Елена Ожич
*
Лес – дом родной для многих птиц, животных, насекомых, растений. В нем обитают большие звери и маленькие зверушки. Хомяки, например.
Есть разные виды этих шустрых и хозяйственных грызунов. Есть среди них жители степей и пустынь, а есть обитатели лесов и степей. И «одеваются» они по-разному: степнячки – в шубки песчаного цвета, лесные – в коричневые и серые.
В одном лесу поселилась семья хомяков, которая живёт и радуется: ведёт хозяйство, путешествует, воспитывает малышей. А лес им в этом помогает.
Гамачок
Однажды Хомовым принесли посылку. Но то ли почта слишком замедлилась, то ли бабушка Хомовна что-то перепутала, но посылку принесли зимой, когда у Хомовых была спячка.
Поэтому почтальону Сойке пришлось сначала слетать за лопатой, чтобы хоть немного расчистить снег возле домика Хомовых – они ведь еще в конце октября, когда упали первые снежинки, залегли под пушистые одеяла и не выходили из дома.
Первую неделю детишки, конечно, не спали – рассказывали друг другу сказки. Но потом сказки закончились, маленькие глазки стали слипаться, и хомячишки стали позевывать и один за другим засыпать. Самый маленький, Хомс, не спал дольше всех. Когда старшие брат и сестра заснули, он еще долго не засыпал. Он даже успел увидеть снег в маленькое окошко, пока то совсем не засыпало. В домике стало темно, и малыш тоже заснул.
Мама и папа – те так сразу заснули. Слишком много хлопот было у них, чтобы сделать запасы на зиму. Хоть и зима, хоть и спячка, но нет-нет да и надо разбудить ребятишек, накормить шишковым вареньем и кедровыми шаньгами, чтобы совсем не отощали за зиму. Мама Хомова – заботливая мама, хорошая хозяйка. Папа Хомов – запасливый хозяин, он давно уже сложил дровишки перед печкой, чтобы быстро ее растопить и напечь кедровых шанег. Ох, и вкусные эти шаньги, если полить их шишковым вареньем. Только за это любил папа Хомов зиму: спишь себе под толстым одеялом, отдыхаешь, и только изредка просыпаешься от запаха свежеиспеченных шанежек.
А какие одеяла были у Хомовых! Весной и в начале лета собирала мама Хомова по всем опушкам пушинки одуванчиков, шёрстку, которую оставили на кустах после весенней линьки соседи зайчики. Пряла из пуха и шёрстки пряжу и вязала из них теплые одеяла. Они получались толстыми, пушистыми, похожими на облака. А уж теплые! Хомовым даже печку зимой не приходилось разжигать, чтобы согреться, только чтобы шаньги напечь. Заворачивался каждый большой и малый Хомов в свое одеяло и так спал до самого апреля. Ворочались только Хомовы во сне часто, поэтому вытирались пушинки и шерстинки, и становились одеяла тощими, дырявенькими. Замерзали у Хомовых в начале апреля пяточки, вот и приходилось просыпаться. А там уже и окошко оттаяло, светло в норке становилось, глазки сами и открывались. Вот поэтому с мая начинала мама собирать новые пушинки и шерстинки – каждую весну, чтобы связать новые одеяла взамен дырявеньких. Пять одеял связать – небыстрое дело, только к сентябрю еле-еле успевала.
И вот спят-поспят Хомовы под своими одуванчиковыми одеялами и не слышат, что почтальон Сойка вот уже целый час к ним в дверь стучит, а до этого дорожку к порожку прокопала, чтобы дверь найти.
— Просыпайтесь! Вам посылка! Посылка! – кричит Сойка.
Проснулся папа, проснулась мама. Что такое? Какая посылка? Зима на дворе, все родственники-хомяки тоже в спячке должны быть, не до посылок им.
— От бабушки вашей посылка! – просвистела Сойка, положила посылку на крыльцо и улетела.
Тут и детишки проснулись, кедровых шанег запросили.
Открыл папа посылку и говорит:
— Бабушка Хомовна прислала нам в подарок гамачок. Было бы лето, повесил бы гамачок на один сучок, да на другой сучок. А сейчас что с ним делать? Пускай до лета в кладовке полежит.
— Хотим гамачок! Гамачок! – захныкали детишки: и шанег пока не дают, и гамачок до лета прячут. Что ты с ними делать будешь!
