Ульяна Чумакова
С чего начинается детское счастье? С первой улыбки в чистых глазах, с опавших жёлтых листьев, с пушистого старого кота, а может, с простой радости, с искреннего восторга быть любимым своими близкими людьми.
***
В тот вечер над моей головой повисло огромное туманное облако. Ещё немного – и в нём засверкают молнии, пуская острые заряды прямо в мои спутанные мысли. Унылые стены давят так, что невозможно вздохнуть, надоедливая тишина мешает внутреннему голосу.
Мне бы уединения. От самого себя.
Забыв очки на кровати, я выбежал из пустого дома. Теперь этот голос не прекращал восклицать.
Передо мной пролетали узкие мощеные улицы, на которых расположились невысокие дома, с их стен свисал дикий виноград, маленькие прилавки, где всегда продавали невероятно сладкие апельсины, и утомлённые люди, возвращающиеся домой после изнурительного дня.
Я вышел в поле, прошёлся по осветлённой розовым закатом траве. С северной стороны небо начало синеть, и стали отчётливо видны первые звёзды.
Моя голова взрывалась, каждое движение шеи отдавалось болью. Приметив огромных размеров сеновал, я удобно устроился на нём, протягивая ноги и закрыв глаза. То, от чего я бежал, непрерывно всплывало в моих мыслях, не позволяя ни на секунду расслабиться.
Сейчас я и не вспомню, что волновало мою душу в тот вечер.
Я продолжал лежать с закрытыми глазами, слушая только ветер, не замечая ничего вокруг и не придавая никакого значения реальности.
Несомненно, я не смог расслышать чьи-то неуверенные шаги рядом с собой. Не мог догадаться, что кто-то ждёт моего внимания, разговора…
Этот «кто-то» обошёл моё уютное лежбище не один раз, прежде чем решился сказать мне хоть слово, объявить о своём существовании.
– Извините, сэр?
Молчание.
Немой вопрос, испугавшись, что за ним не последовало ответа, подошёл ближе и со всей силы дёрнул меня за штанину.
Вдруг, почувствовав это, и злясь, что кто-либо мешает моему покою, я открыл глаза.
Вся злость исчезла, а вместо неё появилось удивление. Напротив меня стоял мальчик в испачканной, но явно новой и дорогой одежде. В его внешности было немало странных и в то же время милых особенностей. У этого мальчика с обгоревшими на солнце коленками и красными щеками был до невозможности грустный вид. Его клетчатая рубашка была пропитана какой-то грязной водой, галстук привязан к ремню, а в руках он держал велосипедный звонок.
Я с непониманием разглядывал его, затем заставил себя вымолвить:
– Ты откуда взялся, сорванец?
Мальчик, ничего не ответив, повернулся и бухнулся на сено рядом со мной, в руке он крепко сжимал голубой звонок.
Небо горело, небо пылало над нашими головами. Не было ни ветра, ни холодного воздуха, хотя дело клонилось к ночи. Я понемногу начал приходить в себя, теперь мои мысли занимали только вопросы о том, кто этот расстроенный ребёнок и что ему нужно от меня.
К счастью, вскоре ответы были мной раскрыты, и по сей день я рад той необычной и неожиданной встрече.
***
Не хотел рассказывать вам о себе, моей целью, пожалуй, было донести чувства и размышления, которым в те часы я так яро предавался. Но не могу не опровергнуть тот факт, что я был и до сих пор являюсь школьным учителем. Конечно, такие глухие школы, как та, в которой я работаю, не отличаются примерными учениками или качеством образования. Но у меня всегда вызывали недоумение выдержанность и напыщенность других учителей, они почти наплевательски относились к своим воспитанникам. Неужели дети не заслуживают улыбки? Они любят поощрения, достойны хоть малейшей доблести, а не презрительных взглядов за то, что их матери не в состоянии купить им галстук или чистую тетрадь.
