Сергей Силин
1. НЕ ЛИЖИСЬ, А НА СПИНКУ ЛОЖИСЬ!
Хозяева называли Прошку подарком судьбы. Может быть потому, что щенком его подарила им на рынке пожилая женщина. Просто так. Потому что понравились. Так иногда и звали – Подарок. А дети сразу назвали Прошкой.
Подарок судьбы Прошка был добродушной болонкой мужского пола, болоном.
Маленький рост, волны завивающейся в колечки плотной шерсти и добродушная мордашка делали его существом симпатичным, с которым многим хотелось пообщаться. Прошка от контактов с вышестоящими братьями по разуму не отлынивал, хотя и не всем позволял себя гладить, и уж тем более не ко всем приближался на улицах.
Папа называл его болоном и собаком. А вот болонкой и собакой не называл никогда. Прошке такое уважительное отношение ценил и папу в ответ уважал тоже. Тем более что на ночь и ранним утром его всегда выгуливал он, какой бы мороз ни стоял.
Часов в шесть утра у Прошки возникала жизненная потребность выйти на улицу. Он тихо проходил в комнату, садился напротив кровати, на которой спали взрослые, и смотрел на хозяина. Тот чувствовал его взгляд и, не открывая глаз, медленно выбирался из-под одеяла.
Если же папа долго не просыпался, Прошка начинал лизать ему руку, ухо и лицо. Поскуливать по утрам он позволял себе только в исключительных случаях, когда уж совсем никакой реакции на его ожидания не было. Но такое случалось редко.
К маме собак относился снисходительно, позволяя себе не всегда реагировать на ее требования. Дождаться выгула от мамы было крайне сложно. Этот важный момент собачей жизни она почему-то совершенно упускала из виду. Зато часто приносила ему что-нибудь вкусненькое.
Еще мама почему-то не была расположена к ласкам, никогда болона не гладила. А любила мыть его раз в месяц в ванне шампунем, запах которого Прошке совсем не нравился. А потому купание превращалось в целую эпопею с шумом, визгом, уговорами, брызгами и всеобщим смехом. После мытья Прошу закутывали в полотенце и носили на руках по комнате. А потом расчесывали гребешком.
Детей в семье было двое – мальчик и девочка. Мальчик был младше девочки и не всегда разумел что делает. Он мог подойти к Прошке, схватить его за шерсть и, пыхтя, потащить в комнату. Такое поведение малыша Прошка переносил спокойно, прекрасно понимая, что это делается не со зла, а по недоразумению.
Кроме болона в семье был кот Бусый. Бусый был темно-серо-полосатый. Называли его Бусиком. Бусик целыми днями валялся на диване, и Прошка ему иногда завидовал. Попытки поваляться на диване рядом с котом ни к чему хорошему не приводили. С дивана болона сгоняли не задумываясь. Поэтому кот поглядывал на собаку сверху вниз, но вредным нравом не отличался, и Прошка разрешал ему спать на своем пузе у порога.
Целым приключением было путешествие в деревню.
На Прошку надевали намордник, и всю дорогу он пряталсяё под сиденьем в вагоне, не показываясь кондукторам. А когда выходили из электрички, он начинал носиться по лугам между камней-валунов, не забывая, впрочем, пасти кота.
Кот все время норовил удрать в густую траву, в кусты, и однажды, когда Прошка оставался в деревне, а кота повезли в город лечить, на обратной дороге он удрал, и его долго искали. Бусый бдительность друга не одобрял, по предначертанному пути бежать не хотел, но деваться ему было некуда. Зато на даче котяра отрывался от души, допуская вещи, которые собак никак не мог позволить себе.
Дачей называлась изба в деревне. Кота заносили во двор, отпускали, и он исчезал на несколько дней. Где он был и что делал, можно было только догадываться. Возвращался к домашнему очагу Бусый весь в царапинах и голодный. Наедался от пуза из Прошкиной миски, не спрашивая его разрешения, и заваливался на поленницу. Иногда Бусый вступал в бои с пытавшимися проникнуть на вверенную ему территорию деревенскими котами и потом гордо ходил со шрамами.
Работа Бусого состояла в охране пространства дома и огорода от мышей и других котов. Время от времени он обходил огород с поднятым вверх хвостом и устраивался на валуне, недалеко от двери. Уходить далеко от домов Бусик остерегался. В небе над деревней все время кружил коршун, который однажды кота сцапал и поднял в воздух, где и разыгралась нешуточная битва. Битва кончилась тем, что коршун кота выпустил, и тот, с раной в голове от клюва воздушного разбойника упал на дерево, ветки спасли ему жизнь.
Мама залила ранку йодом, забинтовала коту голову и два дня никуда его не выпускала.
– Боевой кот, – говорил про него папа. – Я бы с ним в разведку пошел.
В армии папа служил в войсковой разведке и к охранной деятельности зверей относился с большим пониманием.
Главной Прошкиной обязанностью была охрана детей. Он рычал на любого взрослого, приближавшегося к ним ближе чем на три метра. В городе болон каждое утро провожал девочку в школу. Бежал справа от нее, боком, быстро перебирая короткими ножками и все время поглядывая на маленькую хозяйку, останавливался вместе с ней перед светофором и совершенно не реагировал на кошек, что требовало немалого самообладания.
Самым опасным местом на пути в школу был второй дом после перехода дороги на другую сторону. В этом доме жила агрессивная большая собака, с которой Прошка несколько раз сцеплялся. И только на этом участке он позволял себе больше внимания уделять запахам и чаще вертеть головой по сторонам.
Большая собака была еще и коварная. Она любила прятаться за углом дома, чтобы неожиданно вылететь из-за него на Прошку с громким лаем. К счастью, хозяева редко спускали ее с поводка.
Перед ступеньками школы девочка гладила Прошку по голове и, улыбаясь, говорила ему такие хорошие слова, что у болона хвост был готов оторваться от виляния в стороны. Затем девочка поднималась по ступенькам, оборачивалась последний раз перед дверями и, помахав Прошке ручкой, исчезала в гудящем детскими голосами здании.
Несколько часов Прошка был предоставлен самому себе.
Он четко контролировал время и всегда возвращался к школе, когда уроки заканчивались. Да и звонки гремели так, что болон слышал их в любом конце района, за границы которого в первой половине дня, он не убегал. Прошка встречал девочку у ступенек школы и провожал ее домой, где его ждал заслуженный обед.
Затем можно было поваляться у двери, переваривая пищу и получая удовольствие от мирных домашних запахов. В этом время дома всегда бывала бабушка, спокойная, любившая шаркать тапочками, пожилая женщина, которая жила на соседней улице. К Прошке она относилась настороженно, считая, что собака в доме не есть хорошо, и Прошка в ее присутствии не позволял себе ничего лишнего. Он даже в комнату не заходил, где играл мальчик, а культурно сидел у порога, как и положено приличной собаке.
Мальчик тоже понимал тонкость момента и делал вид, что не обращает на Прошку внимания. Они только переглядывались друг с другом время от времени и все.
Бабушка была строгих правил, но работу Прошки по охране детей на улице тоже ценила и однажды даже вывела ему блох, который он нахватал, общаясь с беспризорными сородичами. Несколько дней она укладывала его спать на стружках свежей сосны, сильный запах которых изгнал блох из плотной собачьей шерсти.
Запах сосны Прошке понравился. А вот антиблошиный ошейник, который подарила ему мама, нет. И, когда бабушка уходила, Прошка, зажав лапами ошейник, вынимал из него голову.
По вечерам он встречал возвращавшегося с работы папу. Завидев его, болон мчался к нему через двор со всей скоростью, на которую был способен, высунув маленький розовый язычок. При беге уши его взлетали и опускались. Со стороны казалось, что он ими машет.
– Когда Прошка бежит по дорожке, его ушки мечтают взлететь, – сказал однажды мальчик, обняв животное и притягивая его к себе. Прошка тут же лизнул его в нос.
– Не лижись, а на спинку ложись, я тебе пузо гладить буду, – сказал мальчик, вытирая нос.
Прошка опрокинулся на спину вверх лапами, развел их в стороны и замер в предвкушении блаженстве.
Это было самое счастливое время в его жизни и, казалось, оно не кончится никогда. Но жизнь любого живого существа сложна и непредсказуема. Когда Прошке исполнилось три года, в его жизни произошли большие перемены. Он влюбился.
2. СОБАКИ ТОЖЕ ЛЕТАЮТ
Влюбился Прошка в девушку из соседнего дома. Девушку звали Вероникой.
Прошка забыл про семью, следовал за Вероникой по пятам, заглядывая ей в глаза и беспрестанно виляя хвостом, дожидаясь ответной реакции. Он становился перед девушкой на задние лапы, поскуливал и потявкивал, привлекая внимание. Близко не подпускал к ней других собак и ревновал ее ко всем подряд.
Вероника над болоном посмеивалась, но гнать не гнала. Иногда даже вкусненьким делилась. Правда, когда была не в настроении, могла и ножкой пнуть. Но настроение ее Прошка чувствовал хорошо и знал, когда от любимой лучше держаться на расстоянии.
Из-за нее Прошка и потерялся. Случилось это ближе к концу весны, в воскресенье. Почему-то именно в это воскресенье папа уехал в деревню один, Прошку не взял, и болон бегал по двору, пока не учуял свою любовь. Девушка вышла из подъезда с сумкой и села на скамеечку у подъезда. Прошка подбежал к ней и, встав на задние лапы, повилял хвостом.
– На пикник едем? – спросила Вероника, пребывая в хорошем настроении.
«С тобой хоть куда!» – ответил Прошка взглядом.
Вскоре подъехала машина с молодыми людьми. Вероника села на заднее сиденье к подружке и кивнула головой болону.
– Залезай!
– А собаку зачем? – удивился сидевший за рулем юноша.
– Это моя охрана!
– Да ты богатая!
– Так и ты не бедный!
Машина тронулась, в салоне загремела громкая музыка, от которой Прошка прижал уши и закрыл голову лапами.
Ехать пришлось долго. И, когда машина остановилась, болон выбрался из нее одуревший от музыки. Он сразу залез под горячее брюхо машины и принялся изучать обстановку. Нос его улавливал сотни запахов, и потому сделать правильные выводы о том, что здесь и кто болону не составило труда.
