Олеся Шикито
В замшевых сапогах на тонкой подошве сложно выстоять на улице в марте, да еще когда под ногами не асфальт, а мутная жижа из растаявшего снега, песка, грязи да и еще Бог знает чего. До прибытия автобуса еще двадцать минут, сапоги этого времени не выдержат и начнут пропускать влагу. Грациозно перескакивая через лужи и комья подтаявшего снега, я решила заскочить в магазин. Потянулась к дверной ручке, как дверь неожиданно открылась.
– Проходите, пожалуйста, – донеслось справа. Я оглянулась и увидела маленького мальчика, худощавого, в огромной, явно не по размеру, грязно-синей куртке. Мальчишка смотрел исподлобья яркими глазами, которые так контрастировали с его видавшей виды одежонкой. Небесно-голубые, глубокие и не по-детски грустные. Взрослые глаза на лице ребенка…
– Спасибо! Ты настоящий джентльмен! – улыбнулась я мальчишке и вошла в магазин.
Оглядывая полки с продуктами, я поняла, что аппетита нет совершенно и покупать ничего не хочется, не буду ужинать, это для фигуры полезно. Я направилась к выходу, но резко остановилась… за стеклянной дверью магазина стоял он… его глаза словно прошили меня насквозь. Я лихо крутанулась на каблуках и быстро, почти без разбора побросала в корзинку хлеб, колбасу, печенье, конфеты, сок, яблоки, да и все, что попадалось под руку. Рассчитавшись на кассе, я выбежала на крыльцо, но его уже не было. Руку неприятно оттягивал пакет. Я направилась к остановке, как вдруг около хлебобулочного ларька снова увидела его, он стоял и что-то жевал, откусывая маленькие кусочки.
– Приятного аппетита! – сказала я.
– Спасибо! – улыбнулся мальчишка, – здесь вкусные булочки!
Я стояла и смотрела на его милую перепачканную сахаром мордашку, и к горлу подкатил комок. Я присела перед ним на корточки и оказалась вровень с синими глазами.
– Послушай, я тут продукты покупала домой, да что-то много купила, а я одна живу, мне этого и за неделю не скушать. Ты можешь мне помочь?
Мальчишка удивившись, прекратил жевать:
–Я? Вам? Как?
Я улыбнулась, хотя очень хотелось зареветь.
– Можно я тебя угощу? Ты меня выручишь! Вот, держи! – я протянула ему пакет. Мальчик не пошевелился. – Как тебя зовут?
– Сашка.
– Очень приятно, Сашка! А меня Ольга Александровна, но можно просто Оля, хорошо?
Сашка кивнул. Я поставила пакет к его ногам, невольно бросив взгляд на его обувь. Меня охватил озноб – кеды. На нем были кеды. Ну как же так! Я в зимней обуви уже переминалась с ноги на ногу, а он в кедах, промокших насквозь!
– Саша! Ты где живешь?
– Да вот тут, на Калинина, – он махнул ручонкой в сторону грязной витиеватой улицы.
– Почему домой не идешь? Замерз же, и ноги промочил! – мне хотелось снять с него эти грязные кеды, надеть теплые носки и уложить в кровать. В груди защемил материнский инстинкт.
– Ага, сейчас пойду. – Сашка осторожно глянул на пакет. Я, перехватив его взгляд, улыбнулась:
– Бери-бери!
Я видела, что он смущен, что ему неудобно, но это ребенок… ребенок, который кушал булочку и морозил ноги в кедах.
– Я побежала на автобус! Мне очень приятно было с тобой познакомиться! Еще увидимся? – я смотрела на него, не отводя глаза.
– Спасибо вам! Мне тоже очень приятно! – Сашка впервые улыбнулся
– Пока! – я махнула рукой.
– Пока! – замахала мне вслед маленькая ладошка.
Вечером, налив горячего чая, я позвонила подруге:
– Даша, привет! Ты мне сможешь помочь?
Дарья Николаевна работала в соцзащите, а по совместительству была моей подругой детства. Никогда не подумала бы, что мне сможет понадобиться ее профессиональная помощь.
– И чего у тебя стряслось? – хмыкнула в трубку Даша, – женихи атаковали, хочешь, чтоб я одного-двух перехватила. – Она была не замужем, к 30 годам эта проблема пропитала ее насквозь.
– У кого что болит! – перебила я подругу.
– Ага, болит! Еще как болит! Ну чего там у тебя, выкладывай!
– Даш, мальчишка, лет пяти, Саша зовут, на Калинина живет, – затараторила я. – Мне кажется, что там не все в порядке в семье.
– С чего решила? – Дашкин голос стал серьезным. И я выложила ей всю сегодняшнюю историю.
– Оля, ты понимаешь, что я не имею права просто из-за твоих слов дергать людей. Может, он просто нацепил, что под руку попалось, и пошел за хлебом, пока мать на работе. Вполне может быть, что там приличная семья, с Калинина у нас на учете нет семей. – Дальше Даша забросала меня похожими историями, но меня это уже совсем не волновало.