Ещё одна странность: я не узнал этого мальчика, я его прежде никогда не встречал, хотя знаю в лицо всех детей в округе. Он, несмотря на свой потёртый вид, имел неплохую причёску (стриг парикмахер, а не лёгкая рука матери) и весьма дорогие лакированные ботинки (я смог рассмотреть их под слоем грязи).
Мне стало крайне интересно, откуда он приехал. По его задумчивому и невероятно глубокому для его лет взгляду можно было догадаться, что он чем-то сильно расстроен.
***
Закат клонился к своему завершению. Небо было, как в жаровне: ярко красным. Но всё равно было как-то необычайно светло.
Мой молчаливый знакомец неподвижно лежал на сеновале, подперев голову рукой. Я решил разговорить его, но хотел, чтобы начал разговор именно он. Хорошо, что я прекрасно знал, как этого добиться.
Моя фигура неожиданно и резко встала, всё же боясь, что так и не дождётся внимания мальца. Но ожидания оправдались. Мальчик широко раскрыл глаза и посмотрел в мою сторону. Наверное, он обдумывал вопрос, который хотел мне задать всё это время, и испугался, что его собеседник мог внезапно удалиться. Он нетерпеливо выкрикнул мне в след:
– А вы видели гнездо? Гнездо на крыше! – он секунду подождал, пока я не остановился. – На крыше того безумного старика, который живёт в развалившемся доме. Его дочь ещё работает на лавандовых полях. Знаете?
Я обернулся и сказал с улыбкой:
– Знаю.
– Так вот. Как оно держится? Мне это гнездо уже целый вечер покоя не даёт.
Я подошёл и сел на траву подле.
– Ну, а как, по-твоему, всё ещё стоит тот расшатанный дом?
– Но он же не может рухнуть, там всё ещё живёт тот старикан, – мальчишка развязывал свой галстук на поясе, вероятно, ему стало стыдно за свой неопрятный вид.
Не переставая наблюдать за ним, я сказал:
– Ты прав. Так обстоит и с гнездом. Пока внутри любого убежища есть маленькая жизнь и существа, чтобы держать свой дорогой кров в покое охраняют и оберегают его, то очаг вокруг них никогда не развалится, и будет стоять до тех пор, пока хватит сил и терпения на его сохранение.
Мальчик ответил в ту же секунду.
– Всё равно это не честно. Кому-то уютное большое гнездо со всеми удобствами, а кому-то расшатанная грязная хибара, – произнёс он с уверенностью.
– Такое в жизни происходит часто. Человек редко когда попадается таким же трудолюбивым и заботливым, как мама-птица, которая пытается защитить своих птенцов, – я запнулся, обдумывая сказанное. В моей голове было сомнение, мне казалось, что мой любопытный собеседник имел в виду совсем не птиц, говоря о своём, людском примере. – Но ты должен понимать, что бывают и случаи, когда люди не могут должным образом оберегать свою семью, им мешает состояние здоровья.
Мы молчали, но поняли друг друга.
Июльский вечер озарился оранжевым пожаром. Никогда ещё на моей памяти закат не длился так долго. А может, тогда остановилось время, и мы, как одинокие странники, нашли друг друга, чтобы не быть одинокими в такие особенные часы.
Я, наконец, решился спросить:
– Откуда ты? – я всегда говорю с детьми по-взрослому, поэтому и не стал интересоваться, почему он свободно гуляет, несмотря на позднее время. Тем более, этого мальчика я не воспринимал, как ребёнка, он казался мне равным по духу. Его несчастный взгляд заставил меня забыть о собственном расколе в сердце.
Мальчик помолчал мгновение и загадочно ответил вопросом на вопрос:
– Почему у взрослых «повеселиться» значит «напиться»? – он раздражённо расстегнул пуговицы на рукавах и засучил их. Потом встал, начиная отряхиваться одной рукой, потому что в другой у него лежал тот самый велосипедный звонок.