Во-первых, на даче присутствовали собачьи запахи молоденького йоркширского терьера и пожилой породистой чау-чау, но многодневные. В настоящий момент собак не было. Во-вторых, пахло едой: мясом, сыром, хлебом, фруктами. В-третьих, пахло свежевскопанной землей и помидорной рассадой.
Еще пахло прошлогодним котенком, рекой, рыбой, табаком, а из-за реки токи воздуха доносили далекий запах лошадей и навоза. Запахи парфюма Прошка исследовал еще в машине и здесь на них внимания не обратил. Даже запах Вероники отошел для него на заднее место. Обстановка была новая и таила в себе некоторую угрозу.
В доме загремела музыка. Вместе с музыкой из окна доносились голоса молодых людей, девчоночий визг и шуршание полиэтиленовых пакетов.
Прошка выбрался из-под машины и обошел двор, но особо опасных запахов не обнаружил. Вторая машина тоже ничего нового ему не сообщила, кроме того, что ее не так давно заправили бензином, причем не самым качественным. Болон устроился под открытым окном и принялся ждать любимую.
Из-за утренних облаков выглянуло и пригрело солнышко. Откуда-то вылетела крупная зеленая муха и принялась кружить вокруг болона. Солнце с каждой минутой припекало все сильнее и сильнее. Прошке захотелось пить.
Он встал на задние лапы и тявкнул в окно. Из-за занавески выглянул молодой человек и сказал:
– Будешь мешать, уволим!
Прошка понял, что пить ему не дадут. Он обошел вокруг дома и побежал в сторону реки, принюхиваясь к доносившемуся оттуда запаху жареного мяса.
За деревьями, на берегу, около костра, сидели и гуляли мужчины и женщины. В кустах шушукались и пихали друг друга двое мальчишек. Далеко внизу блестела извилистая лента реки. Снизу доносилось журчание воды. Заметив болона, кто-то обрадовался.
– Смотрите, шашлык прибежал!
«Сам ты шашлык», – подумал про себя Прошка и сел в сторонке, забыв о том, что ему хочется пить. Запах мяса перевесил.
– Сам ты шашлык! – ответил ворочавший шампуры с мясом мужчина. – Это собака, друг человека.
Прошка принялся терпеливо ждать, когда ему бросят кусочек.
К костру подошла женщина в шортах посмотрела на него.
– Бродячая что ли?
«Домашний, однако, – мысленно отозвался Прошка. – И хозяева у меня домашние. Меня любят и ценят».
– Домашний, однако, – ответил мужчина. – И хозяева у него домашние. Видишь, ухоженный и с ошейником. Значит, любят и ценят.
– А чего бегает?
«А без свободы жизнь не в радость».
– А без свободы жизнь не в радость, – сказал мужчина.
Он снял один шампур и принялся вилкой стаскивать с него на тарелку кусочки мяса.
– Вам бы, мужикам, только свободу, – сказала женщина, доставая из кармана шорт пачку сигарет и зажигалку.
Прошка облизнулся и вильнул хвостом.
– Не вздумай собаку мясом кормить, – женщина сунула себе в губы сигарету.
«Курить будет, – догадался Прошка, не любивший табачного запаха. – И зачем только люди курят?»
– И зачем ты только куришь? – спросил мужчина.
– Стресс снимаю.
«Стресс, – подумал Прошка. – А что такое стресс?»
– Стресс? А что такое стресс? – спросил мужчина.
– Вот привязался! – женщина посмотрела в сторону реки и выпустила струйку дыма. – Что-то мне мальчишки не нравятся.
Течение воздуха понесло табачный дым в сторону болона.
Прошка встал и, вежливо обойдя костер, сел с другой стороны.
«Сейчас он мне кусочек бросит, – подумал он. – Мясо остынет немного, и бросит».
– Сейчас я тебе кусочек брошу, – сказал мужчина, не переставая двигать шампуры над огнем. – Мясо остынет немного, и брошу.
«Надо же! – удивился Прошка. – Он мои мысли читает!»
– Что? – улыбнулся мужчина. – Думаешь, я твои мысли читаю? Правильно думаешь. Может, я в предыдущей жизни таким же, как ты, болоном был. Кудрявым, наивным и добродушным.
Он подцепил вилкой кусочек мяса и бросил его собаке.
В этот миг в кустах раздался оглушительный взрыв такой силы, что Прошка шарахнулся в сторону, напрочь забыв о том, что находится на краю обрыва. Зависнув на долю секунды в воздухе, болон с визгом, извиваясь всем телом, полетел вниз, к воде.
– Опять они петарды взрывают, – услышал он голос женщины перед тем, как упасть в воду.
А откуда-то издалека донеслось:
– Смотрите, собаки летают!..
Вынырнув на поверхность, Прошка задрал нос повыше и заработал лапами. Вода была ледяная, а течение быстрое. Несколько раз болона стукнуло о валуны, но не сильно.
Наконец, он подплыл к берегу, выбрался на большой камень и отряхнулся. Затем осмотрел отвесный берег и попытался пробежать вперед, чтобы найти выход, но поскользнулся на валуне и снова оказался в воде. С этой стороны берег был крутой и высокий.
«Ладно, поплывем на другую сторону», – сказал он себе и снова заработал короткими сильными лапами.
Стремительное течение сносило его все дальше и дальше от пахнувшего взрывчатым веществом и мясом берега. Минут через двадцать Прошка вышел из воды, отряхнулся, и, оглянувшись, вздохнул. Мечта о кусочке мяса растаяла, как утренний туман.
Еще раз отряхнувшись, он полакал воды и побежал к лесу.
Минуя россыпь камней, болон услышал громкий пронзительный писк. Впереди, на одном из валунов стояла маленькая серо-буро-рыжеватая пищука-сеноставка. Без хвоста, с круглыми, как у ежика, ушками, и длинными, как у кота, усами, похожая на морскую свинку, мышь и суслика одновременно, пищука орала на Прошку, мол, уходи, это не твоя территория. На дальних валунах, появились еще две пищухи, предупрежденные писком соседки.
Пищух болон уважал. В отличие от крыс, которые только и умеют, что шастать по помойкам, пищухи заготавливали себе на зиму сено сами, сушили его на солнышке. Им и питались всю зиму. А еще оставляли в своих кладовых целебное мумие. За ним прошлым летом Прошка ездил в горы с папой. Впрочем, до сена было еще далеко.
Прошка лег пузом на теплый валун и долго смотрел на зверьков, выражая им свое уважение. Потом сделал большой круг, обходя пищух, чтобы не тревожить их, и углубился в лес.
На опушке он сначала унюхал, а потом увидел большую серую собаку. Собака насторожилась. Прошка тоже. Некоторое время они внимательно смотрели друг на друга, затем начали сближаться. Болон вилял хвостом, показывая мирные намерения. Серая собака угрожающе рычала, демонстрируя клыки и превосходство в весовой категории.
«Успокоилась бы ты! – подумал Прошка. – Формальность на формальности и формальностью погоняет! А еще в лесу живет!»
Он поджал хвост и демонстративно повалился на спину. Драться он не боялся, но бессмысленных драк ради самоутверждения и доказательства своей силы терпеть не мог, предпочитая притворяться слабым. Да и не пахло здесь дракой. Просто исполнялся неизвестно кем придуманный ритуал первой собачей встречи.
Серая собака порычала на него сверху еще немного и побежала к лесу.
«А собачка-то из стаи, – подумал болон. – За охрану территории отвечает».
Он последовал за ней и минут через двадцать был представлен вожаку.
Прошка засвидетельствовал вожаку свое почтение и был принят в стаю на должность рядовой собачонки.
Состоявшая из семи разнополо-разновозрастных собак, стая лениво грела бока на теплом солнышке. Перенюхавшись с собаками и, определив, кто какие обязанности выполняет в собачьем коллективе, болон отыскал в кустах недогрызенную кость и занялся делом.
На звук хрустящей косточки подошла отвечавшая за разметку мест обитания большая тощая беспородка с грязной шерстью и без каких-либо признаков интеллекта на тупой морде. Зачем-то ей взбрело в голову его пометить. В один миг Прошка поставил хамку на место. Что-то, а свинства в свой адрес он не допускал.
Беспородка тотчас нажаловалась на него вожаку, но получила предупреждающий взгляд и, поджав хвост, понуро затрусила от куста к кусту, и от валуна к валуну, выполнять свои несложные обязанности.
3. ПОПЫТКА ВОЗВРАЩЕНИЯ
Солнце переместилось, вожак перебрался следом за ним на другую поляну. За вожаком перебазировались фаворитки и приближенные. Лежать в тени остались лишь самые ленивые и тупые.
К болону подошла еще одна любительница халявы и потребовала отдать кость ей. Прошка показал зубы. Собака бросилась на него. Болон ловко отпрыгнул в сторону и вцепился агрессорше в бок. Но не учел закона стаи. На него тут же накинулась вторая собака, затем третья. Завертелась быстрая карусель собачьей драки.
Дрался Прошка без страха и упрека, шерсть у него была такая густая, что зубы не пропускала, и собаки потихоньку от него отстали. Отделался он вырванным клоком шерсти да царапиной на верхней губе.
Вожак меж тем послал за косточкой фаворитку, и та принесла кость ему. С вожаком болон решил не связываться. Косточка была так себе, а собаки в стае ему не понравились. Больные какие-то, агрессивные и некультурные. Никакого воспитания.
Ближе к вечеру, когда стая направилась в село на охоту за курами, он сделал вид, что прихрамывает, отстал от собак и, обойдя деревню с другой стороны, устроился на ночевку за магазином в зарослях кустов.
Снился ему многоконурный собачий дом, в котором жили собаки разных пород. К своим конурам собаки понимались на лифтах. Некоторые из сбак держали людей. Люди были маленькие, и собаки выгуливали их на поводках. Среди людей были драчуны. Люди-драчуны любили ругаться и драться друг с другом. Собаки растаскивали их и уводили в конуры, где успокаивали любимцев и зализывали им раны. Спали собаки в кроватях, а люди у порога. Собаки ели за столом, а люди из мисок.
«Какая чепуха только не приснится! – подумал Прошка, проснувшись. – Как можно есть за столом собакам? Это же просто неудобно!»
