о тех прошедших молодых годах и по взгляду, которым он награждал Проводника, было ясно, что память об этом человеке он бы с радостью стёр. Скиталец, напротив, с интересом наблюдал за Проводником и на лице его читался невысказанный вопрос.
– Ты побывал там не в то время, – нарушил молчание Скиталец. – Нужно было дождаться полнолуния и…
– Мне кажется, и в полнолуние картина бы не изменилась, – горько усмехнулся Проводник.
– А как же все те истории о Горе? – спросил Скиталец. – Кроме тебя, там побывала ещё куча народу.
– Основная куча лежит теперь костями вокруг всей этой Горы. Эти истории выдумывают люди, не сумевшие найти нишу в своих странствиях. Потому они и сочинили сказку о Горе, этаком собирательном месте всех человеческих благ, всеобщего счастья и радости, куда каждый должен стремиться. Это нелёгкая задача, но тот, кто её решит, возвысится над другими и будет пользоваться привилегиями. Это обман… ведь у каждого свой путь. Но это ещё полбеды: сама эта сказка заставляет человека усомниться в уже приобретённой нише, он оставляет её и начинает двигаться в направлении Горы, где, как он предполагает, и ждёт его истинное счастье. В итоге человек теряет своё место, свою дорогу и остаётся ни с чем.
Путешественник поднял голову, в его взгляде было нечто новое, совсем незнакомое и, казалось, даже несвойственное этому человеку – будто слетела умело выкроенная маска серьёзности, лидерской силы, цепкого ума с толикой беззаботного мечтателя. Теперь его взгляд не пускал пронзительные стрелы – глаза Путешественника были глубоки, и в тёмной глубине этой сияла яркая звезда. Туристов поразила эта неожиданная перемена в своём лидере, он показал слабину, оголил узкую щель в своей ментальной броне, за которой скрывалась беззащитная душа, и устремившиеся в эту щель внешние силы голодными волками впились в душевную субстанцию, заставив её трепетать и гореть.
– Ты не понимаешь, Проводник, – тихо возразил Путешественник, но с каждым предложением его голос креп, набирая твёрдость и убедительность. – Ты шёл за материальным благополучием и разочаровался, когда его там не обнаружил. Ты не верил в то, зачем идёшь, – для этого нужна мечта. Единственное, чего я хочу, – это коснуться звёзд, солнца, облаков. Я хочу очутиться там, хочу вложить все свои силы, чтобы дотронуться до неизвестного. Пускай не будет на вершине ни золота, ни божественного пира – я их и не жду. Но другого пути у меня просто нет. Тяжёлая дорога, итог которой – только возможность дотронуться до звезды, сжать её в кулаке и принести людям – вот моя мечта. Лишить меня этой мечты – всё равно, что убить. Я больше не могу бродить по этой земле, мне здесь тесно…
Проводник грустно усмехнулся и оглядел команду Путешественника – Скиталец был задумчив, Спутник казался разочарованным.
– Погибнешь, – сказал Проводник, – огради хотя бы своих товарищей от этого безумства.
– Они солидарны со мной, – Путешественник посмотрел на Спутника и Скитальца, но те опустили глаза. Взгляд Странника всё это время был прикован к пляске костра. – Они обещали идти со мной до самого конца.
– Послушайте меня. Там сумрак, там холод, там кости целой армии побывавших до меня идиотов. Я долго живу здесь, Путешественник, и Гора с каждым годом становится всё выше из-за человеческих костей. Ищите лучше в ином месте. Найдите своё место, а не мифические выдумки тщеславной стороны людей.
– В любом случае, – продолжил Проводник после паузы, – моя задача не в том, чтобы помешать вам или отговорить, а в том, чтобы раскрыть вам глаза. Выбор вы делаете, разумеется, сами.
– Тогда допиваем сэм и по кроватям, – объявил Путешественник, разливая остатки самогона. – Вставать нам рано.