Я же принял этот вопрос за риторический и тоже поспешил подняться с земли.
– Пойдёмте через поле к озеру, – вымолвил мальчик, – мне нужно смыть с себя эту грязь.
– Хорошо, – сказал я утвердительно, – только если ты ответишь на мой вопрос.
Он слегка улыбнулся пустой улыбкой.
– Откуда я? Да точно не отсюда. Хотя мне у вас нравится. Здесь есть куда податься, и никто не будет упрекать меня в чём-то.
– Всё понятно. Я так и думал.
И мы направились в густое, выгоревшее под гнётом солнечных лучей, поле.
***
Спустя некоторое время, у меня появилось странное ощущение, что за нами кто-то наблюдает. И не ошибался.
Через пару минут, совсем теряя координацию в полутьме жёлтого поля, я обо что-то споткнулся и свалился плашмя прямо на липкую землю.
Тогда я привстал на колени и начал отряхиваться. То, что произошло позже, всегда погружает меня в сатирический смех.
Я услышал лёгкий звон и ощутил протяжное и сильное дыхание рядом с собой. Подняв голову, я снова упал на спину от неожиданности. Прямо передо мной зияли большие чёрные глаза, глупо смотрящие на меня сквозь мрак – это была пятнистая коричневая корова, на шее у неё болтался серебристый колокольчик. Наверное, она потерялась, отбившись от стада. Животное фыркнула мне прямо в лицо.
Мой маленький товарищ разразился хохотом. Он повалился на траву и катался по ней, содрогаясь от звонкого смеха. Я тоже невольно улыбнулся, глядя на него. Не торопясь подниматься, мы, как неслыханные дураки, продолжали валяться на траве, пока не устали напрягать животы.
Не успев до конца опомниться, мы вдруг поняли, что смеёмся уже каждый над самим собой. Как волшебно, что у человека есть возможность – чувствовать, отрываться от земли, улетать в свой, независимый ни от кого, мир; перенимать эмоции и радость других людей, вдохновляться и обретать новые крылья.
Как очнувшись от долгого сна, я поднялся на ноги и подал руку своему другу. Мы посмотрели по сторонам – корова пропала.
Куда она могла исчезнуть? Или это беспросветная темнота так действовала на наше зрение?
Что бы это ни было, мы продолжили свой путь к озеру. Хотя… его уже можно было назвать болотом.
Наши следы давно стёрлись под мраком ночи, но время не заставило себя ждать – мы подходили к высоким зарослям, за которыми, как мне помниться, уже второе десятилетие находился Цветочный мост. Не знаю, может ли соответствовать эта рухлядь названию, но мост был хорош собой в день открытия. Думается, я был примерно такого же возраста, как парень по правую руку от меня.
Мы пересекли этот невидимый порог, конечную ступень природы, которая невероятной красотой легла у нас перед глазами. Моё детство пронеслось белоснежной нитью, открывая взору гораздо большее, то, что я раньше никак не замечал.
Да… и правда, давно я не заглядывал сюда. Теперь мост как раз такой, каким я его увидел впервые. Сейчас заслуженное имя оправдывало его во всех смыслах.
В последнюю нашу встречу я помогал владельцу обычного деревянного моста, побитого жизнью и неугомонными подростками, отдирать доски да замазывать дыры.
У меня не было совершенно никакой надежды на эту развалину. Но теперь нашим глазам предстал совсем необычный сюжет: мост обрёл новую жизнь, внизу блестели маленькие лампочки, образуя млечный путь на другую сторону, по бокам располагались цветы, молочные букеты обвивали деревянные ручки, на земле мирно покоились золотистые крохотные звёздочки. Я поднял одну, и вновь будто возродились мечты моего далёкого детства.
Я увидел настоящее чудо, такое я не смог бы вообразить даже в самых немыслимых своих грёзах. Невольные слёзы захлестнули меня. Я обрадовался, что темно.