Мама тесто на шаньги заводит, кедрушки в него сыплет и говорит:
— Зачем сучок, возьми молоток: в одну стенку тук, в другую стенку тук! И будет деткам гамачок! Покачаются – и снимем, опять спать заляжем.
Качаются детки. Папу покачали. Хороший гамачок, мягкий, плавный. Если бы еще ветки над головой зеленые шумели, и небо голубое сквозь них бы улыбалось, и вовсе хорошо было бы.
Покачали маму, когда та с шаньгами закончила возиться.
Наелись Хомовы, с шишковым вареньем чаю напились. Снова глазки у всех слипаться стали. Но детишки опять хнычут:
— Не хотим в кроватках спать, хотим в гамачке!
Никак не получается у родителей уговорить их в кроватки перебраться.
Тогда мама стала Хомку, Хомса и Хомусю в одуванчиковые одеялки заворачивать – конвертиком, как младенчиков. И эти конвертики с детишками в гамачок складывать. А папа рядом стоит, укачивает.
Зевают хомячишки. Так спать хочется, даже сказок не надо им рассказывать. Обычно после зимних шанег их еще три дня уговаривать надо, чтобы уснули.
Хороший гамачок, плавный, мягкий. Поскрипывает, убаюкивает. Ай молодец бабушка Хомовна! Летом приедем в гости, спасибо тебе скажем, думают родители.
Спят Хомовы. Метет в лесу. Сойка на почтовой станции лапки отогревает – другой почты в лесу сегодня не было, только Хомовым посылку пришлось доставить. Где она ходила, эта посылка, если бабушка Хомовна ее еще до снега отправила? Вот рассеянная ты старушка, думает Сойка, кто же гамачки-то на зиму дарит.
Как Хомовы одуванчики сеяли
Вышла как-то в мае мама Хомова с большой корзинкой из дома – одуванчиковые пушинки собирать. Тяжело вздохнула:
— Каждый год одно и то же! Только свяжешь эти одеяла, а они к весне уже все и вытерлись. Хомка, Хомс, пойдемте пушинки собирать, поможете!
— Неа, — говорят Хомка и Хомс, — не пойдем. Далеко идти. Завтра, может быть, и пойдем. А сейчас у нас важное дело: на солнышке поваляться, шубки просушить.
Хомка и Хомс чистюлями никогда не были, но знают, что против просушки мама Хомова возражать не станет. Потому что просушка – первое дело для того, чтобы хомячья шубка оставалась чистой, блестящей и шелковистой. Вон сосед барсук шубу не сушил после спячки, поленился – оплешивел, теперь на полянку не выходит, стесняется.
Вздохнула мама еще раз – опять одной идти.
— Я с тобой пойду, — говорит Хомуся и берет маленькую корзинку.
— Спасибо, Мусенька, — мама говорит. Она ее ласково Мусей называла.
Идут мама Хомова с дочкой по весеннему лесу, одуванчиковые пушинки собирают. Один цветочек ощиплют, до другого час идут.
— Ой, горе, — говорит мама Хомова. – Это я виновата. Я все одуванчики в округе собрала, на одеяла пустила. Все дальше и дальше от дома уходить приходится. Так мы с тобой к вечеру и одной корзинки не наберем.
Встретился им Дрозд, очень умный лесной житель.
— Мама Хомова, — свистнул он, — ты отчего такая грустная?
— Да вот, Дроздочек, что-то мало стало в лесу одуванчиков. Из чего теперь одеяла на зиму вязать! Пушинки нужны, а где их взять? Одной заячьей шерстки не хватает.
— Видел я тут сверху — есть недалеко одна полянка. Много там одуванчиков, и все уже опушились. Послушай моего совета: нарви полную корзинку пушистых, только в кладовку сразу их не прячь. Отдай деткам, пусть они побалуются – пушинки по всей вашей Хомячьей поляне раздуют.
— Да уж, это они сумеют! – покачала головой мама Хомова. – Да толку!
— Э, нет, — говорит Дроздок. – Где пушинка упадёт, там одуванчик вырастет. Пожелтеет-побелеет, будет на его голове тысяча пушинок. Зарастет поляна одуванчиками, и ходить далеко не надо будет. На одеяла хватит, на перины, на свитерки и носочки!
Быстро добежали мама Хомова с дочкой до той полянки, которую дрозд показал, за час набрали две полные корзинки белых, лохматых одуванчиков, и засветло успели домой вернуться.