Настроение команды приобрело минорные тона, Путешественник был расстроен – не на такой исход он рассчитывал.
Глубокой ночью, за час до рассвета, когда Странник нёс вахту, спальник Скитальца вдруг зашевелился, и его содержимое выглянуло наружу. Старик сделал вид, будто задремал на посту, а сам неподвижно следил из-под неплотно сомкнутых век. Скиталец замер на несколько секунд, пристально осмотрел Странника и, убедившись, что тот дремлет, тихо освободился от спальника. Затем обулся, надел куртку и стал аккуратно упаковывать свои вещи в рюкзак.
Странник не попытался остановить или окликнуть беглеца, узнать его мотивы или попробовать переубедить, даже когда рука Скитальца нырнула в рюкзак Путешественника и вынула какой-то прямоугольный предмет. В ночи угадать его было трудно, но старик и так знал – это был бумажник с общаком команды. Тревожно озираясь, Скиталец покинул освещённое костром пространство и пропал во тьме.
Странник обвёл взглядом стоянку – вся команда беспечно спала, на лице Проводника играла довольная улыбка.
Рассвело поздно. Если верить внутренним часам, вокруг уже давно должен цвести ясный солнечный день, но ущелье до сих пор заливал сумрак. Путешественник не сразу заметил отсутствие члена команды, он ёжился от утренней сырости и сонно цедил из кружки горячий чай. Вдруг он вскочил, так быстро, что выплеснулось содержимое его кружки. Путешественник метался из стороны в сторону, внимательно изучал место, где Скиталец устраивался на ночлег, убегал от стоянки и вглядывался куда-то вдаль. Через несколько минут, окончательно убедившись, что Скитальца нигде поблизости нет, Путешественник вернулся к костру озлобленный. Пустая кружка мотылялась у него в руке.
− Так и знал, что этот говнюк слиняет! − воскликнул Путешественник в сердцах.
− Зачем тогда тянул за собой? − полюбопытствовал Странник.
− Хотел дать парню шанс. Я видел, какой никчёмной жизнью он бродил по миру. Я хотел дать ему путь, вечно голодному, избитому, без гроша в кармане… − при этих словах Путешественник запнулся и метнулся к своему рюкзаку. Пошарив там, он, озадаченный, вывалил содержимое сумки и обречённо сел на камни. − Он деньги наши спёр! И жрачка у него в рюкзаке!
− Странник, − сказал Спутник, − ты стоял последний на вахте. Я был до тебя и точно помню, что Скиталец на пересмене дрых в своём спальнике. Получается, он при тебе сбежал.
− Да, − просто ответил Странник. − Я видел, как он собирает вещи и уходит.
− И ты не остановил его? − подозрительно спросил Путешественник.
− Наверное, он передумал. Я не стал его переубеждать.
− А когда он деньги крал, ты тоже не хотел его переубеждать? − Путешественник начинал закипать.
− Я думаю, они вам больше ни к чему, − ответил Странник.
Путешественник плюнул и стал ходить взад-вперёд. Через некоторое время его горячее сердце остыло, он покорно вздохнул и принялся собирать свои вещи обратно в рюкзак.
− Ладно, − сказал Путешественник, − допивайте чай, доедайте… завтрак и давайте уже… пора идти.
Спутник стал помогать товарищу со сборами, а на лице его уже не читалась былая решимость, его заполнили сомнения, рука потеряла твёрдость. Спутник был не уверен в том, что делает, но продолжал идти за Путешественником, повинуясь какой-то притягательной силе то ли его характера, то ли его идеи.
Странник несколькими движениями собрал свою простую торбу и сидел, наблюдая за действиями туристов.
− Пойдём, Странник, − махнул рукой Путешественник, когда они вместе со Спутником надели всю амуницию и были готовы штурмовать скальные стены.