Он помотал головой, прогоняя остатки сна и, почесав лапой за ухом, побежал на речку. Полакал воды и долго любовался клубившимся над водой туманом. Вода в реке была чистая, можно было рассмотреть плавающих среди зарослей рыб.
У противоположного берега, под ивами, рыбачил мальчик. Мальчик помахал Прошке рукой. Прошка повилял ему хвостом в ответ и побежал знакомиться с селом.
Село пахло лошадьми, козами, курицами, собаками. Собаки были почти в каждом дворе и, когда Прошка пробегал мимо забора, они лаяли на него и рвались с цепи. Но не все. Попадались собаки поумнее, которые прекрасно знали, что с цепи не сорвешься, а будить лаем хозяев из-за пробегающего мимо по своим делам болона, не дело.
Нашлась и косточка. Прошка утащил ее в заросли крапивы за помойкой и долго грыз, зажав лапами. Но голода так и не утолил.
Село просыпалось. Шли на работу мужики, в окнах раздергивались занавески. Женщины открывали в огородах парники и скидывали плетки с теплиц. От теплиц знакомо пахло навозом, помидорной рассадой и начинающим пробиваться из земли редисом.
С забора прыгнул облезлый кот, встал посередине тропинки и зашипел, не уступая дорогу.
«Вот ведь шипучий какой!», – подумал про него болон и медленно обошел выгнувшееся дугой животное. Бросаться на него с земли кот не рискнул. Так и остался стоять на тропинке с выгнутой спиной. Шипел в спину, а чего шипел – непонятно.
Прошка выбежал к колодцу, из которого женщина доставала воду, вращая рукоятку. Когда цепь намоталась до конца на барабан, из темного колодца показалось ведро с водой. Женщина перелила воду в свое ведро. Потом отпустила ведро с цепью назад в колодец. Цепь загромыхала, разматываясь.
Женщина снова вытащила ведро воды, снова перелила воду в другое ведро. Закрыла крышкой колодец, улыбнулась болону и, подняв ведра коромыслом, двинулась по улице.
Прошка побежал за ней следом, но, почувствовав легкий запах колбас, свернул на улицу с мощеным тротуаром. И не ошибся. Улица вывела его на небольшую площадь, посередине которой находился сельский магазин. Магазин был еще закрыт, и Прошка, обойдя его, устроился на углу, в ямке. Поджал под себя передние лапы, положил на них голову и принялся терпеливо ждать.
Мимо пролетела пчела. Вдоль забора прошла почтальонша с пачкой газет в руках. Проехал на велосипеде молодой человек. Миновал магазин сидевший на другом берегу мальчик-рыбак с удочкой в одной руке и тяжелой связкой нанизанных на ветку рыб в другой. Заметив Прошку, он подошел к нему и показал улов:
– Нормально наловил?
«Нормально».
– Ты чего здесь сидишь? Колбасы ждешь?
«А вдруг дадут?»
– Не надейся! Колбасы тут еще ни одна собака не дождалась. Я бы тебя взял, но у нас уже есть собака.
И он зашагал дальше.
Пришла продавщица. Сняла замок с двери, загремела тяжелым засовом, открыла скрипучую дверь. Болон осторожно заглянул внутрь, но женщина тут же махнула на него рукой.
– Чего ходишь? А ну, кыш отсюда!
Прошка вернулся на исходную позицию.
К магазину подъехал микроавтобус. Открыв дверцу, водитель стал заносить в магазин ящики, мешки, пакеты. Болон принюхался. Из пакетов пахло мукой, шоколадом, крупами, чаем, а из машины городом. Подождав, пока водитель вынесет все, болон забрался внутрь и спрятался под кресло.
Водителя долго не было, и Прошка задремал. Наконец микроавтобус тронулся. Через полчаса он остановилась у бензоколонки. Водитель хлопнул дверцей. Болон взобрался на сиденье и посмотрел в окно. Водитель расплачивался с кассиршей. Потом он взял шланг, подошел к машине и заметил собаку.
– Ну, ты наглец!
«Я не наглец! – проскулил-протявкал ему через стекло Прошка. – Я очень даже приличный пес».
Водитель подождал, пока бак заполнится, закрыл его и повесил шланг на место. Вернулся за руль и повернулся к Прошке.
– Извини, но назад я тебя не повезу!
«Мне не надо назад, – вильнул хвостом Прошка. – Мне надо в город. У меня там семья. Меня потеряли».
– Только не говори мне, что ты милое и безобидное существо!
«Я милое и безобидное существо!»
– До города довезу, – сказал водитель. – Только с сиденья слезь.
«А на сиденье нельзя?»
– На сиденье нельзя. Оно для людей.
«И чем это люди лучше собак?» – подумал болон, спрыгивая с сиденья.
– Ты, конечно, можешь спросить, чем люди лучше собак, – сказал водитель, заводя машину. – Отвечаю по существу поставленного вопроса. – Люди не лучше собак, они, как и собаки, разные. Есть люди с разумом, а есть люди-животные, которых, как и тебя, интересует только колбаса.
«А, может, меня не только колбаса интересует».
– Конечно, ты можешь сказать, что тебя интересует не только колбаса, – продолжал водитель, выруливая на дорогу. – Тебе, как всякому домашнему животному, нужно общение, ласка. Но, согласись, основы мироздания тебя никогда не заинтересуют.
«Что за основы мироздания? – удивился Прошка. – Название сарделек?»
– Вот ты, наверное, думаешь, что основы мироздания – это название каких-нибудь там сосисок или сарделек. Нет, дорогой, это не название сарделек. Основы мироздания – это основы мироздания.
Машина помчалась по дороге.
«Понятно, – подумал Прошка. – Объяснить не может, значит, сам не знает, что это такое. А меня учит!»
– Если честно, я и сам не знаю что это такое, – признался водитель. – Но хочу узнать, и этим от тебя отличаюсь. Еще я хочу узнать, что такое многомерное пространство. Вот тебя интересует многомерное пространство?
«Нет, – честно ответил Прошка. – Меня интересует поскорее добраться до дома, где меня ждут дети и сосиски».
– Вот видишь. У тебя чисто животный уровень мышления. Попить, поесть, поспать, поиграть, пообщаться, выполнить свой собачий долг по охране отдельно взятой территории. И это все?
«Я еще передачу «В мире животных» люблю смотреть».
– Ну, может быть, телевизор иногда посмотреть. Тоже развлечение. Не так скучно жизнь протекает.
«Еще я исследую окружающий мир. Я, между прочим, различаю больше двух тысяч запахов».
– Ты, конечно, гордишься своим носом, своим чутьем. Но ты никогда не поднимешься выше уровня пола.
«Почему это не поднимусь! – подумал Прошка. – Вот один мой знакомые спаниель из соседнего двора на самолете летал. На собачью выставку. Медаль привез. За ним хозяйка так ухаживает! Такими деликатесами кормит! Только на поводке все время водит и с другими собаками общаться не дает».
– Еще у человека есть цель в жизни, – продолжал водитель – Потому что без движения к цели, жизнь пуста. Вот у тебя какая цель в жизни?
«Вернуться домой и получить сардельку».
– Вернуться домой и получить сардельку? Тоже цель, – кивнул водитель. – Но достижимая. Достиг ты этой цели, а дальше что?
«А дальше вторая сарделька».
– А за ней?
« А за ней третья сарделька. И погулять».
– Движение, конечно, тоже разнообразие, – согласился водитель. Потому что без разнообразия скучно, и жизнь пуста.
«Не понял, – вильнул хвостом болон. – Если я сейчас сижу на полу и поэтому не вижу ничего нового, значит моя жизнь пуста?»
– Ты, конечно можешь спросить, если ты сейчас сидишь на полу, твоя жизнь пуста? Отвечу по существу поставленного вопроса. В данный момент текущего времени твоя жизнь наполнена работой мысли, которая рождается в разговоре с более развитым существом, то есть со мной. Мысль может рождаться и во время чтения, но ты читать не умеешь».
« А можно я буду мыслить наверху?» – скульнул Прошка.
– Ладно, – разрешил водитель. – Забирайся назад.
Прошка с урчанием запрыгнул на сиденье и уставился в окно. Микроавтобус приближался к городу. Потянулись деревянные дома. Потом начались пятиэтажки и высотные дома. Но местность была незнакомая. Запахи, которые улавливал Прошка через приспущенное стекло дверцы, были чужие.
– Никто не отрицает, что животные умеют мыслить, – сказал водитель. Мыслят. Но на своем уровне. Для человека, обладающего более развитым сознанием и разумом, это уровень пола. Потому что есть другие знания и другие цели.
«Например, ливерная колбаса».
– Вот мы и приехали, – сказал водитель, останавливая микроавтобус. – Пошли, я тебе ливерной колбасы куплю.
Он выпустил Прошку из микроавтобуса и зашел в магазин, возле которого остановился.
«Ливерная колбаса, – подумал Прошка, немного волнуясь. – Что может быть лучше ливерной колбасы?.. Только говяжьи сардельки».
Водитель вышел из магазина и положил кулек с нарезанной уже ливерной колбасой на железный люк. Прошка понюхал колбасу и, вильнув водителю хвостом, принялся уминать кусочки.
Из магазина вышла продавщица посмотреть на собаку, которой купили ливерной колбасы. Посмотрела и вернулась назад.
– Всего тебе! – сказал водитель, сел в микроавтобус и уехал.
Мимо прошла женщина, сказав:
– А я бы вообще бездомных собак не кормила. Многим своих домашних собак кормить нечем, а тут еще бродячие бегают. Убивать вас надо к чертям собачьим!
Глаза у нее были при этом добрые. Ошейник на болоне она не увидела.
Прошка прорычал на нее, и женщина без очков прошла мимо, не тронув колбасу. И правильно сделала, потому что колбаса была куплена не ей. Болон доел колбасу, вильнул хвостом и побежал искать свой дом.
Он обежал весь район, пытаясь уловить знакомые запахи, поцапался с такой же, как он неприкаянной собакой, разгрыз несколько сухариков, найденных у мусорных баков и получил серьезное предупреждение от собачьей стаи, контролировавшую территорию.
«Тоже мне, мафия», – подумал про стаю, но показывать норов не стал, сочтя разумным обогнуть собак на расстоянии.
По своим запахам он вернулся к магазину, возле которого был высажен, лег у ступенек и задумался. Он был совсем в другом городе.