Хомса и его брата два раза упрашивать не пришлось. Тут же принялись за дело: Хомс сдувает пушинки, Хомка – обрывает. Втроем с Мусей по всей полянке носятся, лапами машут, пух разгоняют.
Скоро покрылась вся Хомячья полянка желтенькими одуванчиками. Землеройка подсказала маме Хомовой, что из молоденьких желтых цветочков можно варенье варить, а если корешок поджарить, то можно его истолочь и кофе из него заварить. Зайчиха научила, что если одуванчик лепестки закрыл, значит, вечер скоро.
— Какой полезный цветок, кто бы мог подумать? — удивлялся папа Хомов, прихлебывая одуванчиковый кофе. А мама сидела в креслице под кустом орешника и вязала тонкими длинными соломинками пуховое-облаковое одеяло.
А цветов хватило на всё: желтых — на варенье, белых — на одеяла, и на теплые свитера для Хомса, Хомки и Муси, столько много их выросло.
Мышиный городок
Однажды к маме в гости пришла Ласка. Налила ей мама одуванчикового кофе, и состоялся между ними взрослый разговор, маленькие хомки его слышали, и не очень-то он им понравился.
Ласка считала маму Хомову доброй, но простоватой. Хозяйка она, конечно, хорошая, думала Ласка, но живет неправильно, не как все хомяки. Уж Ласка-то знала. Она везде бегала, видела, как другие грызуны живут. А эти – нигде не бывали, ничего не видали, надо их уму-разуму поучить.
— В лесу, кроме вас, хомяков-то и нет, — говорит Ласка, пока мама наливает ей в чашку из кофейника. – Вам тут не скучно? Без родственников?
— Нет, не скучно, — говорит мама Хомова. – Столько дел, столько дел, где уж тут заскучаешь!
— Может, вам в Мышиный городок переехать, поближе к своим, к грызунам? – снова спрашивает Ласка.
— Да разве мы кому мешаем? – удивляется мама Хомова.
— Не мешаете, что ты! – лапами машет Ласка. – Но вам же там лучше будет! Что вам здесь, среди лосей да медведей, делать?
Сказала так, допила свой кофе и ушла.
А мама Хомова задумалась и говорит папе:
— Не люблю я, когда советы непрошенные дают. Но вдруг она права? Вдруг нам и впрямь в Мышином том городке лучше будет?
Папа говорит:
— Как известно, лучшее – враг хорошего. Разве нам плохо здесь живется? Лес, чистый воздух, речей течёт, одуванчики растут, вокруг грибы-ягоды. У детей друзей сколько – и зайкины, и ёжиковы, и землеройкины дети, и бельчата иногда забегают. Нору вон какую выкопал – надежная, вместительная! Как все это бросить? Но если хочешь, могу Полёвке написать, она в Мышином городке живет.
И написал письмо своей дальней родственнице Полёвке.
Почтальон Сойка мигом в Мышиный городок слетала и быстренько ответ принесла:
— Не знаю, — говорит Сойка, — что вы там задумали. Но наш Лес куда лучше их городка!
Нос задрала и улетела.
Раскрыли Хомовы конверт и прочитали:
«Здравствуйте, милые родственники! Стоит наш Мышиный городок в степи да в поле – одни у нас неприятности да горе. В поле трактора пашут, от мышиных домиков ничего не осталось, еле сами успели повыскакивать, все добро в норке осталось, землей засыпано. Переехали мыши полевые в степь, в поле только за зерном наведываемся – далеко за едой ходить, все лапки сбили. В степи жизнь тоже не сахар: ни куста, ни деревца – под корнями дом не сделаешь, нет сверху никакого укрытия, поэтому норки дождевыми водами заливает. Зимой снега в степи мало – под землей в норке холодно. Из норы на солнышко выскочил – сразу весь как на ладони, тут-то тебя хищник и сцапает, особенно на снегу наши шубы серые хорошо видно. Вот так и живем. Подумываю я в лес ваш переехать. Напишите, будьте любезны, как ваше житье, стоит ли мне переезд затевать.
С почтением, Полёвка».
Позвала мама тогда Ласку снова в гости – кофе выпить. И говорит:
— Мы письмо тут получили недавно, из Мышиного городка, от родственницы. Вот послушай-ка, что пишет.
Ласка слушала-слушала, да как закричит:
— Экая мышь вредная! Неправду говорит: хорошее место Мышиный городок, хорошее! Как мне в нем охотиться удобно! Не то, что в этом вашем лесу! Всю шубу уже о кусты да деревья изодрала!
