Наталья Ветрова
Безмятежно и медленно заканчивался сто семьдесят пятый день на космическом модуле Н-13. Находясь на орбите Земли, он провожал и встречал Солнце четыре тысячи сто восемьдесят часов. Сквозь стеклянную обшивку виднелись континенты планеты, облачные грани и голубая ширь океанов. Земля казалась беспомощной и мелкой, бисером, затерявшимся во Вселенной.
Сонное спокойствие внутри модуля нарушалось тихим дребезжанием ингибито́риуса. Длинный аппарат, похожий на гигантскую сигару, находился в центре зала, в окружении полок и стеллажей. Его огромные пластины неспешно крутились, приводя в движение механизмы. Ярко-синие лампочки, мигающие через определённый интервал, указывали на работу в стандартном режиме. Бесчисленные провода, соединяющие несколько десятков отсеков, вперемешку с чипами и датчиками, создавали впечатление хаоса. Сложно было понять, как среди стольких переплетённых деталей, совершалась работа по исследованию временных аномалий.
Что может быть лучше возможности изменять время? Подчинить его, заставить идти так, как тебе угодно. Можно остановить момент, выключить жизнь на одно мгновение или вечность. А возможно наоборот, продлить её, позволить никогда не заканчиваться, чтобы чувствовать биение сердца и трепетный вздох.
Задержать прощальный взгляд. Никогда не расставаться. Остановить старость. Презрительно доказать смерти превосходство над ней. Не об этом мы мечтаем? Контролировать бой часов, движение стрелок на циферблате, ощущать над ними абсолютную власть.
Время – вязкое стекло. Оно расплавлено и мутно, обжигающе и опасно. А что, если придать ему форму? Сделать из него вазу или статуэтку, чтобы поставить на подоконнике и любоваться светом на изящных гранях. Создать временную рамку, и заключить в неё те события, которые нам нужны, а потом повесить на стену. И каждый бесценный миг останется с нами – увековеченный мастерством и достижением.
Недавнее изобретение ингибиториуса предназначалось для изучения модели пространства-времени. Именно поэтому группа ученых в составе пятнадцати человек была отправлена на околоземный модуль Н-13.
Тяжелый, изнурительный рабочий день был завершен. В зале никого не осталось, и только Сергей хмуро шагал из стороны в сторону, напряженно обдумывая полученные результаты. Он останавливался, задумчиво поглаживал подбородок, бросал растерянный взгляд на аппарат, и снова нервно ходил. Ингибиториус был его ребёнком – непослушным, трудным, капризным. Сергей участвовал в его разработке, наблюдал рождение, следил за возрастными изменениями. Он отдавал все силы, чтобы вырастить и воспитать достойное творение. И при этом бесконечно любил его, как преданный, самозабвенный отец.
Но сегодня, ребёнок снова показывал характер – взбалмошный, упрямый и своенравный. Нужно было принимать меры, чтобы не допустить попыток выразить подростковую, излишнюю независимость.
— Странно… — пробормотал Сергей, резко останавливаясь и прижимая ладони к вискам.
В голове нарастал неприятный шум, вызванный переутомлением, но только что выведенные данные откладывали отдых на неопределенное время.
— Может, произошла ошибка?
Он снова уставился на прозрачную панель — четыре красных символа предупреждали об опасности.
— Надо перезагрузить систему… Попробую разобраться сам…
Его рука быстро и уверенно мелькнула в воздухе, словно вытирая навязчивую информацию.
Сердце неприятно сдавило от скрытой тревоги. Работа многих месяцев могла оказаться под угрозой.
Внимательно рассматривая вновь запускаемые механизмы, Сергей не расслышал сзади лёгкого шума. И только от осторожного касания к руке, резко обернулся.
— Дорогой, когда ты освободишься?
Виктория стояла рядом, как всегда подкравшись незаметно. Она часто нарушала его размышления, не вовремя возвращая к реальности.
— Пора заканчивать на сегодня – мягко вымолвила жена – Ты устало выглядишь.
Сергей бросил хмурый взгляд на ингибиториус. Тихое дребезжание сильно раздражало, словно пыталось усыпить бдительность.
«Не стоит сообщать о своих подозрениях – пронеслось в мыслях — Нужно всё перепроверить».