– Знаете, что каждый раз, когда на землю падает хрустальная слеза, в небе зажигается звезда?
Вздрогнув и совсем позабыв, что рядом со мной кто-то есть, я не успел изумиться глубине вопроса. Тихий голос продолжал:
– Одна единственная звезда, принадлежащая тому человеку, кто обронил эту слезу, кто не побоялся посмотреть в своё сердце и, увидев свет, сохранил его в маленьком ярком проводнике, всецело доверившись ночной выси.
Не могу точно утверждать, но, по-моему, в тот момент у меня непроизвольно раскрылся рот. Я был по-настоящему изумлён, не тому, как этот взрослый мальчик может управлять своей речью, а именно – насколько он оказался прав.
Я ещё раз взглянул на сияющую звезду в моей ладони, потом положил её в карман и направился в сторону Цветочного моста.
Мои неуверенные попытки ступить на него были достаточно смешны. Но вдруг, обогнав меня, быстро и смело, что-то напевая, проскакал парнишка. Он остановился на крае мостика и начал весело нажимать на рычажок своего велосипедного звонка, подтрунивая надо мной.
И вот я ступил на него. Почему это представлялось такой сложной задачей?
Всё оказалось просто, и, уже в конце своего пути, я неожиданно ускорился и дал лёгкий щелчок по носу моему милому другу.
Мы направились к столику на небольшой горке под ивами. С этого места открывался отличный вид, как на волшебный мост, так и на переливающееся от света луны озеро.
Теперь я не видел вязкого болота, мой мечтательный взгляд озаряло немыслимое зрелище. Раньше, совсем ребёнком, я представлял, как по озеру, сойдясь в изящном танце, плывут два лебедя. Всегда неразлучны, круглый год они плавали друг за другом, не имея забот и тревог, любили чисто и искренне. Но что-то случилось, когда я опять пришёл полюбоваться на них. Теперь их длинные шеи не были единым целым, а широкие крылья будто пронзила острая игла. Опустив красный клюв, всего один лебедь мирно плыл, рассекая прозрачную воду.
Я принёс ему немного каши, на которую он даже не посмотрел. Просидев до вечера и оставив все попытки помочь лебедю, я печально поплёлся домой.
Целую ночь я не мог уснуть, а с рассветом тут же побежал обратно на озеро. Как же долго я проплакал тогда, не обнаружив ни одной живой души.
С этой пропажей я обрёл кое-что новое для себя. Я как будто вытянулся ростом, сделав окончательный вывод, что танцующие лебеди не могли прожить друг без друга. У них было одно сердце на двоих. Волшебные существа всегда будут жить в моей памяти – сказочные, счастливые, легко направляя крыло к крылу; пример настоящей, ни с чем несравнимой любви.
***
Сидя под плачущими деревьями, я ещё больше предался воспоминаниям. Запоминаются те моменты, о которых особо и не думаешь. Ведь если постоянно повторять себе «главное не забыть, только бы не забыть» – непременно забываешь. Мгновения нельзя вернуть, но они возрождаются в памяти, молчаливо живут в твоей голове, пока не придёт пора им возвращаться.
Думая о своём и не замечая бесконечный бег времени, я обнаружил, что уже светает. Вдруг на стол внезапно упала мокрая клетчатая рубашка. Я взглянул на сосредоточенную персону рядом со мной: вещи неумело застираны, ботинки отчищены, а галстук с энтузиазмом затоптан в землю.
Я рассмеялся и бросил взгляд на розовое небо. Какой же странный выдался день. Сколько мы тут пробыли? Всего ничего.
Через полчаса мы выдвинулись в сторону города. Снова переходя любимый мост, я задумался, как всё нерушимо. Из нескольких досок и щепотки гвоздей можно построить целый дом, если захотеть, из горсти семян – вырастить дерево, которое проживёт, может, и не одно столетие.