Чашкой брякнула, недовольно фыркнула, ушла, даже спасибо не сказала. Больше ее Хомовы не видели.
Мама и говорит папе:
— Пиши ответ Полёвке, пусть в Лес переезжает. У нас трактора землю не пашут, а снега зимой много, еда близко, и звери вокруг хорошие, не все такие хитрые, как Ласка.
Светлячки
Однажды папа разбудил ночью детишек и сказал им:
— Пойдемте-ка погуляем! Ночь посмотрим.
— Зачем? – спросил спросонья Хомс.
— Там темно, — зевая и причмокивая, заявил Хомка, перевернулся на другой бок и захрапел.
— Там страшно, — испуганно прошептала Муся.
— Это опасно? – забеспокоилась мама.
— Мама, — сказал папа, — разве ты забыла? Мы же ночные жители. Днем мы должны спать, а ночью по лесу шастать. А у нас пока все наоборот.
— Ну, я-то как раз ночной житель, — сказала мама, — пока всю посуду перемою, да все штанишки перештопаю, и ночь почти пройдет…
— А помнишь, — сказал папа, — когда мы были совсем юными, мы любили гулять при луне… Твоя шубка так серебрилась в лунном свете. Стрекотали кузнечики, качались цветочки…
-… ухала сова, пролетая совсем низко, — продолжила мама. – Я каждый раз вздрагивала, когда ее тень проносилась над нами!
— Это все ерунда! – расхрабрился папа. – Тогда мы только переехали в этот лес, и нас никто не знал, и мы никого не знали. Вот и шарахались от каждой тени. Но какая была романтика! Дети, вы хотите романтики?
Хомки уже совсем проснулись, даже Хомка, который больше всех хотел спать.
— А как же сова? – снова затревожилась мама Хомова.
— Ты сейчас о какой сове говоришь? О Сове Ууховне, которая живет неподалеку? Да брось, она такая милая. Мы с ней давно дружим, надо бы пригласить ее на кофе.
— Ну, а вдруг мимо будет случайно пролетать какая-нибудь другая сова, незнакомая? Схватит еще нашего ребенка и улетит неизвестно куда.
— Давай, я схожу к Ууховне и попрошу ее немножко поухать, пока мы будем гулять. Чтобы та, незнакомая сова знала, что на этой поляне уже есть своя сова, место занято, и летать ей тут совсем не стоит, а охотиться вообще незачем.
— Да, сходи, дорогой. А то я слишком волнуюсь за деток. Все-таки первая ночная прогулка им предстоит.
Папа Хомов бесшумно выскользнул за дверь, пригнулся, чтобы его макушка не торчала из невысокой травы, и посеменил к дому Совы Ууховны. Он тоже немного побаивался незнакомой совы – кто знает, что у незнакомых сов на уме.
Он подошел к сосне, на которой жила Сова Ууховна, подобрал шишку и постучал ею по стволу.
— Кто там? – раздался голос Совы. – Входите, я не сплю.
Папа Хомов вспомнил молодость и уже примерился взбираться вверх по стволу. Но также вспомнил, что плотно поужинал гречневой кашей с грибами, и карабкаться на сосну передумал.
— Простите, любезная Сова Ууховна, — громким шепотом произнес он. – Это я, ваш сосед, Хом Хомов.
— Молодой человек, — сказала Сова, — у меня прекрасное зрение. Я увидела вас, когда вы вышли из дверей вашего домика. И сейчас прекрасно вас вижу, вы стоите внизу, рядом с этим узловатым корешком. И у вас верхняя пуговица жилета расстегнута. (Папа быстренько ее застегнул) Что вам надобно в столь поздний час?
— Уважаемая Сова Ууховна, вы не могли бы немного поухать этой ночью? Просто мы и дети… они маленькие… могут испугаться… Нет, не вас! Если вдруг другая сова… решит тут поохотиться, то нам придется несладко. Выручите по-соседски, будьте так добры…
— Понимаю, — сказала медленно и важно Сова Ууховна, — первая ночная прогулка у малышей. Как романтично! Не беспокойтесь, дорогой Хом, я могу ухать хоть до самого утра. Прогуляйтесь, покажите деткам ночной лес, он прекрасен, я сама его обожаю.
— Ну как, — спросила мама, когда папа вернулся. – Она поухает?
И в этот миг на поляне как раз раздалось залихватское и грозное уханье Совы Ууховны.