Весь следующий день на работе я была не собранна и рассеянна. Рабочее время превратилось в тягучую массу, ее словно переливали туда-сюда, а она не заканчивалась. Как на иголках высидев до конца рабочего дня, я вскочила и очень быстро пошла туда, где вчера встретилась с Сашкой и его глазами цвета неба. Сумерки наползали, в каждом проходящем мимо ребенке, мне казалось, я узнавала Сашку, но я ошибалась. Остановившись у ларька, я заглянула внутрь:
– Добрый вечер, извините, а мальчика не было сегодня? Он булочки у вас покупает.
– Да сколько этих мальчиков тут шныряет, я что, все помнить должна? – буркнул продавец.
Я отошла от киоска. Ноги понесли меня на улицу Калинина. Я не замечала луж, шла быстро, разбрызгивая весеннюю слякоть. Как же мне найти дом, в котором живет Сашка? Ведь это невозможно, десятки домов, десятки дворов… не будешь же у каждого встречного спрашивать про какого-то Сашку… Мое внимание привлекла девочка, маленькая, в кофточке, застегнутой не на все пуговицы. Она стояла в больших резиновых сапогах и вглядывалась в сумерки.
– Привет, малышка! – я подошла к ней. На меня смотрели испуганные глазенки. – Как тебя зовут?
– Аленка, – нехотя ответила девочка, – а ты кто? Я тебя не знаю!
– Я Оля, тетя Оля. Аленушка, помоги мне! Сашка, мальчик, живет на вашей улице, мне нужно его найти!
Девочка словно испугалась и немного отступила назад.
– Что? Что случилось, Аленушка? – я сделала шаг по направлению к ней. – Ты знаешь его? Где он живет?
– Брат это мой! Дома он. Почему-то весь день не встает, я не знаю… я маму жду, – нижняя губа девочки затряслась.
– Тише! Не плачь! Проводи меня к нему! Пойдем! Я не обижу! Я помогу! – я взяла ее за холодную ладошку, слова лились из меня потоком, я утешала совершенно мне не знакомого, испуганного ребенка.
Сашкин дом встретил нас сыростью, холодом, жизнью в нем и не пахло. Пригнув голову, я вошла в кухню. На грязном столе стоял вчерашний пакет из магазина.
Тишину разорвал пронзительный кашель и вывел меня из ступора, я вбежала в комнату, окна, занавешенные какими-то тряпками, придавали комнате убогость и не позволяли что-либо рассмотреть. Прищурившись, я огляделась по сторонам – на диване, свернувшись клубочком от приступа кашля, лежал мальчик.
– Сашенька! – я бросилась к нему, – Сашенька!
Мальчик приоткрыл глаза, его губы дрогнули, выдавая подобие улыбки, он силился что-то сказать, но страшные хрипы не давали ему этого сделать. Сдерживая рыдания, я нагнулась и губами прикоснулась ко лбу мальчишки. Меня обдало жаром. Ни минуты не медля, я достала телефон.
– Потерпи, потерпи, маленький! Сейчас!
Аленка стояла в углу и хлюпала носом.
– Алло, скорая? Мальчик, подозрение на воспаление легких, кашель сильный! Сколько дней? Да не знаю я, сколько дней, температура под 40! Адрес? Сейчас.
– Какой у вас адрес? – я спросила у испуганной девочки, – Ну! Ты знаешь?
Алена кивнула и назвала номер дома.
В приемном покое больницы было тихо. Вышел врач.
– Извините, – я подошла к нему, – как он?
– Кто? – он остановился.
– Мальчик! Саша! Скорая привезла! – сил держать слезы уже не было.
– А вы ему кто? – нахмурился доктор.
Я завыла.
– Успокойтесь! Таня! – крикнул он в сторону. – Валерианки принеси! – и уже, обратившись ко мне, добавил:
– Ну, что ж вы, мамочка, сына до такого состояния довели!
– Я ему не мама! – хлюпая носом, сказала я.
– А кто? – удивился доктор.
– Получается, что никто! – я дернула плечами. – Да это не важно! Как он себя чувствует? К нему можно?
– Я совсем ничего не понимаю! Мальчик поправится! Больше я вам ничего не могу сказать. Всего доброго.
Фигура в белом халате удалилась по коридору. Я осталась стоять. Таня, которую звал доктор, так и не принесла мне ничего.
Утром я уже была в кабинете Даши. Бессонная ночь дала о себе знать – с распухшим носом и красными глазами я выглядела не самым лучшим образом.
– Пей! – Даша поставила передо мной кружку черного кофе. – Пей и слушай! Мамашу Сашки твоего кое-как отыскали на окраине города в компании каких-то забулдыг, она там уже неделю фестивалила. Будем что-то делать, подавать в суд, лишать материнства.
– Даша, я не знаю, правильно ли я поступила – это же сейчас что… – я закрыла глаза рукой, – детдом?
– Получается, что так! – Даша отвернулась в окно.
– Что же делать? Даша, что мне делать?
– Эх, Ольга, ты вечно была как с другой планеты! На! – она протянула мне лист бумаги.
– Что это? – от наплывших на глаза слез текст расплывался.
– Почитай вот. А там сама решай!
…Мои каблуки звонко стучали по асфальту, я торопилась на встречу к тому, кто сейчас лежал в больничной палате и ждал, когда я принесу его любимые булочки!