− Я остаюсь, ребята, − виновато произнёс старик. − Эта дорога не для меня. Я хочу чего-то другого, но пока не нашёл этого. У меня свой путь, не похожий на другие. Вероятно, потому меня и называют Странником, − с этими словами Странник протянул туристам свёрток из газеты. − Здесь оставшийся заяц, возьмите. Вам он нужнее.
− Да вы с ума все посходили! − воскликнул Путешественник. Несколько секунд он смотрел в глаза Страннику, затем отвернулся и, ничего не говоря, направился к скале.
− Будь осторожен, − напутствовал старик Спутника, когда тот принял у него свёрток.
Спутник непонимающе посмотрел на Странника, потом на Путешественника, сунул зайца в рюкзак и, буркнув «спасибо», ушёл к своему другу.
Странник стоял, наблюдая за туристами – как они разматывают веревки, привязывают их к поясам, лезут по скале, вбивая клинья в неподатливую породу. Старик хоть и не разделял теперь взглядов своих бывших сотоварищей, но всем своим бывалым сердцем желал туристам удачного подъёма и глубоко переживал, когда уставшая или неверная рука соскальзывала с выступа в скале и ребята опасно повисали на страховочном ремне. Подъём давался им тяжело – Странник это понимал, скала была такой высокой, что Спутник и Путешественник превратились в едва различимые точки, добравшись до её середины. Вскоре они пропали из виду, старик пошарил взглядом по опустевшему склону и вернулся к дымящим остаткам костра.
Проводника нигде не было. Странник сделал вывод, что его давнему знакомому стала неинтересна очередная группа самоубийц, и он спрятался в своё убежище коротать там остатки выделенного ему Богом времени. Странник повесил за плечо торбу, взял в руку посох и направился к верёвочному мосту, желая поскорей покинуть это древнее, страшное и загадочное место. Пустые глазницы черепов глядели ему в спину, казалось, с презрением, сожалением, даже со злобой. И мольбой о помощи. Какое-то послание из прошлого читалось в этих мёртвых глазницах, забытые судьбы, поиски потерянных душ, угасшие мечты. Они все шли сюда с надеждой: с надеждой на счастливую безбедную жизнь, с надеждой получить уважение окружающих, с надеждой доказать свою исключительность. С надеждой возвыситься или прикоснуться к мечте. С надеждой получить богатство, власть, желая утолить своё алчущее самолюбие. Желая разбавить почтением к своей драгоценной персоне зловонную чашу комплексов, страхов, недоверия, презрения к самому себе за слабость и трусость – делать то, чего от тебя ждут, что тебе регламентировано делать в той или иной ситуации, а не то, чего бы тебе действительно хотелось. Хотелось бы – если бы не заглушали природный зов чистой души в искреннем сердце помехи, пускаемые в эфир любителями денег, регламентов, социопатами и прочими больными паразитизмом. Это замкнутый круг. Уроборос, в котором выкипают цивилизации.
Нашу жизнь стараются оптимизировать. Каким шуткам необходимо смеяться, какому мнению следовать, к каким вершинам необходимо стремиться, какой стандартный телефон купить, чтобы не казаться человеком далёким от моды современной технологии. Что популярно, а что недостойно внимания. Нам заботливо подсказывают, какая одежда сейчас в моде, какую музыку следует называть хитом, какие книги бестселлеры и какие фильмы нужно смотреть в кинотеатрах. Стандартный набор настроек для каждого вида искусства довольно-таки скушен. Одинаковые сюжеты и избитые вдоль и поперёк идеи. Простота в восприятии и ненавязчивость.