Пара шагов – и мысли уже о другом. Почему это малец притих? Но, не успев вымолвить и слова, моему вниманию предстал вопрос:
– Вы бывали тут хоть раз?
Я удивился. Конечно, был и не раз!
– Да, бывал, – улыбнулся я.
– Вы на всё смотрели, будто впервые.
Он потянулся и зевнул.
– В детстве я частенько сюда захаживал. Просто всё изменилось с тех пор, как я был тут последний раз.
Я сел на корточки и начал наблюдать за божьей коровкой, безмятежно ползающей по высокой травинке.
– Вы думаете, что случилось чудо, но это не так, – сказал он.
Я поднял на него глаза.
– Знаете, зачем моя семья приехала сюда? – продолжал он, опустившись на землю. – Когда-то здесь поженились мои родители.
Теперь я всё понял. Мальчик рассказал мне о том, что раньше, в этом маленьком и никому не нужном городке жила его мать. «Кажется, вы с ней одного возраста», – утверждал он. Её семья переживала не лучшие времена, им доводилось нередко влезать в долги. Но как же случилось, что сейчас его матери и её близким хорошо живётся?
Мой увлечённый рассказчик поведал о своём отце, который приехал (не ясно по каким обстоятельствам) в наш захолустный город. Моментально влюбился в самую красивую девушку в округе, и уже через полмесяца они играли свадьбу на Цветочном мосту.
– Сказка сказкой, но почему никто никогда не задумывался, что случается после? – размышлял он. – Прекрасный принц превратится обратно в лягушку, а Золушка может поскользнуться на своих хрустальных туфельках.
Я дал волю предположениям, спросив:
– Слушай, твои родители, они ведь потом уехали отсюда вместе?
Он перебрасывал с руки на руку свой загадочный голубой велосипедный звонок. Я почему-то совсем о нём забыл.
– Очевидно, да.
Я представил прекрасную картину: его родители приезжают на то самое счастливое место их свадьбы, чтобы опять ощутить любовь, преданность, тяготение. Теперь у них есть сын, а может быть, и не только он один. Вероятно, их семья весьма состоятельна. Но вот в чём загвоздка – почему у этого необычного ребёнка такие грустные глаза?
Вскоре я получил на свой вопрос ряд объяснений.
– Знаете, – маленький рыцарь в лакированных ботинках встал и отряхнулся, – вообще я искал свой велосипед. Думал, что оставил его возле моста, но… к сожалению…
Я оживился:
– Так, есть идея… Куда бы мы направились, будь мы твоим велосипедом?
Он нахмурился. Кажется, тогда он посчитал меня сумасшедшим.
– Так никто не делает, – угрюмо сказал он.
– Не обязательно делать то или заниматься тем, что делают все.
Он задумался и выдал:
– Я думаю, мы бы поехали на лавандовые поля, – я увидел его улыбку. – Да! Точно!
Маленький рыцарь снял свои чёрные ботинки и мигом побежал в сторону немыслимых красот полей.
Я устремился следом. Пока я бежал, а моя скорость предавала миру расплывчатые виды, я наблюдал за всем этим с восторгом. Неминуемое желание жить солнечными лучами озарило мою душу. Моё сердце ликовало, мои крепкие ноги заставляли бежать ещё быстрей. И тут я услышал музыку. Чистую мелодию женского голоса. Она была всё ближе. «Ещё немного, ещё совсем немного, я догоню её…» – думал я. Моё тело будто парило, сбросив все оковы и разрушив несколько стен за моей спиной. «Ещё ближе…»
Но голос внутри прервался. Мы остановились. Мы были на месте.
Маленький рыцарь взглянул на меня. В его глазах я прочитал тревогу и надежду: он очень хотел прикрутить голубой звонок обратно к велосипеду.
Наши ноги ступили в фиолетовую долину. Раньше я играл здесь, раньше я любил здесь, раньше я не мог отсюда уйти.