«Жаль, что я письму не обучен, – подумал он. – А то мог бы объявление дать. Например, такое. «Умный, ласковый, верный песик без вредных привычек ищет свой дом. Возьмите в семью маленького друга, и вы не пожалеете! Характер стойкий, нордический. Истинный болон. Беспощаден к нападающим на детей. Отличный охранник. Людей с вредными характерами и привычками прошу не беспокоиться! Тош».
4. СОБАКАМ БАНТИК НЕ ПОЛОЖЕН
К полудню Прошка уже изучал дальние районы. А когда начался дожд, устроился под крыльцом подъезда многоэтажки и принялся смотреть на льющиеся струйки небесной воды.
«Вот живешь в семье, – думал он, прислушиваясь к спокойным шорохам дождя. – И не ценишь этого. А как потеряешься, так сразу назад хочется! Странно мы, собаки устроены».
Тут он заметил выбежавшего из-за куста маленького котенка. Котенок попытался перебежать лужу и остановился посередине, смешно подняв переднюю лапку.
«Куда ты, глупенький? – подумал Прошка и, выбравшись из-под крыльца, подошел к котенку. Тот выгнулся дугой и что-то пропищал тихо и жалобно. Он был весь мокрый.
Болон осторожно взял его за шкирку и затащил под крыльцо. Котенок не сопротивлялся. Под крыльцом Прошка положил котенка рядом с собой. Котенок ткнулся мордочкой ему в шерсть и затих.
«Тоже мне, меньший брат! – подумал Прошка о котенке. – Чего он под дождем потерял?»
Он лизнул котенка и снова уставился на струи воды.
Когда дождь закончился, они с котенком выбрались наружу. Котенок опять полез в воду. Прошка снова взял его за шкирку и перенес на крыльцо.
«Утонешь, глупый!»
– Смотри, собачка котенка спасла! – раздался детский голос.
Прошка поднял голову и увидел у открытых дверей подъезда мальчика и девочку.
– Хорошая собачка! Умная собачка! Она, наверное, есть хочет! – сказала девочка и спросила. – Собачка, ты хочешь кушать?
Услышав слово «кушать» болон вильнул хвостом, мол, не откажусь.
– Он голодненький!
– Мама сказала, собак домой не водить!
– Ну, мы же его только покормим!
– Ты все затеваешь, а попадает мне! – сказал мальчик.
«Я безвредный!» – проскулил ему Прошка и мягко боднул мальчика в ногу.
– Ладно, ладно, – сказал тот. – Пошли. Но только ненадолго! И не забудь отряхнуться!
Прошка отряхнулся. Девочка засмеялась.
– Идем, собачка, идем! Как тебя, собачка, зовут?
«Меня зовут Прошка. А тебя?»
– Меня зовут Катя, – сказала девочка. – А его Петя.
Дети поднялись на второй этаж. Мальчик открыл дверь.
– Заходи, собачка, заходи! – сказала девочка. – Ты, наверное, бездомная, да?
«Я не бездомный, а потерявшийся!» – ответил Прошка, принюхиваясь. В доме пахло резиновыми и тряпичными игрушками, выстиранным вчера бельем, гречневой кашей и супом. Он облизнулся и посмотрел в сторону кухни.
– Хоть бы мама разрешила тебя взять! – вздохнула девочка.
– Не разрешит, – сказал мальчик.
– А потому что ты никогда ничего не просишь!
– Я что, девчонка, чтобы просить!
Девочка прошла на кухню.
– Иди сюда, собачка, иди! Я тебе сейчас супику налью! У нас косточка есть. Ты любишь косточки?
«Кто же косточки не любит?»
Девочка достала из холодильника кастрюлю с супом. Прошка завилял хвостом. Он и в самом деле проголодался.
Девочка налила ему в тарелку суп и поставила на пол.
– Ладно, корми его. А я поиграю! – сказал мальчик и ушел в комнату.
Прошка поблагодарил девочку взглядом и принялся лакать суп. Он вылакал суп и получил косточку. Кость была мозговая, и он разгрыз ее.
Девочка сидела рядом на табуретке и говорила:
– Кушай, собачка, кушай! Лучше нашей мамы суп никто не варит.
Когда Прошка насытился, девочка повела его в комнату.
– Вот здесь мы спим! А это мамина постель. А это шкаф. Видишь, какой большой! Когда маме надо что-нибудь от нас спрятать, она прячет это на шкаф. А Петька все равно находит. Мама говорит, что он будет альпинистом!
Мальчик сидел за компьютером и играл в космическую игру.
Прошка встал на задние лапы.
– Ой, смотри, он на ногах стоит.
– У собак не ноги, а лапы.
Прошка тявкнул.
Мальчик повернулся к нему от компьютера.
– Может ты еще так и ходить можешь?
Болон прошел по комнате.
Девочка захлопала в ладоши.
– Наверное, это цирковая собачка! Он от цирка отбился, да, Петя?
– Сама ты от цирка отбилась! – проворчал Петя, вновь оборачиваясь к компьютеру. – Его просто натренировали!
– Иди сюда, собачка, я тебя расчесывать буду! – сказала девочка и взяла с трюмо гребешок. – Иди, не бойся! Это мамин гребешок!
Девочка села на пол посередине комнаты. Прошка подошел к ней и лег на ковер, положив голову девочке на ногу.
– Сейчас мы тебе бантик сделаем! – сказала девочка. – Когда я вырасту, я стану парикмахером. Я открою парикмахерскую для кошек и собачек! Вам какую прическу, клиент? Модельную?
«Можно модельную», – согласился Прошка и замер в блаженстве.
– Собаке бантик не положен! – сказал мальчик.
– А у меня будет положен!
Девочка расчесала Прошке шерсть и сделала бантик. Потом подвела его к зеркалу.
– Вам нравится, клиент?
Из зеркала на Прошку глянуло странное существо с розовым бантиком. Болон завыл. Существо завыло в ответ. Прошка тявкнул. Существо тоже тявкнуло. Девочка засмеялась. В это время вернулась мама.
– Мамочка, мамочка! – закричала девочка. – Я собачке модельную стрижку сделала? Можно она у нас поживет?
«Не она, а он», – подумал Прошка, виляя маме хвостом.
– Никаких поживет! – сказала мама. – Только собаки в нашем доме не хватало!
– Я ей говорил! – сказал мальчик. – Она меня не слушается!
– Это я тебя слушаюсь! – возмутилась девочка. – Просто вы собачек не любите.
Девочка заплакала. Прошка опустил голову.
Мама открыла дверь и выпустила его. Дверь закрылась. Прошка зацепил лапами бантик и, стянув его с шерсти, оставил у дверей.
Затем он сбежал вниз по лестнице и, толкнув передними лапами дверь, выскочил на улицу.
Обследовав несколько дворовых территорий и, убедившись, что дворы поделены между группами молодых кобелей разных пород, он счел разумным покинуть район, где ему ничего не улыбалось.
5. ПОЛТОРА ДНЯ НЕСВОБОДЫ
– Хорошая собака, хорошая! Идем, я тебя на цепь посажу!
К болону приблизилась старуха в черном салопе.
«Не хочу на цепь!»
– Я тебя кормить буду!
«Нет уж, лучше голодным, но свободным!» – подумал Прошка и засеменил дальше по городку.
– Косточку дам, – сказала вслед старуха.
Услышав «косточку дам» Прошка остановился, посмотрел на старуху и вильнул хвостом.
«И чего это мне все время есть хочется? – подумал он. – Прямо не собак, а проглотид какой-то. А на цепь пусть сажает. Мне голову из ошейника вытащить не проблема».
– Что, потерялся? – старуха посмотрела на Прошку строгим взглядом. – А нечего было из дома убегать. Федотыч вот тоже ушел и тоже не вернулся. И где он теперь? Даже милиция не знает. Пошли, косточку дам.
Прошка двинулся рядом со старухой, принюхиваясь к авоське. Но косточкой из авоськи не пахло. А пахло белым батоном хлеба и манной крупой.
– Будешь со мной жить, – приговаривала старуха, шаркая калошами. – А то мне и поговорить не с кем. Совсем одна.
Она тяжело переваливала с ноги на ногу, опираясь на палку.
– Любишь косточки? Вот и Федотыч тоже любил. А чего ушел, не знаю. К дереву привязала, он ремешок перегрыз и ушел.
«Ага, значит, Федотыч – это собака», – догадался Прошка.
Он семенил рядом, время от времени забегая вперед. Наконец, они дошли до пятиэтажного дома, в котором на первом этаже жила старуха.
Старуха открыла дверь и пропустила болона в квартиру. Потом зашла сама и закрыла дверь.
Запахи старухиного жилища Прошке не понравились. Все они были каким-то кислыми, невкусными и безжизненными. У порога валялась драная телогрейка, от которой пахло собакой, но давнишней.
Старуха повесила на торчавший из стены гвоздь авоську, села на табуретку и сняла калоши. Снимать валенки она не стала.
«Ноги мерзнут», – догадался Прошка.
– Ноги мерзнут, – пояснила старуха.
«Вы мне косточку обещали», – вежливо напомнил Прошка хвостом.
– Косточку я тебе на ужин дам, – сказала старуха. – Ты, все равно, наверное, недавно ел. Вона какой веселый. Хвостом машешь. Собакам, говорят, много есть вредно.
«Кто это так говорить может? – удивился Прошка. – Наоборот. Собакам полезно много есть. Они от этого добрее становятся. И здоровее. Главное, после еды набегаться вволю».
– Больно уж ты веселый, – проворчала старуха и велела. – Сиди тут и охраняй дверь.
Она взяла авоську и ушла на кухню. Болон заглянул следом, но старуха тотчас погрозила ему кулачком.
– Я кому сказала, сидеть!
«А полежать можно?»
Старуха не ответила. Прошка лег на голый пол рядом с телогрейкой Федотыча. На всякий случай. Мало ли, вдруг в ней блохи какие.
Старуха разогрела себе куриный бульон, наелась и ушла в комнату. Ни косточки, ни бульона она не дала. Побродив по комнате, старуха улеглась на кровать и захрапела. Прошка прошел на кухню. На кухне даже миски для него не было. Он вернулся к порогу.
Вечером старуха проснулась, но выгуливать его не повела. А сварила себе манной каши, наелась и бросила Прошке черствую, покрывшуюся плесенью, корку хлеба.