— Ух, ты! – восхитился папа Хомов – Она ведь совсем старушка, а ухает-то как! На месте другой совы я бы поостерегся подлетать к нашей поляне. Собирайтесь, дети, погуляем!
Хомкам уже и самим было интересно посмотреть на ночной лес. Пока папа ходил к Сове, мама успела рассказать, как пахнут ночные цветы, которых не увидишь днем, как стрекочут ночные насекомые, которые спят днем, как стелется туман легкими серебристыми полосками. Как мерцают звезды на небе, как под утро выпадает роса. И про светлячков рассказала – они такие же светящиеся, как звездочки, только в траве.
Когда они вышли из домика, папа срезал каждому по колючей шишке репейника и велел держать ее за стебелек.
— Только не деритесь ими, иначе репейник прилипнет к вашим шубкам – не отцепишь!
И повел их на соседнюю светлячковую поляну. Там уже на каждой травинке сидел маленький светящийся жучок.
— Доброй ночи, — сказал папа Хомов. – Мы тут с детишками решили немножко погулять. Вы не могли бы составить нам компанию, чтобы деткам было не так страшно? Все-таки первая прогулка в ночном лесу, для нас это очень, очень важное событие.
И светляки замерцали – это означало, что они согласны.
Папа Хомов взял свою репейную шишку и опустил в траву. На нее уселось с десяток светляков, и у папы получился маленький фонарик.
Мама, Муся, Хомс и Хомка сделали тоже самое, и теперь в траве плыли пять светящихся шариков.
Над ними пронеслась чья-то тень.
— Не бойтесь, — раздалось сверху, — это я. Уух! Уух! Решила проводить вас немножко.
— Вы так любезны! – крикнул в темное небо папа и слегка приподнял шляпу в знак почтения к соседке.
Ночной лес прекрасен, в нем другие шорохи, другие звуки, другие запахи. Но не нужно уходить далеко от дома, а дневным жителям и вовсе лучше оставаться дома, в своих кроватках, и видеть сладкие-сладкие сны.
Красный самолет
Однажды на Хомячьей полянке приземлился красный самолет.
— Кто? Кто же это прилетел к Хомовым? – загалдели в лесу. На голове пилота был шлем, поэтому узнали его не сразу.
— Это же наш дедушка! – радостно закричали маленькие хомячки, когда пилот снял шлем и выпрыгнул из кабины.
Да, это был их дедушка, Иван Хомов, отважный летчик и путешественник. Хомовы давно его не видели, знали только, что Иван Хомов долго не живет на одном месте, а в багажном отсеке самолета у него всегда лежит желтая палатка, которая и служит ему домом во время стоянок.
Хомка, Хомс и Муся Хомовы бросились обнимать дедушку. Хомс тут же нацепил летный шлем, а Мусю дедушка взял на лапы, и она своими лапками принялась разглаживать пушистые дедушкины усы.
— Собирайтесь! – скомандовал дедушка своим внукам. – Сейчас каникулы, и надо провести их у моря!
— Ура!!! – закричали внуки. – Мы полетим к морю!!!
— Эй, а как же мы? – спросили папа и мама Хомовы. Они тоже обрадовались прилету дедушки, но стояли в стороне. Хомовы считали дедушку несерьезным хомяком, потому что он не строил нор, не делал припасов, только раскатывал по всему миру на своем красном самолете.
— Простите, — смутился дедушка, — надо было прежде спросить вашего разрешения, конечно… Но я подумал, что дети должны увидеть море.
Дедушка думал, что папа и мама Хомовы будут ругать его.
— Я тоже раньше не видел моря, — сказал вдруг папа Хомов. – А так хотелось понырять с аквалангом…
— И я… — вздохнула мама Хомова. – В нашем лесу даже искупаться негде –ручеек очень быстрый и холодный.
— Так в чем же дело! – радостно завопил дедушка. – В моем красном самолете как раз есть место для пятерых пассажиров. И недавно я купил новый акваланг, даже не успел его еще опробовать. Бегите скорее, собирайте свои рюкзаки.
Через пять минут все Хомовы были уже готовы. Всю лужайку перед домом заполнили рюкзаки, чемоданы и мешочки.
— Что? Что все это такое? – спросил дедушка.
— Это припасы, — ответил папа Хомов.
— А припасы не могут подождать вас дома? – спросил дедушка.
— Чем же мы будем питаться на море? – спросила мама Хомова.