Он вымученно улыбнулся, пытаясь придать лицу безмятежное выражение.
— Ты права, надо больше отдыхать.
— Вот именно! Ты не забыл, что у Раяна сегодня день рождения? Все ждут только нас!
Сергей напрягся. Это событие совсем вылетело из головы. Раян ещё два дня назад напомнил о празднике. Но как можно расслабиться, когда в памяти упрямо пульсируют тревожные данные?
— Что с тобой? – спросила Виктория, удивленно приподнимая бровь – Потерялся во внутренних мирах?
Нервно взъерошив волосы, Сергей тряхнул головой. Нет, надо проверить всё завтра. Сейчас нужно отдохнуть и всё тщательно обдумать. Тем более, незачем омрачать Раяну праздник. Тридцать лет – красивая дата.
— Я в порядке. Просто, немного устал. Пойдем.
И круто развернувшись, он быстрым, размашистым шагом направился к выходу, словно боясь передумать.
Через пять минут в просторной комнате их поджидал весь экипаж. Двадцать семь человек — учёные, медики, механики и другой персонал модуля. Они сидели за длинным столом, украшенным пёстрыми лентами и цветами. Простые, но всеми любимые лакомства, скромно размещались на тарелках, приготовленных к маленькому банкету. Торжественность, какую только удалось создать, заставила невольно улыбнуться каждого, напомнив о посиделках на Земле, в кругу друзей и родственников.
— Ну наконец-то! – весело воскликнул Раян – высокий, рыжий ирландец с круглым, добродушным лицом – Мы заждались вас! Уже не терпится съесть всё, что здесь приготовлено!
Эдвард и Грета – врачи на борту модуля, подвинулись на длинной скамье, освобождая два места.
— Садитесь, пока именинник не потерял терпение. Вы же знаете ирландский темперамент, того и гляди, сам всё слопает!
Виктория улыбнулась, присаживаясь и похлопав ладонью, чтобы Сергей расположился рядом. Он уныло опустился на скамью, честно, изо всех пытаясь выкинуть из головы подозрения. Но коварное предчувствие отзывалось мелкой дрожью, пульсируя в холодеющих ладонях. Мысли возвращались к ингибиториусу – болезненному ребёнку, у которого сегодня поднялась температура.
— Дорогие друзья! – нетерпеливо начал Раян, вставая и поднимая вверх бокал – Я невероятно рад, что мы, наконец, собрались и отвлеклись от дел! В последнее время мы много работали и совсем позабыли об отдыхе! Наша команда несхожа, и мы граждане разных стран, но я невероятно счастлив, что собрал всех! Поэтому первый тост — за каждого из вас! Вы – профессионалы своего дела! Для меня большая честь работать с вами! Пусть наша дружба сохранится и тогда, когда мы вернемся на Землю! А это будет ровно через пятнадцать дней!
— Да ты никак дни считаешь, дружище! – рассмеялся Эдвард, подмигнув своей невесте Грете – Может, скажешь, чего ты так торопишься вернуться на планету?
На круглом лице ирландца появилась такая светлая, широкая улыбка, что все с интересом замолчали. Раян выдержал многозначительную паузу, а потом обвел присутствующих торжествующим взглядом:
— В этом нет никакой тайны, друзья! Просто сегодня у меня родился сын!!! Моя жена сделала самый лучший подарок, о котором я мог мечтать!!! Я не только считаю дни, но и часы!!!
Хор возгласов и шум аплодисментов почти заглушил последние слова счастливого ирландца. Все принялись поздравлять его, подняв бокалы, и желая здоровья долгожданному ребенку. И даже Сергей невольно поддался всеобщему веселью. Миг – короткий и счастливый, он стал тем беззаботным человеком, который радовался и улыбался вместе со всеми. Но мгновение прошло слишком быстро, чётко обозначив тупик.
В воздухе прозвучал громкий взрыв, словно колокольный звон перед началом апокалипсиса. Наступившая тишина, пугающе повисла в пространстве, наполнив его тягучим, как дёготь, ожиданием. На несколько секунд все оцепенели, как статуи – с перепуганными, бледными лицами. Всё застыло, будто стоп кадр, остановленный временем. И только резкий вой пожарной сирены смог вернуть к действительности.