Любители порассуждать часто задаются вопросом о назначении искусства. Одни видят в этом источник развлечения, другие – источник мудрости, третьи полагают, будто искусство должно пробуждать в человеке высокие качества: совесть, доброту, честность, любовь. Однако это крайности. Это самообман, в который вовлечены и сами деятели культуры. Искусство должно украшать. Ювелир мастерит кольцо не для того, чтобы чему-то научить его будущего владельца или как-то развлечь в унылые будни. Кольцо украшает, и с этим трудно поспорить. Художник пишет на холсте для того, чтобы продать своё творение и украсить чьё-нибудь жилище. Автор наполняет свои творения сочными цветами или сладостными звуками только для того, чтобы украсить остандарченную жизнь бедных людей. Он делится доступной его взору красотой. Он – собака-поводырь, ведущий свою слепую публику по тропам жизни, рассказывая о том, что видит вокруг. Искусство не должно развлекать, так как в этом случае единственное, что делает творец, – потакает слёзным капризам публики, показывая то, чего от него ожидают слепые, и, жаждая обратить на себя внимание, сделаться всеобщим любимцем, превращается в художественную путану. Публика не только внимает путеводным словам автора, но и сама является частью представления, ибо спектакль создаётся лишь в сознании творца и зрителя. Не всем по нраву будет пробуждённая творением картина, но угождать каждому – невыполнимый труд. То, что заинтересует человека в произведении, уже есть в нём самом, однако лишь с помощью проводника-художника у него есть шанс отыскать это.
Есть вещи незыблемые и независимые от сиюсекундной прихоти экономических рабовладельцев и властителей гламура. Настоящие мечтатели, искатели счастья – те, кто первым пришёл сюда когда-то в древности, − они сейчас здесь. Их кости – не то, что лежит вдоль подножия Горы или покоится на самом её пике, все эти останки – давно вторичны. Кости первооткрывателей Горы находятся под самой Горой, придавленные тяжестью глупости и подражания своих последователей. Заваленные тысячами тонн загубленных судеб, которые будучи слепыми, рвались увидеть открывшуюся мечтателям красоту. Величественная гробница. Те, кто открыл Гору, никогда не видели всего её великолепия и смертоносности.
Может быть, деньги и правят миром, только деньгами управляют лень и жадность. Лень заключается в том, чтобы сесть на шею наивному народу, впрячь людей в орало и весело махать кнутом. А жадность – в нежелании делить с ними взращённый общим усилием хлеб, выманивать их долю под любым предлогом и культивировать распри и паразитизм в нормальной человеческой среде. Ибо измученные, голодные грузовые волы в конце концов заткнут уши и сбросят надоевших седоков, отдав свои жизни во власть личного ума и возможностей.
У символа бесконечности есть только одна точка соприкосновения, истины, к которой рано или поздно приходит история, и есть два долгих витка заблуждений и обмана, которые раз за разом повторяют свой путь. Никто не в силах это изменить.
Возле моста Странник увидел Проводника – в руках у него был старый, заржавевший, выщербленный топор. Проводник держал топор над головой, целясь по тугим канатам, связывающим мост и скалу. Одна сторона переправы уже безвольно накренилась, лишившись крепящих её с берегом верёвок.
− Стой! − крикнул Странник и рванул вперёд, едва успев перехватить древко топора, воспользовавшись секундным замешательством Проводника.
− Отойди, − по-звериному зарычал тот и повернулся к Страннику. Внешность его снова имела животные, необузданные черты хищника: дикие, целеустрёмленные глаза, взъерошенная грива на голове. Проводник был напряжён, готов атаковать в любой момент. − Ты сам видел, к чему приводит эта дорога. Я больше не могу смотреть, как гибнут люди. Давно уже пора было остановить всё это.
− Не тебе решать, кому какому пути следовать. Мир богат развилками и перекрёстками. Дай им возможность самим во всём разобраться.
− Разобраться! − Проводник засмеялся. − Когда эти дураки понимают, что обманулись, становится слишком поздно.
− Каждый должен иметь своё мнение, а до истины ещё никто не дорос. Да и не дорастёт никогда – у неё слишком огромный масштаб.