— Мы будем ловить рыбу, собирать финики и сбивать кокосы, — ответил дедушка.
— А как же гречка? Детям нужна гречка, в ней много железа, — огорчилась мама.
— Финики! Кокосы! Финики! Кокосы! — кричали дети Хомовы. – Детям нужны финики и кокосы!
— У меня же не грузовой самолет, он просто не поднимет все ваши припасы, — сказал дедушка, — возьмите только то, что пригодится на море.
— А где мы будем жить? – спросил папа Хомов.
— Эммм, — дедушка почесал затылок. – Действительно. В моей палатке есть место только для одного внучонка.
— Я буду жить в палатке с дедушкой! — быстро крикнул Хомка.
— Нет, я! – полез на него с кулаками Хомс. Муся тоже хотела жить в палатке с дедушкой, но двух братьев ей было ни за что не переспорить.
— Мы хорошие строители, — сказал папа Хомов. – Думаю, мы быстренько соорудим какой-нибудь уютный шалаш или выкопаем норку. А в палатке дедушки, детки, вы сможете жить по очереди.
— Ура! – обрадовались хомки и тут же стали спорить, кто будет жить первым.
Через пять минут все Хомовы погрузились в самолет, и дедушка скомандовал:
— От винта!
Красный винт начал вращаться сначала медленно, потом быстрее и быстрее, а сам самолет побежал по узкой тропинке, подпрыгивая на кочках и качая крыльями. Наконец-то он подпрыгнул особенно высоко и взлетел, задевая шасси верхушки сосен.
— Откройте уже глаза! – скомандовал дедушка, потому что все его пассажиры сидели, зажмурившись – они ведь летели в первый раз и немного испугались.
— Посмотрите вниз, — сказал Иван Хомов, — это цветочная долина, как раз за вашим лесом, я там жил в позапрошлом году. Вон там стояла моя желтая палатка!
— А теперь посмотрите налево, — предложил Иван Хомов, — вы видите синие горы, там я жил в прошлом году. Моя палатка стояла вон там!
— А теперь под нами желтая пустыня, — через час сказал Иван Хомов, — но я там не жил. Там очень жарко, да и желтая палатка совсем незаметна на желтом песке – легко заблудиться.
Еще через час дедушка закричал:
— Смотрите, видите там, вдали, синюю полоску? Это и есть море! Заходим на посадку!!!
Едва красный самолет коснулся колесами песка, как все Хомовы выпрыгнули на землю. Ах, как порой было страшно лететь и как хорошо стоять на твердой земле и ничего не бояться!
— Что сделаем сначала? – спросил дедушка Хомов. – Поставим палатки или побежим купаться?
— Купаться, купаться! – закричали детишки.
— Я здесь уже сто раз купался, — сказал дедушка. И сказал родителям Хомовым: — Я тоже первый раз мчался сломя голову от красного самолета к синему морю. Пусть мои внуки тоже побудут первооткрывателями, это так интересно.
И крикнул:
— Эй, только не мусорить в моей любимой бухте!
Дедушка отправился ставить свою желтую палатку, мама отправилась за финиками, а папа Хомов стал строить шалаш. Потому что первым делом взрослый первооткрыватель должен позаботиться о припасах и жилище, а маленький пока может и поплескаться.
Чемодан
Однажды маленькие хомки нашли в кладовке старый чемодан. Никогда его раньше не видели, даже когда в дедушкину бухту с рюкзачками летали.
Достали чемодан из кладовки, вынесли на полянку, стали в нем играть – прятаться. Залез внутрь Хомс и кричит:
— Залезайте, тут места еще много!
Хомка и Муся внутрь залезли, стали возиться, поудобнее устраиваться. Возились-толкались, и упала крышка чемодана, и закрылся замочек.
Испугались хомки, стали кричать, на помощь звать. Хорошо, папа мимо проходил. Очень удивился:
— Вы где этот старый чемодан нашли? Сто лет его не видел! А залезли в него зачем? – сказал он, открывая замок и выпуская детишек на волю.
— Мы и.. и.. играли, а она за..за..за..закрылась! – плачут хомки, слезы лапками размазывают.
— Нельзя, нельзя, хомки, в сундуки и чемоданы залазить, у которых крышки сами захлопываются! Не услышит никто, и останетесь там навсегда в чемодане жить! – пожурил их папа.
— Плохой чемодан! Злой! – сердится Хомс.
— Плохой, — соглашается папа, — потому что лисий. Хотите, про него историю расскажу?