– На-ка, погрызи!
Болон отвернулся, настолько предлагаемое было далеко от съедобности.
– Что, не хочешь? – удивилась старуха. – Ну, значит, точно, сытый.
Она включила на громкую мощность телевизор и принялась смотреть фильм про любовь.
Прошка заглянул в комнату.
– Чего надо? – повернула голову старуха. – Твое дело у порога сидеть, меня стеречь. Сюда нельзя.
«Я на улице хочу!» – помахал хвостом Прошка.
– Марш к порогу!
Заснула старуха со включенным телевизором. Проснувшись посреди ночи, она напилась воды и, пнув валенком попытавшегося было напомнить о выгуле болона, выключила телевизор и улеглась в постель,
Прошка терпел так, как не терпел никогда в жизни. Но так и не вытерпел, а использовал в качестве кустика телогрейку, после чего свернул ее лапами в угол. Грызть покрытую плесенью горбушку он не стал, хотя есть хотелось и сильно.
Старуха проснулась поздно. Погрозила Прошке.
– Ты чего ночью лаял, мне спать не давал!
Прошка отвернул голову. И сел так, чтобы заслонить собой скатанную телогрейку.
– И телогрейку скатал. Чего это ты ее скатал? Федотыч спал, а тебе так не спится!
Позавтракала она вчерашней манной кашей.
Прошка снова заглянул на кухню. И снова ему ничего не досталось.
– Я не жадная, – сказала старуха. – Я справедливая. Раз хлеб не съел, значит, сытый.
«Я пить хочу».
– И ночью нечего было лаять.
Старуха подошла к нему и принюхалась.
– Ах ты, паразит! Ты чего это наделал? Ну, я тебе покажу! Ой, мерзавец, ой, мерзавец какой! Я его в дом пустила, кормлю его, пою, а он мне тут на подстилку Федотыча! Да видел бы это Федотыч, он бы тебя, дрянь этакую, на части разорвал!
Схватив трость, она принялась тыкать ей Прошку в грудь.
– Ты чего это надел? Бессовестный! Да тебя расстрелять за такие дела мало! Ой, пакостник! Ой, пакостник какой! Не ел, не пил, а подстилку спортил! Вот я тебе сейчас по башке, по башке надаю!
Она несколько раз стукнула Прошку тростью по голове. Защищаясь, болон схватил трость зубами.
– Отдай палку!
Болон зарычал.
– Отдай, кому сказала!
Старуха пнула его ногой. Прошка рассердился и вцепился зубами в ногу старухи. Ее счастье, что нога была в валенке.
– Ты что делаешь! – завопила та, изо всех сил дубася его тростью.
Прошка взлаял.
– Я тебя из дома выгоню!
«Скорей бы!»
– А ну в угол! В угол, я сказала!
Старуха, прижав его тростью в угол, принялась открывать замок одной рукой. Прошка рычал, дожидаясь, когда та откроет дверь.
– Тварь неблагодарная! Пошел вон! Вон, я сказала!
Старуха замахнулась на болона тростью, чтобы ударить напоследок, как следует, но тот пулей вылетел за дверь, и трость ударила по полу.
– Чтоб ты сдох! – пожелала ему вслед вредная старуха и захлопнула дверь. – Поила, кормила, а он меня в ногу! Тварь неблагодарная!.. Ой, тварь какая!..
Прошка слетел по ступенькам и с разбега прыгнул на подъездную дверь, чтобы та открылась.
Выскочив из подъезда, он бросился к первому попавшемуся кусту и поднял лапу.
«Не люблю вредных людей», – подумал он, чувствуя несказанное блаженство. – А, впрочем, кто их любит. Они и сами-то себя не любят».
6. ЭТО ВАМ НЕ ФИГУШКИ ВОРОБЬЯМ ПОКАЗЫВАТЬ!
«Невезуха, однако, ко мне привязалась, – думал Прошка, обегая квартал за кварталом. – Совершенно чужой город. В дальний район, за реку съездить? Может там, что разнюхаю».
По бензино-резиновому запаху он нашел остановку, дождался автобуса, тихо проскользнул внутрь салона и забился под длинное сиденье.
Толстая кондукторша с места не вставала. Внимание на него обратила только девочка лет десяти, сидевшая напротив.
«Не выдавай меня!» – попросил ее Прошка глазами.
«Не выдам» – глазами ответила девочка.
«Ты в школу?»
«Ты что? У нас каникулы начались. Мы с мамой в деревню едем. А тебе далеко?»
«До конечной».
«А мне чуть-чуть не до нее, одну остановочку».
«Хорошо у вас в деревне?»
«Хорошо-то хорошо. Только девочек мало, играть не с кем».
«Возьми меня».
«У дедушки уже есть собака. Он не разрешит».
«Жаль. Ты мне понравилась».
«Ты мне тоже».
Прошка вздохнул.
Не доехав до конечной, девочка с мамой сошли. Прошка побежал за мужчиной в синей форме. В руках мужчины был портфель, в котором лежала колбаса. Прошка хорошо уловил ее запах среди запахов керосина, кожаных чемоданов, парфюмерии и курева. Ветер доносил сюда и запахи животных со стороны деревни, но слабые
Недалеко с ревом опускалась с неба на землю железная птица-самолет.
Мужчина дошел до стеклянных дверей и вошел в нтх. Зайти за ним следом Прошка не успел, двери едва не стукнули его по носу. К тому же у дверей курил охранник, который, покосившись на собаку, сказал:
– Нельзя!
«Ладно, найдем место, где льзя», – подумал болон и, пробежав вдоль забора, оказался у болших железных ворот. Он подлез под них и увидел человека с портфелем, из которого пахла колбасой. Человек вошел в деревянные двери. Прошка подбежал к ним и опустился недалеко от крылечка у стены на пузо, ожидая, когда человек выйдет назад.
Но из дверей вышли двое других мужчин, которые шумно ругались.
– Что пришло, то и получили! – возмущался толстячок в темном костюме, поминутно вытирая носовым платком пот с лица.
– А претензии к нам.
– Я акт составил!
– Мне не акты нужны, а качественная работа!
– Семен Владимирович!
– Всю жизнь, Семен Владимирович!
Мужчина, который ругался с толстячком вернулся назад, в дверь.
Толстячок спрятал платок в карман пиджака и заметил Прошку.
– А ты тут что делаешь, друг человека?
Прошка повилял хвостом.
Толстячок подошел поближе и наклонился к нему.
– Что, тоже несладко? Пошли, я тебя котлетами накормлю
Прошка поднялся на задние лапки и тихо тявкнул.
–Так…два часа лету… телогреечку постелим… снотворного добавим… выживет, – бормотал толстячок, пересекая двор. – Я им покажу, как шутки шутить.
Перед тем, как скрыться за дверью, он обернулся к Прошке и предупредил. – Сиди здесь! Никуда не уходи.
Прошка встал на задние лапы и тявкнул, давая знать, что он все отлично понял.
Толстячок скрылся за дверью и через пять минут вышел с кульком, в котором лежали две котлеты. Прошка принюхался. Котлеты были трехдневной давности, но вполне съедобные.
– Вперед, собачелла!
Он зашагал через двор к ангару. Прошка, немного волнуясь, засеменил рядом, не показывая, впрочем, своего нетерпения. Они вошли в огромный ангар, половину которого было заполнено рядами ящиков. Ящики были разных размеров и стояли друг на друге. Между рядами ездили два погрузчика. Погрузчики поднимали ящики и увозили их к дальнему выходу.
– Ага… вот…
Толстячок остановился у длинного невысокого ящика, крышка которого была открыта, поставил на пол портфель, и достал из портфеля маленькую упаковку с белым порошком и пластмассовую тарелку. Вывалил в тарелку котлеты, посыпал их порошком из упаковки, перемешал мясо и поставил тарелку в ящик.
– Лопай!
Прошка вильнул хвостом, запрыгнул в ящик, понюхал колеты и принялся за еду. Толстячок куда-то исчез, но вскоре вернулся со старой, пахнувшей машинным маслом, бензином и куревом телогрейкой. Бросил ее в ящик. Достав из портфеля бумаги, сложил листы и сунул в карман телогрейки.
– Наелся? Теперь ложись на телогрейку и спи, пока тебя не откроют. И чтоб никакого лая и визга. Понял?
Прошка вильнул хвостом. Как не понять? Его не только накормили, но еще и поспать предлагают.
– Ложись!
Прошка опустился на телогрейку и посмотрел на толстячка. Тот присел на край ящика и принялся его гладить.
– Привет там передай.
Он захихикал.
«Удивительно добрый человек!» – подумал болон и замер под ласковой рукой.
– Хорошая собака! Отличная собака! Спи, красавец!.. Я им покажу, как договоренность не соблюдать!.. Это вам не фигушки воробьям показывать!..
Толстячок погладил его еще немного, закрыл крышку и прикрутил ее шурупами. Прошка хотел было подать голос, но не смог. Его неудержимо тянуло в сон. Последнее, что он услышал, были слова доброго толстяка:
– Тихо лежи, собачелла!..
7. «Я НЕ ХУЖЕ ТЕБЯ!»
Раздался громкий стук. Прошка вскочил, ударился головой и крышку ящика, взлаял, не понимая, что с ним.
– Ха! Ящик с сюрпризом! Они нам собаку прислали!
– Сейчас мы посмотрим, что это за собака.
Один конец крышки начал со скрежетом подниматься вверх. Прошка сунулся к нему и зарычал, предупреждая о своей готовности к неблагоприятному повороту событий.
– Командир, ты как хочешь, а я отчаливаю, – сказал молодой голос.
«Так, одним меньше», – подумал Прошка, прислушиваясь к удаляющимся шагам и быстро принюхиваясь. Пахло стружкой, теплым металлом, машинным маслом, резиной, бензином, пластмассой. Воздух был наполнен десятками технических запахов. Еще пахло березами, майскими жуками и травой. Присутствовал слабый давний щенка. Ничего угрожающего.
Прошка проскулил, заглядывая в щелку.
–Только не вздумай меня цапнуть, – предупредил человек, отдирая крышку.
«Я адекватный», – протявкал Прошка, придавая голосу оттенок дружелюбия.
– Все мы адекватные, пока свободу не получим! – пробурчал человек, и крышка отлетела в сторону.