− Ты стал ещё чуднее, чем в молодости, − Проводник разозлился не на шутку, лицо его побагровело. − Ты понимаешь, что эти идеи несут в себе смерть, обман − и ничего больше?! «Развилки», «перекрёстки»!.. Пускай уж в мире будет одна тропа, но по ней будут шагать здоровые, адекватные, живые люди!
С последними словами Проводник резко развернулся (руки Странника и дикаря всё ещё держались за поднятый топор), заставив Странника встать на своё место – спиной к обрыву.
− Ты ведь и сам окажешься в плену безжизненных скал! Ты умрёшь здесь от голода! − кричал Странник. – Этот мост уже ветхий. Придёт время – он прогниёт и рухнет сам. Не торопи события.
Лицо Проводника на мгновение изменилось: искажённая гримасой обречённости и ярости кожа разгладилась, в глазах мелькнуло понимание. Страннику показалось, что он сумел-таки переубедить дикаря, он расслабился и ожидал, что Проводник вот-вот опустит топор.
− Твоя беда в том, − вновь заговорил Странник, − что ты никуда не идёшь. Ты зарылся в пещере, и единственное, что тебе дано совершить – это замуровать вход и сгнить в ней заживо, как Аскет.
− Уйди с дороги! − заорал Проводник и, что было сил, ударил Странника ногой. От удара старика потянуло назад, однако топор он не выпустил, и Проводник был вынужден разжать свои пальцы. Странник лишился опоры, сделал несколько шагов, пытаясь найти равновесие, – и рухнул с обрыва.
Казалось, Странник падает целую жизнь. Он не видел, что творилось под ним, внизу, и, может быть, поэтому тревожный крик в его сознании о надвигающейся беде не был таким громким, чтобы полностью заполнить его мысли и распространить по всему телу парализующий страх. Топор выскользнул и улетел куда-то. Странник смотрел, как фигура Проводника на вершине обрыва становится всё меньше, как будто берег непонятно от чего вдруг стал расти, будто лифт до самого неба. А затем весь мир превратился в мешанину сил, крутящих Странника в холодной воде, то потопляя, то выбрасывая на поверхность бурной реки. Ему повезло, что узкая горная речка была не мелководной и тем самым уберегла от смертельного исхода. Странник лихорадочно заработал руками и ногами, стремясь остаться на плаву. Противостоять стихии было очень трудно: перед Странником то и дело вырастали каменные стены и валуны, и то, что ни один из них не причинил старику значительного ущерба, было настоящим чудом.
Странник был почти в беспамятстве, дезориентирован, ослепший и оглохший от накрывавших его с головой волн, когда третья сила вступила в эту неравную схватку. Что это было – Странник понял не сразу, лишь спустя некоторое время сквозь водную пелену, застлавшую глаза, он отгадал размытые лица. Странник почувствовал под собой твёрдую поверхность и судорожно вцепился в неё. Когда же ясность ума и восприятия мира вернулись к Страннику, он обнаружил, что лежит внутри какой-то узкой лодки, свесив ноги за борт. В лодке ещё двое мужчин, сосредоточенно орудующих вёслами. Странник кое-как втянул ноги в лодку – на дне лодки лежали рюкзаки.
− Ну ты даёшь, мужик, − крикнул ему тот, что сидел сзади. − Как тебя угораздило?
Странник собрался, было, что-то ответить, но байдарку закачало на бурунах, и река угостила гребцов порцией ледяной воды. Странник лишь покрепче ухватился за борта лодки окоченевшими пальцами.
Стены берегов становились всё ниже. Гребцы решили воспользоваться этим, чтобы сделать остановку, и высадились при первой возможности. Пока одежда Странника сушилась у костра, его самого укутали одеялом и всунули в руки чашку горячего чая. С расспросами никто не приставал, да и разговаривать с кем-то Странник был не очень настроен. Мужчины разглядывали карту, обсуждали что-то, оставив старика наедине со своими мыслями. Такие случайные встречи – не редкость в этом мире. Люди могут протянуть руку помощи, могут ограбить или даже убить, но захотят узнать твоё имя только при условии дальнейшего спутничества.