— Хотим! Хотим!
— Был я тогда совсем маленьким, — начал папа Хомов. – И отправила меня мама на дальнюю опушку в лавку, за грибами. На нашем краю леса грибов тогда мало выросло, а на том – много. Поменяй, говорит мама, на сушеную клубнику, принеси грибочков. И дала мне мешочек с клубникой. На том краю леса – лавка, в ней Лиса работала. Ей все звери, у кого что лишнего оказалось, приносили: белочки – орехи, медведи – мед с малиной, листья сушеные, травы всякие. Лиса торгует, товар свой нахваливает. Ёж орехи добыть не может, высоко висят, зато грибов притащил на обмен. Принес я ей свой мешочек с клубникой, она его взвесила и грибов за него отсыпала, да много так! Я и растерялся. Мешочек от клубники Лиса не отдает, а другого у меня нет. Как грибы нести? Грибы сушеные, на ниточки нанизаны. Хоть они и легкие, а много их. Я этими ниточками весь обмотался, запутался, шагу ступить не мог. Лиса посмеялась надо мной и говорит:
— Могу тебе старый чемодан отдать. Он мне совсем не нужен. В нем можно грибы до дома донести. А ты мне мешочек оставишь, в него грибы все равно не войдут.
Ну, и взял я этот чемодан. Сложил в него грибы, несу. У него ручка отломана была, нести неудобно. Я его и подмышку брал, и на плечо клал, и даже на голове нес – все равно неудобно! Совсем уж к дому подходя, решил я на нем с крутой горки съехать. Замочек вдруг открылся, и чемодан-то и развалился! Все грибы выспались и с песком и травой перемешались. Я только горстку собрал, обдул, домой в лапках понес. Иду и плачу – вдруг мама ругать будет.
А мама сказала:
— Эх, хомка-хомка! Для чего же тебе тогда щёки нужны? Мы для себя еду только в щеках и носим. Смотри, какие они у нас вместительные! Нам, хомякам, ни авоськи, ни чемоданы не нужны. А клубнику я в мешочек насыпала потому, что для других.
Я тогда очень сильно на чемодан обиделся. Вернулся, нашел его, домой притащил и в кладовке запер.
— Долго он в кладовке лежал, — сказала тихо Муся. – Может, ты простишь его? Мы его заберем, и будет он у нас хороший чемодан. Мы его раскрасим и будем игрушки в него складывать.
— Прощаю тебя, чемодан, — сказал папа Хомов, — как не простить. Такой урок получил.
И отвинтил замок у чемодана. На всякий случай. А ручку, наоборот, приладил.
Горошек
— Эй, Хомовы! Вы за горошком пойдете? – крикнула с тропинки соседка Белка.
Мама Хомова сразу же бросила стирку и вытерла о передник лапки. Как она могла забыть!
Рядом с лесом было большое поле, на котором созрел вкусный, сладкий зеленый горошек. Еще на прошлой неделе мама Хомова помнила о том, что никак нельзя пропустить сбор горошка, который вот-вот созреет. Перезревший горох становился жестким и переставал быть сладким. Зимой, конечно, и такой сойдет, особенно если его высушить. Но молодой горошек – такой сладенький, мягкий, горошинки, как ягодки, любимое лакомство. Такой не только в сушку, но и на гороховое варенье, и на гороховый компот сгодится. Приятно баночку открыть и о лете вспомнить.
Папа Хомов тоже слышал, что Белочка спросила. Он уже выходил из кладовки, увешанный пустыми мешками, корзинками и рюкзаками.
— Может, чемодан тоже взять? — подумал вдруг папа Хомов. Но старый лисий чемодан давно был занят игрушками. И замочка на нем не было, папа сам и отвинтил.
— Пап, зачем тебе все это? – спросил Хомс. – У нас же щёки!
И раздул свои щёки, чтобы показать, как много горошка в них может войти.
— Щёки не щёки, — сказал папа Хомов, — а за горошком с одними только щеками не набегаешься! Пока мы туда-сюда по три горошинки носить будем, и горошка не достанется. Вы, кстати, тоже все пойдете! – сказал папа детям.
— Ууу! – заворчал ленивый Хомка.
— Ура! – завопил любивший любые приключения Хомс.
А Муся ничего не сказала – за горошком так за горошком.
— Но за горошком ходить – это не землянику на нашей опушке собирать, — предостерегла детей мама Хомова. – Идти далеко, а поле сторож с ружьем охраняет – смотрите, не попадитесь.