Прошка быстро выпрыгнул из ящика и упал на бок. Голова его странно кружилась.
«Что это со мной?» – удивился болон.
– Что это с тобой? – спросил освободивший его мужчина в промасленном комбинезоне. – Выпимши что ли?
«Не употребляю!» – ответил Прошка, вскочил на ноги, сделал шаг и снова упал на бок.
– Михалыч, тебя еще не загрызли?
– Они нам пьяную собаку прислали!
«Да не пьяный я!» – возмутился Прошка. – Я запах алкоголя на дух не переношу!»
Послышались шаги молодого мужчины. Прошка проскулил.
– Больная, может?
«Я не она, а он».
– Это он.
– А в сопроводиловке написано, лампы.
– Пусть начальство разбирается.
– Так оно и поверит, что нам собаку прислали.
– Поверит, поверит!
– А с ним что делать?
– Отнесу к забору. Выживет, его счастье.
«Выживу!» – отозвался Прошка.
– Выживет и удерет! Лучше его сразу связать. В качестве вещдока. А потом назад им отправить.
«Точно удеру!» – подумал Прошка. – Что за свинство, над живым существом издеваться. Я, между прочим, ничем не хуже вас!»
– Он, между прочим, ничем не хуже тебя! Нечего над живым существом издеваться.
– Мое дело маленькое.
Молодой мужчина ушел.
– Не бойся! – пожилой мужчина похлопал Прошку по спине. – Мы тебя к охраннику припишем, на довольствие поставим. Будешь при деле!
Он взял болона и перенес его к забору. Прошка вздохнул.
– Лежи, приходи в себя. А мне работать надо. В обед с охранником переговорю. Столовую, ты, надеюсь, найдешь.
«Столовую найду».
– Вот и хорошо.
Погладив Прошку, пожилой ушел.
Прошка перекатился с одного бока на другой и, вытянув голову, оценил качество и длину забора. Забор был бетонный, качественный и длинный.
«Серьезная организация, – подумал он. – Только геомагнитные показатели другие. Надо же, как я лопухнулся!»
В ворота въехал микроавтобус, послышались голоса, смех. Запахло дымом сигарет.
Прошка полежал немного и осторожно сел. Перед его глазами кружилась огромная площадка, наполовину загруженная ящиками. За ящиками кружились машины необычной формы, за ними трехэтажное серое здание. Справа кружились железные ворота с будкой охраны, прямо по носу еще одно здание. Постепенно кружение прекратилось, предметы окружающего мира замерли.
Прошка неуверенно двинулся вдоль забора, ловя запахи. В одном месте нашел мышиную норку. Отметил ее, посидел немного у забора и перешел на бег трусцой. Головокружение постепенно прекратилось.
Болон не спеша обежал забор, отыскал в одном месте подкоп и определил породу сделавшей его собаки. Порода была непонятая.
«Помесь какая-то».
В дальнем здании работали люди. Многие окна были распахнуты настежь. В комнатах гудели компьютеры, звучала негромкая музыка, слышались людские голоса. В конце здания, на первом этаже располагалась столовая. Пахло из нее пирожками, сочниками, пюре, котлетами и борщом с косточкой.
Прошка подал голос и прилег напротив окна столовой. В окно выглянуло румяное женское лицо.
– А вот и первый посетитель!
«Я не посетитель, я едок».
В окно выглянула другая женщина. Тоже в белом халате, еще более загорелая.
– Это не посетитель, это едок!
«Косточку бы».
– Дай ему косточку! Может, приживется.
– Да я ему борща вынесу!
Минут через пять девушка вынесла Прошке железную миску с борщом и косточкой, поставила в метре от крыльца. Прошка повилял хвостом, приблизился и посмотрел девушке в глаза. Глаза у нее были светлые, теплые.
– А вот гладить я тебя не буду, – сказала девушка. – Подожди пока борщ остынет, он еще горячий.
«Подожду!»
– Приятного аппетита!
«Спасибо!»
Девушка ушла.
Прошка приблизился к миске и, подождав немного, принялся лакать теплый борщ. На дне борща нашлась и косточка. Да не малая. Прошка облизал ее, облизал стенки миски, доел остатки картошки и, схватив кость зубами, потащил ее к забору.
8. В ПРИЮТЕ
Соскучившись по движению, Прошка промчался, наверное, километра два с такой скоростью, что прохожие бросали на него удивленные взгляды, не понимая, куда спешит этот кудлатый. Постепенно болон перешел на трусцу и принялся обнюхивать дома, стараясь уловить запахи родного дома и хозяев. Тщетно. Он был непонятно где. Запахов пищи было много, но старых, либо доносившихся из окон домов.
Неожиданно он заметил у ступенек магазина пожилую овчарку с голубыми глазами. Прошка остановился, медленно приблизился к ней и, засвидетельствовав свое почтение, вежливо поинтересовался:
«Вы здесь косточку ждете?».
«Работаю».
«Детей охраняете?»
«Кристину. А ты, я чую, бездомный».
«Похоже на то. Хотя дом у меня есть. Просто меня отправили в другой город в ящике».
«Как это отправили?» – удивилась овчарка.
«Заманили в ящик, дали соногонные котлеты и закрыли крышку. Заснул в одном городе, а проснулся в другом».
«Нарушение пункта «Международной конвенции о правилах транспортировки животных», – прокомментировала ситуацию овчарка.
«Не понял».
«Данная конвенция является приложением к международной конвенции «Права животных».
Прошка открыл рот, переваривая услышанное.
«А что, у животных есть права?»
«У всякого живого существа есть права. Извини, Кристина вышла».
Из магазина вышла женщина с большой сумкой на колесиках. Из сумки пахло костями. Прошка облизнулся.
«Давно не ел?» – поинтересовалась овчарка.
«Пока терпимо».
«Можешь поесть в приюте».
«В каком еще приюте?» – насторожился Прошка, внимательно глядя в глаза овчарке. Странные это были глаза. Невероятно светлые и неподвижные.
«В нашем приюте полсотни бездомных собак и столько же кошек».
«Кошек?»
«Они на втором этаже».
– Что, еще один бездомный? – улыбнулась женщина и двинулась по тротуару, катя за собой тележку.
Овчарка пошла следом, но как-то неуверенно.
«С тобой плохо?»
«Не бери в голову. У меня просто нет глаз».
«Как это нет. Я видел, есть».
«Это протезы».
«Протезы?»
«Не люблю выглядеть неопрятно».
«А куда ты настоящие глаза дела?»
«Производственная травма, – усмехнулась овчарка. – Всю жизнь на границе работала. Специализировалась по вынюхиванию наркотиков. В Азии служила, на Памире. В общем, у наркодельцов от меня миллионные убытки были. Ну и напали однажды на пост. Парни в бою погибли, а я выжила. Только без глаз осталась. Но после этого у меня нюх еще острее стал. Два года еще работала, пока не состарилась. Вывели на пенсию. Сейчас у Кристины живу, но чаще в приюте ночую. Бывает, невоспитанные собаки в приют попадает. Так что за порядком следить приходится. А ты, я чую, из домашних будешь?»
«Всю жизнь в семье прожил. А потом увлекся одной девушкой…»
«Из людей?»
«Из людей».
«Понятно».
«Да нет, ты не думай, она хорошая. Просто там мальчишки петарды взрывали. Я в сторону шарахнулся. А дело было над обрывом. Свалился в воду, унесло течением».
Прошка вздохнул.
Вдалеке послышался собачий лай.
«Наши, приютские», – сказала овчарка.
«Из бездомных?».
«Все бездомные когда-то были домашними. Но можно сказать и так».
В конце улицы стоял огороженный забором дом, у которого, под ржавеющей металлической табличкой «Приютите меня!» лежал маленький тибетский спаниель. С другой стороны калитки к забору была прибита еще одна табличка из потрескавшейся фанеры: «Мест нет и не будет».
– Что, Тхи, на обед пришел?
Тибетец подбежал к Кристине, не обращая внимания на овчарку и Прошку.
«Он всегда такой?» – тихо поинтересовался Прошка у овчарки.
«Чужих держит на расстоянии. И, сдается мне, в ящик бы, как ты, не полез. Тебя как зовут?»
«Прошка».
«Очень приятно. Пальмира».
«Хорошее имя».
Кристина открыла калитку, пропустила во двор тибетца, овчарку и посмотрела на замершего Прошку.
– Не бойся, силой мы никого не держим. Кто хочет, живет постоянно, Кому без свободы не жизнь, того отпускаем. Многие и на свободе живут и у нас. Так что заходи. Поешь, подумаешь. Чего на улице ночевать?
Прошка зашел во двор и увидел два вольера: слева и справа. За вольерами бегали и лежали собаки разных пород. Унюхав кости, собаки подбежали к решетке и принялись втягивать ноздрями воздух. А некоторые сразу убежали в отверстие, которое было в стене дома.
– Косточки, косточки, – улыбнулась Кристина. – Завтра же нам тоже что-то есть потребуется.
Она открыла дверь и подняла сумку-тележку по ступенькам.
Овчарка вошла следом. Но двинулась не за Кристиной, а свернула направо и вышла в вольер.
«Душновато в помещении», – пояснила она.
Прошка проследовал за ней и был тотчас обнюхан обитателями приюта.
«Нормальный собак, – сделала вывод потрепанная жизнью лайка с одним ухом. – Только шампунью попахивает. Месячной давности.
«У вас отличный нюх».
«Кто бы сомневался».
Минут через десять Кристина позвала Прошку в помещение, где стояла, приготовленная для него миска с супом. В супе плавала косточка. Да не простая, а с хрящиком
9. ДЕКЛАРАЦИЯ ПРАВ
В собачьем приюте было не так уж и плохо. Кристина и еще одна женщина, которую звали Верой, кормили всех обитателей питомника. Двух больных собак водили к ветеринару. Показали ветеринару и Прошку. Тот посмотрел его зубы и, потрепав по холке, сказал:
– Ну, этот парень здоров! Хоть в армию забирай. Но на карантине все-таки подержите.
Прошка лизнул ветеринару руку.
– Места у нас для карантина не хватает, – вздохнула женщина.
– Тогда как получится. С кошками как?
– Котеночек недавно умер. Мы вообще-то котят не берем, хрупкие они больно, не выживают. А тут школьницы принесли. Нашли где-то. Домой родители взять не разрешили. Так только день и прожил.