− Начинаются пороги, − сказал один, обращаясь к Страннику. − На байдарке их не преодолеть, так что пойдём пешком.
− Спасибо за помощь, − прохрипел Странник. − Но дальше я пойду один.
− Мы хотим подняться вон на ту Гору, пойдёшь с нами?
Странник отрицательно покачал головой.
− Ну, как знаешь. Помнится, раньше вокруг Горы был целый ажиотаж: куча слухов, историй, люди валили туда толпами. Теперь как-то всё улеглось, позабылось.
− Может, люди ждут чего-то нового? − предположил Странник.
− Не знаю. Гора уникальна. Другого такого места не существует.
Странник поднялся на ноги, вернул хозяевам одеяло и принялся натягивать на себя непросохшую одежду.
− Спасибо ещё раз, − сказал он. − Удачи вам в вашем предприятии.
− Может, подождёшь немного? Обсохнешь, как следует.
− Нет, пора, − с этими словами Странник покинул стоянку гребцов и отдался на волю своих ног.
Он никогда не спрашивал дороги у встречных. Ему неинтересны были шумные караваны и предложения навязчивых гидов. Он сторонился проторённых троп и не только потому, что именно на них зачастую поджидает путника опасность в виде разбойников. Странник выбирал дикую местность, и мысль о том, что на пути его могут встать опасные животные, обходящие стороной скопления людей, не вселяла того страха, который обычно посещает человека, оказавшегося вдалеке от сородичей. Он не улыбался встречным и не хотел показаться добрым, лишённым агрессивных намерений, потому что в действительности не был обделён добротой. Странник – это имя действительно вело его не туда, куда следует идти нормальному человеку, жаждущему комфорта и беспечности, что зачастую путают со счастьем. Временами случалось, что он доверял свою дорогу неожиданным попутчикам, но она неизменно заканчивалась разочарованием.
Странник не спеша брёл по лесистой местности. Деревья постепенно раздевались, покрывая золотом землю, воздух пах осенней сыростью и надвигающейся зимой. Над головой галдели стаи перелётных птиц, небо потускнело, наливалось свинцом. Жизнь вокруг начинала засыпать.
Впереди послышался шум воды. Через несколько минут деревья расступились, будто занавес, открыв своему единственному зрителю завораживающую сцену. Странник стоял на берегу широкой, неторопливой Реки. Её гладь была спокойной, покрытой мелкой рябью. Величественная и массивная королевская стать её внушала доверие, располагала. Заботливой хозяйкой Река приглашала забыть все тревоги и присесть на скамьях своего пустующего берегового амфитеатра, чтобы любоваться красотой пейзажа или погрузиться в неспешные думы.
На противоположном берегу виднелись усеянные жёлто-зелёными деревьями горы – холмики по сравнению со своими старшими братьями, стоящими чуть позади, − серыми великанами с белыми снежными прожилками, укрытые тяжёлой дымкой. Эти горы напоминали лестницу, ведущую к небесам.
Река растянулась от горизонта до горизонта кокетливыми изгибами, лучезарно улыбалась миру солнечным отражением в своих чистейших, проглядываемых до самого дна, водах, одевалась в прекрасное платье, копирующее краски высокого неба, обрамлённое каймой рыжего леса возле берегов, но так и не сумела привлечь к себе внимания озабоченных горами зрителей.
Странник поудобней устроился на каменистом берегу, застланном ковром из золотого шума созревшей листвы, приворожённый видом величавого бега Реки, и, не сумев сдержать в себе порыв радости, благодарности, ликования, распирающего грудь, зажигающего глаза и сердце, он осторожно прошептал, боясь спугнуть прекрасное видение:
− Здесь.
Невинномысск, Ставропольский край, Россия