Но пуще всего я боялся снова ощутить то, что приносило в мою жизнь упование, торжество, радость.
Мы шли медленно, рука об руку, ожидая и опасаясь беспощадной действительности.
– Вы слышите это? – мой приятель к чему-то прислушивался.
И вдруг, теперь и я почувствовал это. Где-то рядом неразборчиво звучал старый радиоприемник. Совсем близко…
Я замер, не в силах поверить своим ушам.
***
Девушка, которая любила музыку больше самой себя; мне довелось с такой познакомиться.
Ну а моё любимое занятия было смотреть на неё.
На её грациозные руки, которые аккуратно поправляли листья и цветки, создавая из них букет. На её вьющиеся тёмные волосы, падающие мне на плечи. На её улыбку, с которой она так восхитительно подпевала балладам.
Она всё время излучала свет. Ни один солнечный луч не сможет сравниться с сиянием её вечно смеющихся глаз.
Мы проводили каждый день вместе за разговорами, пикниками, за чёрно-белыми фильмами. Я думал, что счастлив. Невероятно, что человек может сам себе внушить под пеленой ярких чувств.
«Я отдала тебе всю свою молодость», – с жаром произносила она.
Я переубеждал её, говоря, что нет определений времени. Что нет старости и юности. Человек не должен зависеть от циферблата. Ведь жизнь – это не просто настенные часы, не существует делений, нет двух быстрых стрелок, границ. Мы не должны тонуть в ежедневных заботах. Важно найти пробоину красок и грёз, отвлечься, забыть о рутине.
Наших душ уже не было рядом, руки с тоской разжались, сердца разделила железная дверь. Она выбросила ключ от этой двери, не впуская меня обратно. Поразительно, насколько тонка нить между людьми, и как легко эту нить разорвать.
Несколько лет в одиночестве я всё ещё слышал звуки её голоса. Потом он исчез.
Как я тогда изумился, спеша за моим мечтателем, что вновь услышал парящую мелодию. Её пение промелькнуло в моей душе всего на секунду. Представляете, я даже сначала не вспомнил его. Но кое-что всё же понял – оно было символом моего спасения. От головной боли, покинутого сердца, запертой двери.
***
Мы стояли и прислушивались к тихим и неясным ноткам, не понимая, откуда они доносятся. В одно и то же время мы повернули головы и заметили лёгкое шевеление в высоких кустах чудесного растения. Еле переставляя ноги, мы медленно направились в ту сторону.
– Я вас слышу, мальчики, – наши лица окрасил испуг.
Как же мы тогда вздрогнули!
И тут мой растерянный друг наступил со всей силы мне на ногу.
Я издал невнятный вопль.
– Эта та девушка, дочь старикана с гнездом на крыше, я вам о ней говорил, помните? – шёпотом сказал он.
Да, я хорошо её помнил. Именно в её кармане лежал покинутый ключ от моих каменных стен.
Как такое можно забыть?
Она, отбросив волосы назад, приподнялась и направилась в нашу сторону.
Я почувствовал её запах, он ничуть не изменился. Всё тот же волшебный аромат полевой травы и нежных цветков лаванды.
Она с какой-то особенной добротой посмотрела на меня, потом перевела взгляд на мальца и подала ему руку.
– Я в очередной раз рада нашей встрече, – игриво протянула она.
Потом её лёгкая фигура подошла к приёмнику и прибавила звук.
– Пойдём танцевать? Тебе нравится эта песня? – спросила она, улыбаясь.
Прекрасный маленький рыцарь смутился. Я подтолкнул его, словно говоря «Давай, парень, лови момент».
Я с удовольствием наблюдал за ними. Их движения были веселы и излучали безграничное счастье. Они танцевали вместе так живо и свободно.
Мне вспомнились года, когда мы так же беззаботно танцевали, мир вокруг исчезал, а наши тела уносил гладкий простор. Даже та песня, я помню её.