– Да, трудновато вам приходится, – посочувствовал ветеринар, умывая руки.
– Все время домашних норовят пристроить. На днях дама пришла, кота принесла. Надоел, говорит. Хороший кот. Симпатичный, умный. Мы отказались, так скандал затеяла.
– Кошек от собак, конечно, надо отделять, – сказал ветеринар. – Я на днях в буду в администрации. Попробую записаться на прием к мэру.
– А то нам только спецхозяйство и помогает, – сказала Кристина. – Каких только законов в России нет. А закона о правах животных нет.
Она попрощалась с ветеринаром и, надев на Прошку поводок, повела его назад в питомник. На улице Прошка заупрямился, стал упираться. Очень хотелось побегать наперегонки с машинами. Любил он бегать. А в вольере разве набегаешься?
– Ладно, иди, бегай, – разрешила Кристина и спустила его с поводка. – Но ночевать хоть приходи. И на ужин не опаздывай.
Прошка вильнул хвостом, мол, чтоб я, да на ужин опоздал.
Досыта набегавшись, он вернулся в питомник. И не только он один.
Женщины время от времени разрешали некоторым собакам уходить днем из питомника. Иных таких гуляк, не представлявших своей жизни без свободы, Прошка видел только во время еды, да и то через раз. Это были законченные собаки-бродяжки. Некоторые из них даже в вольер не заходили, опасаясь подвоха.
В приюте было более десяти вольеров, в каждом из которых жило по несколько собак. Где две-три, где пять. В зависимости от характеров и умения уживаться с другими. Только в одном вольере жила одна психически ненормальная собака-бультерьер, которую хозяин натаскивал на других собак и людей. Бультерьер готов был загрызть всех подряд. Так много в нем было больной ненависти ко всему живому. В приют его сдали милиционеры.
А сдружился Прошка с японским шпицем Пушком. У Пушка была заостренная мордочка, длинная густая шерсть когда-то белого цвета и пушистые штанишки на ногах. Он отличался аккуратностью и веселым характером.
Несколько раз он пытался уйти гулять с Прошкой, но Вера его не пускала, пристраивая в семью. И пристроила. Однажды в питомник пришли взрослые с детьми, подписали договор и увели Пушка. Ему завидовали все собаки. В тот день даже лая в питомнике не было слышно.
Нельзя сказать, чтобы в приюте было интересно. Прошка и не задержался бы, не будь здесь многознающей Пальмиры. Болон расспрашивал ее обо всем, чего не знал сам. Больше всего его интересовала всемирная декларация прав животных.
«И откуда только ты все знаешь?»
«У меня за хвостом спецподготовка в милицейской школе».
«Я тоже хочу пройти такую подготовку».
«За Лаймой пришли, – сказал Тхи. – Заберут, наверное».
Прошка посмотрел на старика, который надевал поводок на таксу, которую он выгуливал уже третий день.
«Заберут, но не сразу, а только когда Кристина подпишет с ним договор, убедившись, что он обращается с собакой по-человечески».
«Какой договор? О чем?», – не понял Тхи.
«О том, что согласен взять на себя ответственность за здоровье и благополучие животного».
«Круто!»
«А ты думал. Кристина первому встречному собаку не отдаст. Только проверенным людям».
«Мне бы такой ум! – подумал Прошка, глядя на искусственные глаза Пальмиры. – Точно надо службу в милицию поступить. А что? Я очень даже сообразительный. Умен, хорошо собой, воспитан, физически развит. Две тысячи запахов, как минимум, различаю. Не сидел, не состоял, не судился…А знаний я наберусь».
Из вольера напротив на таксу с завистью смотрела собака неопределенной породы, которую женщины называли Таинственной Незнакомкой. Глаза у Незнакомки были грустные.
10. СЕРДЦУ НЕ ПРИКАЖЕШЬ
Через неделю за Пальмирой пришел вернувшийся из командировки хозяин. Прошка только вздохнул, глядя, как тот надевает на нее поводок.
«Счастливо оставаться!» – пожелала Пальмира болону.
Прошка тявкнул. Без Пальмиры ему стало грустновато. Проведя в питомнике еще один день, он решил ехать в Москву, поступать в школу милиции.
«Уходишь?» – спросил чувствительный на настроение сородичей Тхи.
«Не проводить же тут остаток жизни!»
«У тебя просто терпения не хватает своего счастья дождаться. Ты слишком подвижен».
Прошка выбежал из вольера, обогнул здание питомника, отыскал в малиннике лаз под забором и выскользнул за территорию.
Следом за ним выбралась Таинственная Незнакомка.
«Можно я с вами?»
Я сюда больше не вернусь», – честно предупредил Незнакомку Прошка.
«Я за вами хоть на край света!»
«Этого мне только не хватало!» – подумал болон, хорошо зная, что такое неразделенная любовь.
«Вы не думайте чего лишнего! – сказала Незнакомка. – Я к вам приставать не буду! Вы мне только обнюхивать себя позвольте! С ума схожу от вашего запаха!»
Она на ходу понюхала Прошкин бок.
«Я в Москву еду. Это очень большой город. Говорят, он совершенно не приспособлен для жизни бродячих собак. Мегаполис».
«Какие вы слова знаете!» – восхитилась Таинственная Незнакомка.
«Нахватался в бегах, не более», – поскромничал Прошка.
«Не скажите. Вы такой умный!»
«Если бы я был бы умный, меня бы здесь не было. Я бы сейчас на даче со своей семьей делами занимался».
«А как вы в наших краях оказались?»
«Влюбился в одну человеческую особу, и полетела моя жизнь кувырком с крутого обрыва».
«Сердцу не прикажешь, – посочувствовала Таинственная Незнакомка. – Мне тоже с первым мужем не повезло».
«Та-ак, начинаются сердечные откровения, – подумал Прошка.
«Вы не представляете, как он меня кусал. И я бежала с другим. Его звали Джек. Он был очень породистым дворнягом. Я была от него без ума».
Прошка остановился, прислушиваясь к далекому шуму электричек.
Незнакомка ткнулась ему в бок носом.
«Вы такой необыкновенный! У вас такая красивая морда!»
«Я необыкновенный?»
«У вас такая осанка. И сильный характер. А еще вы очень надежный пес. Я чувствую это всеми фибрами своей души».
«Какими фибрами?»
«Всеми»
«А что такое фибры?»
Незнакомка задумалась, а потом махнула хвостом.
«Ах, это неважно! Я полюбила вас сразу, как только увидела ваши ушки. Они такие забавные, так мило болтаются».
«Уши у меня нормальные!» – отозвался Прошка, сворачивая в переулок с покосившимся забором.
«Они бесподобные! Я сразу подумала, вот он, болон моей мечты!»
Прошка фыркнул.
«Не смейтесь. Вы на редкость обаятельный пес. Почему вы себя недооцениваете? Можно я вас еще понюхаю?»
Таинственная Незнакомка на ходу втянула в себя воздух.
Прошка свернул в очередной переулок и замер. Впереди, метрах в тридцати, у продуктового магазина лежали собаки. Вожак поднял голову и ткнулся взглядом в Таинственную Незнакомку.
«Иди ко мне!» – велел он, не меняя позы.
«Ты его знаешь?» – спросил Прошка Незнакомку.
«Впервые вижу. Но ведь вы меня защитите, не правда ли?»
Собаки поднялись на ноги и сели. Они знали, что этого переулка не миновать никому, кто стремится на привокзальную площадь. Одна из собак широко зевнула.
«Один против четверых, – прикинул Прошка. – И не самых хилых. Территорию держат».
Он зевнул в ответ, сел и почесал лапой за ухом.
«Это местные, – заметила Незнакомка. – Когда я была влюблена в Тхи, они его немножко потрепали».
«Ты была влюблена в Тхи?»
«Тоша, это было случайное увлечение».
«Эй ты, шавка, мне долго ждать? – спросил вожак. – А своему приятелю посоветуй вернуться наза. Пока мы его на шапку не растрепали».
«Какой он уверенный! – восхитилась Незнакомка. – Как много в нем силы! Прошка, вы не обидитесь, если я подойду к нему?».
«Не понял?»
«Тоша, я не хочу, чтобы у вас из-за меня были неприятности».
«Я привык разбираться со своими неприятностями сам», – сказал Прошка и, игнорируя стаю, лениво засеменил дальше».
«Эй, ты, коротыш, проход убогим закрыт», – сказал вожак.
«Это наша территория, ты что, не понял?» – добавила приближенная к вожаку особь.
«Тоша, они вас растерзают! – тихо сказала Незнакомка. – Смирите характер, остановитесь. А потом мы вернемся назад в приют и будем жить долго и счастливо».
«У меня аллергия на подобных субъектов» – ответил Прошка, боковым зрением фиксируя движения собак. – И поэтому, если ты идешь со мной, то ты идешь со мной!»
«Тошенька, смиритесь. Это судьба!» – взмолилась Незнакомка и, подбежав к вожаку, легла перед ним на спину. – Ну что вам стоит подчиниться!»
«Судьба? А что такое судьба? – подумал болон. – Следование инстинкту самосохранения? Но я ему и так следую. Не загрызут же они меня. Так, поцапаемся немного, как положено, и разбежимся. Собаки – не люди».
Конечно, он мог бы применить хитрость, внешне подчиниться, а потом сбежать, но ему не терпелось в Москву.
«Задайте-ка этому коротышу трепку!» – распорядился вожак, и три собаки, лениво двинулись в сторону болона, нимало не смущаясь разницей в весовых категориях. Прошка остановился и повернулся мордой к противнику. Попытка бегства смысла не имела, ноги у местных были длиннее раза в два. Догнали бы в секунду. А при нападении сзади не очень-то посопротивляешься.
«А пахнет от вас по-староблагородному! – сказал Прошка приближающейся своре.
«Сейчас ты у нас сам запахнешь!» – рявкнула одна из собак, прыгая на Прошку, который вмиг отскочил в сторону и, несильно цапнув ее в бок, тут же развернулся к другим.
Однако приличной драки не получилось, и он почувствовал от этого некоторое разочарование. Собачья схватка – отличное средство для поддержания хорошей физической формы. Это примерно то же самое, что спортивные занятия у людей.