Охранял гороховое поле старый пес Дворнягин. Ружье у него было тоже старое и стреляло только солью. Июль для Дворнягина был самым тяжелым временем. Как только начинал зреть горошек, со стороны леса в сторону поля начиналось самое настоящее нашествие. Кто только не приходил полакомиться сладким горошком! Лось Федосий приходил — спасибо, только с краю пожевал, бобры с ручья как-то пришлепали – им-то горох зачем? Про лесную мелкоту и говорить нечего – все отметились.
Один раз забрел даже медведь Григорий, Дворнягину пришлось стрельнуть в Григория солью из обоих стволов и долго лаять на него, чтобы тот убрался с поля – больше перетоптал, чем съел косолапый.
Григорий отряхнул свою бурую шубу от соли и пробурчал:
— Совсем ты, Дворнягин, к старости вредный стал. Жалко тебе гороха, что ли? Вон его сколько!
— Так ведь уволят меня, Григорий, если я службу плохо буду нести! Кому охота на старости лет не у дел остаться? Ты уж не приходи больше – если хозяин поймет, что медведь приходил, он сам тут с ружьем засядет, да еще капкан поставит.
Ну, Григорий больше и не появлялся. А вот мелкота лесная тут как тут! Ничего не боятся: маленькие, шустрые. Дворнягин в них из ружья ни разу и не попал – то соли забудет засыпать, то глаза некстати заслезятся. Вот и шуруют мыши да белки в горохе, как у себя дома.
И вот только присел старик Дворнягин пообедать, как выкатилась прямо ему на сапог из травы зверюшка.
— Ты кто? – спросил Дворнягин, отложив свой бутерброд. – Что-то я тебя в прошлом году не видел.
Он взял Мусю за воротничок шубки и поднял повыше, чтобы рассмотреть получше.
— Я Муся, хомяков Хомовых дочка, — пропищала хомка, еле живая от страху.
— За горошком пришла? – спросил старик Дворнягин.
— Пришла, — еще тише пропищала Муся.
В это время мама Хомова, увидев, что ее девочке угрожает страшная опасность, кинулась к сторожу Дворнягину. Сначала она подумала, а не укусить ли его, но тут же поняла, что укусить она сможет его только за сапог, чего сторож, скорее всего, не почувствует.
Поэтому мама просто прыгнула Дворнягину под ноги, сложила лапки и запричитала:
— Дедушка, а дедушка! Не съедай ее! Отпусти ее, она маленькая, первый раз пришла! И мы все уйдем, горошек брать не будем! А если кого съесть хочешь, то лучше меня съешь!
Старик Дворнягин улыбнулся в усы:
— Больно надо вас есть! У меня бутерброды для такого случая имеются. Что ж вы за народ такой – без приглашения приходите, без спросу берете? Ай-яй-яй, — покачал старичок головой.
— Так разве же ты нас по горошек молодой прийти пригласишь? – спросила мама Хомова.
— Ну, раз пришли, то угощайтесь! – развел лапами сторож. – Вы не Григорий, много не съедите, даже если все свои котомки горохом доверху набьете. Но в следующий раз, если поймаю, в мешок посажу и хозяину отнесу – покажу, кто его урожай поедает. Вы вот лучше весной, как только тепло станет, приходите в деревню, к нашему амбару, я вам гороху на посадку отсыплю. В лесу своем посадите, и будет вам свой горох!
Довольные, что опасное дело так удачно решилось, посеменили Хомовы со своими корзинками и мешочками по тропинке к дому.
— Видите, — сказала мама Хомова, — какой добрый старик Дворнягин. Чужое ведь и вправду не следует брать без спроса. А он нас с миром отпустил. Как хорошо, что мы с ним договорились, и будет у нас следующим летом свой горох.
— Видите, — сказал папа Хомов, — какой бесстрашный зверь хомяк! Старик Дворнягин в сто раз нашей мамы больше, а она чуть его не загрызла! Недаром говорят, что размер врага для хомяка не важен. Хомяк будет нападать до тех пор, пока враг не испугается и не отступит. Испугался старик Дворнягин нашей мамы, чуть весь горох ей не отдал! И в следующем году, говорит, приходите, еще отдам!
— Ну, и шутник ты, — засмеялась мама и кинула в папу горошинкой.
А хомки даже не засмеялись – не смогли, горох в щеках несли – вкусный, честный.