– Ты узнал мелодию? – долетел до меня её звонкий голос.
Я с трудом поднял уголки губ и утвердительно кивнул. Внутри меня будто бушевал ураган.
Когда они остановились, солнце уже слепило нам глаза.
Мой недавний рыцарь с галстуком на ремне уже стал для кого-то партнёром по танцу. Он убежал в поля на поиски своего велосипеда, оставив меня наедине с моими нерушимыми стенами.
***
Тогда говорила только она. На её глазах блестели слезы, щёки горели румянцем. Она хотела разбить мои стены, просверлить огромную дыру в запертой, её же силами, двери.
Я услышал то, чего ждал так бесконечно долго. Объяснений.
Девушка, которая больше всего на свете любила музыку, не любила себя. Всю жизнь она только отдавала, отдавала, не требуя ничего взамен. Её отец был больным и злым стариком, всегда принося в их семью лишь беды. А она с самого детства работала в этой долине фиолетового неба, не в силах ступить на живую землю.
Я обнял её и в тот момент понял, что ключ свой она никогда не забирала, а железная дверь и впредь открыта для меня. Я дотронулся до её холодных рук. Но послышались громкие возгласы. Сюда бежит наш маленький любитель музыки 40-х годов.
– Пойдёмте… Пойдёмте же!!!
Он взял меня за руку и потянул, не давая опомниться.
Мы бежали за ним, за его мелькающими пятками, сверкающими на фоне узкой дорожки.
Он резко остановился. И я не поверил своим глазам.
В огромной куче сорванных цветов лежал сверкающий новый велосипед.
– Чудо… Как же ты умудрился его тут оставить? – спросила она.
Мальчик широко раскрыл глаза.
– Но… я даже не проезжал здесь.
Я поймал его хитрый тон.
– Ага. То есть и вы вдвоём никогда не встречались, не разговаривали? – сказал я, приобняв за плечо мою спасительницу.
Я тут же всё понял. Аккуратно посадив на голубого коня своего друга, я позабыл о внутренней боли последних лет. Границ не существует, только те, которые мы создаём сами.
Мы попрощались с девушкой, которую я любил и которая любила меня. Уже ничего не будет, как прежде. Я пообещал проводить этого радостного ребёнка домой.
«Обязательно вернусь. Создам новое, наше тёплое и родное гнездо«.
***
Первый принцип семьи – защищать и оберегать своих детей. Хранить самую первую маленькую улыбку, любя каждую звезду в больших светлых глазах. Ведь с помощью этих хрупких существ мы обретаем новую жизнь.
Взрослые бывают очень жестоки. Огромной силы машиной они разрушают дома, которые их близкие так усердно строили. Желание и вера – теперь только осколки. Стремления и начинания – мусор.
Совсем не важно, сколько книг ты прочёл или сколько оплатил счетов. Много ли построил домов и посадил деревьев. Числа – одна из причин разрушений. Причина битого стекла в человеческой душе. Когда же люди перестанут считать, создавать пустые устои, традиции, немые условия; всему этому нет места на земле. Дети по-настоящему ценят жизнь, у них всё имеет смысл.
Зачем ограничивать себя? Зачем ставить границы? Может быть, именно их стоит разрушить, превратить в мусор? Усложнять, потом этот же вес пытаться ослабить. Не стоит создавать то, что потом невозможно удержать.
Его велосипед повернул на другую улицу города, фешенебельную. Я окликнул его, чтобы догнать.
Дом родители сняли на пару дней, купили сыну велосипед и забыли о его существовании. Никто не кричал, не звонил в полицию, кругом было тихо и спокойно.
Мы открыли калитку и поставили у ворот велосипед, прикрепили звонок. Во дворе был слышен только ветер, свистящий по многочисленным пустым стаканам на ступенях.