Увы, не успев завертеться, драка была остановлена выскочившей из магазина продавщицей с ведром, которая выплеснула на собак воду. Опешив от непонятного водопада, нападавшие кинулись прочь, забыв про болона.
Таинственная Незнакомка осталась с вожаком.
«Тоша, извините, я передумала ехать в Москву».
«Ну и ладно, – подумал Прошка, быстро набирая скорость. – Значит, не пришло еще мое время обзаводиться щенками. Мне еще милицейскую школу закончить надо».
Розовый язычок его высунулся изо рта в сторону, а ушки вверх и опускались вниз, подчиняясь земному притяжению. Со стороны казалось, что болон машет ими, как крыльями. А когда он перепрыгивал небольшие лужи, казалось, он их перелетает.
11. СВОБОДНЫМ ПСАМ ПОДВАЛ НЕ НУЖЕН
В электричку Прошка запрыгнул без проблем. Платформа была почти вровень с полом тамбура. В тамбуре сильно пахло табаком, пивом и человеческой мочой. На полу валялось битое стекло, и он порезал себе переднюю лапу.
Поджав раненую конечность, болон проскользнул между ног пассажиров в вагон, и забрался по скамейку В вагоне тоже пахло табаком, но послабее. Зато сильнее был запах человеческого пота. Обработав ранку языком, Прошка задремал.
На конечной он выбрал себе мужчину поприличней и следовал рядом с ним, прикидываясь, что это его хозяин.
По вокзальной площади во все стороны двигались толпы людей. Воздух был наполнен причудливой смесью сотен запахов. Скрипели колеса тележек, у вагонов кто-то плакал, сверху гремел механический голос, объявлявший о прибытии и отбытии поездов.
Прихрамывая, Прошка спустился с мужчиной вниз по лестнице, ведущей в подхемелье и, отыскав у стены незанятое пространство, снова вылизал ранку. Затем миновал проход, ведущий к движущейся лестнице.
Самодвижущихся лестниц он раньше не видывал, а потому пару мгновений колебался, а стоит ли на вступать на ненадежные ступеньки. Решив, что не стоит, он побежал вниз по лестнице, которая не двигалась.
Оказавшись в гулком огромной зале, болон захромал вдоль гигантских колон, стараясь не попасть под ноги быстро двигающихся людей. Людей в метро было так много, что они лишь чудом не сталкивались друг с другом.
Прошка присел у колонны и принялся дышать, отыскивая среди тысяч запахом нужные. Пальмира не только рассказала ему, по каким запахам следует искать школу милиции, но и показала эти запахи, в совместных прогулках по райцентру. В разных пропорциях и в разных местах эти запахи присутствовали.
Уловив запах кокаина, который исходил от банкноты, прятавшейся в кошельке проходившего мимо молодого человека, Прошка двинулся за ним.
«Тренер, наверное, – с уважением подумал он о подростке. – Тренирует нашего брата на обнаружение вредных веществ».
Молодой человек зашел в вагон, проехал несколько остановок, перешел в другую станцию и проехал до конечной. Там он вышел из вагона и, поднявшись на самодвижущейся лестнице наверх, быстро зашагал по улице. Болон следовал за ним на расстоянии нескольких метров.
Молодой человек дошел до расположенного у пустыря пятиэтажного дома и вошел в подъезд. Дом не походил на школу милиции. Болон проскользнул следом за подростком и захромал следом по обшарпанной лестнице.
– Чего надо? – недружелюбно спросил подросток сиплым голосом. – Сейчас как сломаю вторую лапу!
Он позвонил в грязнную дверь, которая школой милиции тоже не пахла. А притоном. Дверь открылась, из нее выглянула худая девушка в немыслимо грязной футболке неопределенного цвета с сигаретой в губах.
Подросток молча сунул девушке деньги. Девушка скользнула по Прошку пустым взглядом и закрыла дверь. Подросток ждал, нервно нажевывая жвачку. Через минуту дверь открылась и девушка сунула ему в руки ампулы.
– Баян! – сказал подросток.
Девушка снова закрыла дверь, сходила за шприцем и вручила его подростку.
– В подъезде ничего не оставляй! – сказала она, не выпуская из губ сигарету. – То в следующий раз ничего не получишь. Заколебалась я тут за всякими прибирать.
«Нет, это не школа милиции, – сказал сам себе болон. – Это квартира наркоторговцев».
Подросток спустился вниз по лестнице на один пролет, закатал рукав, сломал ампулу, набрал из нее жидкость и, ловко перетянув проводом руку сделал себе укол в грязную руку. Ампулу он спрятал в карман.
«Значит, я наркомана за сотрудника милиции принял», – сделал окончательный вывод Прошка, глядя на убогого.
– Чего уставился? – сказал наркоман. – Не видел, как дозу вводят. Отвалил!
Он закрыл глаза, бросил шприц за батарею, спрятал провод в карман и раскатал рукав курточки. Сунул в губы сигарету и щелкнул зажигалкой.
Прошка поморщился. Запах табака он не любил.
Подросток зашагал вниз по лестнице. Выйдя из подъезда, он сел на скамейку и принялся курить, глядя на набирающие листву деревья за дорогой, по которой проносились машины.
Над деревьями синело небо. Из-за белых облаков выглянуло и пригрело солнышко. Было уже тепло. Весна набирала силу.
– Пошел кайф, – пробормотал наркоман. Глаза у него были совсем больные.
«Надо же какая странная болезнь – не любить себя» – подумал болон.
Из подвала выбрался на божий свет старый облезлый кот рыжего цвета с одним глазом. Уловив собачий запах, устроился у оконца, готовый кануть назад.
«Сиди спокойно, рыжий, я за котами не бегаю», – сказал ему Прошка.
«Кот собаке не товарищ, пес коту не господин», – последовал ответ.
«В подвале живешь?»
«А где же еще?»
«Хозяев нет?»
«Есть, но алкоголики, у них в карманах нолики. В подвале лучше. Хочешь мышь?»
«Фу-у!..».
«Что, свой подвал есть?».
«Свободным псам подвал не нужен, – болон посмотрел на наркомана. – И почему это людей так тянет к вредным веществам?»
«Кто колется, кто молится, кто любит вшей, а кто мышей», – странно ответил котяра.
Прошка не сводил глаз с наркомана. Тот сидел расслабленный, тихий.
«Малыш лакает бред иллюзий», – заметил кот.
«Зачем?»
«Жизнь против шерсти погладила. И вообще, на одного ханурика приходится два дурика. Закон судьбы».
«А что такое судьба?»
«Для одних судьба индейка, для других она злодейка, а для третьих суета, если рядом нет кота».
«Странный у тебя взгляд на жизнь».
«Важен не взгляд, важно отношение».
«К чему?»
«Сначала к своему хвосту, потом к миру. Тем более, что этот мир не один… Сейчас его отсюда турнут».
Прошка оглянулся. К подъезду приближалась толстая женщина в пальто мышиного цвета.
– Опять тут наркоманят! – пробормотала она, остановившись рядом с подростком. – А ну пошел отсюда!
Подросток посмотрел на нее отсутствующим взглядом и, поднявшись со скамейки, двинулся прочь.
Прошка захромал к метро.
«Пес бежит, земля дрожит», – прокомментировал вдогонку его движения кот.
«Привет мышам!»
Болон несколько раз останавливался и вылизывал ранку. Ранка была мелкая и оттого еще более неприятная.
«Однако же не все запахи показывают верную дорогу в жизни, – думал он, принюхиваясь к обходившим его людям.
Прошка добежал до какой-то стены, отыскал место почище и, вытянувшись вдоль нее, загрустил. Ему хотелось домой. Он долго лежал неподвижно, прислушиваясь к шуму людской толпы, голосам и звукам проезжавших по дороге машин. Неожиданно его нос уловил запах родного двора.
«Вот так и сходят с ума», – грустно подумал болон и махнул хвостом, отгоняя глюк.
Но запах не исчез, а усилился.
– Ты чего тут делаешь? – послышался мужской голоса. – Вот чудеса! Его весь двор обыскался, а он в Москве у входа в метро лежит-полеживает.
Прошка поднял голову и посмотрел на говорившего. Голос был знаком.
«Дядя Вася из соседнего дома!»
Прошка сел и неуверенно повилял хвостом. Мол, не по своей воле я тут оказался, дядя Вася.
– Ну, ты даешь, путешественник! – восхитился сосед по двору и, достав сотовый телефон, потыкал в него пальцем.
– Здорово, Петрович! Я из Москвы звоню. Ты скажи, у твоей собаки ошейник какой был? Так…так…
Дядя Вася наклонился и поперебирал пальцами ошейник.
Прошка лизнул его руку и вскульнул.
– Ага! Буковки есть. Ну дак, значит, нашел я твоего парня! И знаешь где? В столице!.. Я поначалу своим глазам не поверил.Точно он!
«Я это! Я!» – Прошка готов был дяде Васе все лицо облизать от нежданно-негаданной радости.
– Сейчас, дам! – сказал меж тем дядя Вася и поднес к Прошкиному уху сотовый телефон.
– С хозяином говорить будешь.
– Прошка! – послышался в дырочках родной голос. – Ну-ка гавкни, как гавкаешь!
Прошка взлаял, да так, что прохожие в стороны шарахнулись.
– Хватит! Людей не пугай! – велел хозяин. – От Василия ни на шаг!..
Дядя Вася поднес телефон к своему уху.
– Ладно, ладно! Привезу бродягу. У меня все равно командировка заканчивается. Петрович, больше не говорю, роуминга нет.
Дядя Вася спрятал сотовый в карман и, подмигнув болону, двинулся к метро.
– Не отставай! Я за тобой бегать не стану.
«Не отстану, дядя Вася!»
Болон вмиг забыл и про школу милиции, и про декларацию прав животных, и про все прелести свободной жизни. Потому что мысли его вернулись к родному дому, и он уже волновался, не случилось ли что с детьми за время его вынужденного отсутствия. В конце концов, он отвечает за их охрану.
«Прощения попрошу, – думал он. – Простят, наверное. А в сторону Вероники больше носа не поверну! Как бы ни звала. Будет знать, как увозить на свои глупые пикники!..»
Прошка семенил рядом с дядей Васей, и поминутно тыкался ему в ногу, вдыхая запах родного двора, который хранила в себе одежда мужчины.