Маленький хозяин повёл меня в сад. Вообще, зрелище оказалось довольно милым: клумбы пестрили невероятной красоты цветами, на зелёной траве стоял шикарно накрытый стол, на раскидистом дереве были поочередно развешены маленькие рисованные бутыли, из которых торчали белоснежные лилии.
– Похоже, романтическая обстановка подействовала, – сказал мой друг.
Он сел за стол и продолжил:
– Зачем покупать столько еды, тратить столько сил и денег на то, что потом всё равно исчезнет? Лучше уж дарить себе те вещи, которые останутся с тобой ещё надолго.
– Ты уедешь отсюда, и я уверен, у тебя останутся лучшие воспоминания и улыбки, которые ты здесь приобрёл, – сказал я. – Это намного дороже, чем еда.
Я ещё немного подумал и добавил:
– Обещай мне, что никогда не продашь свою душу.
Он внимательно посмотрел на меня и пообещал:
– Никогда.
***
Я читал книгу, сидя на веранде в плетёном кресле. Она задумчиво наслаждалась утренним чаем, расчёсывая запутавшуюся тёмную прядь.
Внезапно она поставила чашку на невысокий столик и быстрым шагом спустилась вниз, оглядываясь по сторонам. Отбросив книгу, я подошёл к ней с вопросом, но он уже не требовал ответа. К нам резво приближался её отец. По причине моего плохого зрения я не смог рассмотреть, что за махину он тащит на спине. Фигура приблизилась, и я всё прекрасно разобрал.
На лице её больного отца читалось непонимание и… что, улыбка? Он прикатил к нам весьма знакомый велосипед. Но как же это возможно, если мальчик уехал?
– Ваше? – с немой угрозой сказал дед.
Мы недоумевали, смотря на голубой звонок. В корзинке, прикреплённой на руль велосипеда, лежало несколько вытянутых веточек.
– Какой-то зазнавшийся мальчишка врывается в мой дом и пристаёт с какими-то наставлениями, – монотонно бормотал он. – Потом он отдаёт мне этот кусок железа со словами… вроде «Постройте новое гнездо» и… «Извините, что называл вас несносным стариканом».
Мы с ней переглянулись. Это было совершенно неожиданно слышать его голос. Даже она, его дочь, не вспомнит, когда последний раз говорила со своим отцом.
Я думаю, что это было послание, скорее, мне. Первая глава обещания, которое он мне дал. Это было немного не то, что я имел в виду, но поступок оказался действительно благородным.
Я поддержал ситуацию.
– Отличный подарок! Прокатитесь на нём? – весело предложил я.
На меня уставились два изумлённых взгляда.
– Ну да, почему нет? – продолжал я.
Дед посмотрел на меня, низко опустив брови.
– Ты больной, парень? Я уже тридцать лет не садился на кожаное сиденье этого монстра.
– Не проблема, я помогу, – отозвался я, подойдя к велосипеду и поправляя руль. – Садитесь.
Того, что произошло дальше, я никак не ожидал. Старик серьёзно решил прокатиться на нём! Вечно недовольный, худой и грубый человек в два счёта перекинул ногу и плотно сел на сидение голубого велосипеда.
Поначалу я шёл рядом с ним, пока он неуклюже перебирал педали. Но позже, совсем привыкнув, клянусь, я еле мог угнаться за ним!
Его очаровательная дочь смотрела на нас, громко смеясь и утирая слёзы.
Чудо не случается просто так. Чудеса творят люди. Наши собственные яркие звёзды, давно забытые хрустальные слёзы, мечтательно дремлют в ночном сиянии детских грёз. Стоит только поднять глаза, и всё большое окажется крохотным, всё бесполезное станет бесценным.
Пересекая мосты нашего разума, мы снова ощущаем свежий простор. Жаркий закат сказочным узором ложится на фиолетовую долину дивных теней.
В забвенной нужде мы нежно зашиваем сломанные крылья. Никто не может запретить птице летать, лебедю – любить, а ребёнку – верить.
Санкт-Петербург, Россия