Встрепенувшись, все ринулись к дверям. Люди наскакивали друг на друга, толкаясь, и натыкаясь на предметы. Они мчались в главный зал, где находился ингибиториус.
Сергей бежал быстрее всех. На его бледном, осунувшемся лице выступил холодный пот. В мыслях выстроились ужасные картины происшедшего, обозначились десяток возможных последствий. Сердце вырывалось из груди, пытаясь опередить время. Душа отчаянно сгорала, вздрагивая в каждой клетке тела.
Резко остановившись на пороге, он замер. Лаборатория была окутана густым дымом. Ядовитый запах гари ударил в нос и лёгкие, схватив их чёрными клешнями. Сухой кашель стал сотрясать тело, пытаясь вывернуть его наизнанку. Стоило больших усилий разглядеть за чёрной завесой смога то, что еще осталось от аппарата.
Один из крупных отсеков раскололся на несколько частей. Вспыхивающие искры на расплавленных проводах обуглили обшивку, превратив её в спёкшуюся массу. В воздухе летали сгустки пепла, падая на обломки обгоревших деталей.
Всего несколько секунд понадобилось Сергею, чтобы всё осознать и принять решение. Он бросился к ингибиториусу, стаскивая с плеч халат, чтобы загасить остатки огня. Пламя обжигало руки, но он его не замечал.
Эдвард рванулся к огнетушителю, срывая его со стены.
— Нельзя!!! – изо всех сил закричал Сергей – Ты всё испортишь!!!
Тот мгновенно остановился, сжимая его побелевшими пальцами. Раян и еще несколько человек бросились на помощь, стягивая халаты и стараясь сбить последние искры.
— Обходи с другой стороны! – воскликнул Сергей высокому мужчине, который предпринимал отчаянные попытки помочь, но от волнения мешал и путался под ногами.
Все суетились, как потревоженный муравейник, натыкаясь друг на друга и налетая на многочисленные стеллажи.
Пламя стало затухать, не выдержав натиска. Чёрный дым медленно рассеивался, пока не исчез совсем.
Ингибиториус, словно стойкий боец, дошедший до конца сражения, издал пронзительный звук, как предсмертный крик, и замер навсегда. Как по команде, погасли ярко-синие лампочки. Пластины неподвижно застыли, перестав вращаться.
Обессилено опустившись на пол, покрытый осколками, Сергей дрожащей рукой вытер пот со лба. На коже тотчас появилась белая полоса от размазанной сажи.
— Ничего себе… — прошептала Виктория, еще сжимая в руках обгоревший халат. Ее лицо было грязным от дыма, и только голубые глаза ярко выделялись среди черноты – Как же так?..
Она обреченно рассматривали ингибиториус, часть которого оказалась полностью расплавленной. Украдкой взглянув на мужа, она вздрогнула. Он выглядел совершенно потерянным — глаза лихорадочно блестели, руки дрожали, а с полураскрытых губ срывалось шумное дыхание.
— Ну всё… не придется ждать пятнадцать дней – протянул Раян, закашлявшись – Вряд ли мы сможем это починить.
Эдвард предусмотрительно приложил палец к губам, чтобы ирландец не продолжал. Душевное здоровье друга вызывало опасения.
— Может, мы сможем отремонтировать? – вымолвил он – Только на это потребуется время. И еще помощь с Земли.
Сергей отрешенно смотрел перед собой, уставившись на разбитый кусок стекла. В памяти снова вспыхнули результаты последнего отчета. Как же так, ведь он мог этого не допустить! Почему он не перепроверил всё сразу? Зачем не послушал интуицию и довёл ситуацию до катастрофы? Да, это только его вина! Он сам разрушил свой многолетний труд! Собственной рукой убил дорогое сердцу творение! Ничтожный, жалкий человек!
Чувство вины захлестнуло так сильно, что хотелось кричать от безысходности. Сергей обхватил голову руками, зажмурившись, и стал медленно качаться из стороны в сторону. Он никогда себя не простит, не оправдает, никогда не вернёт время назад. И ощущение этого нестерпимо больно разрывало грудь.
— Посмотрите! – громко вскрикнула Грета, указывая рукой на правую часть ингибиториуса – Вам не кажется, что он включился снова?!
Сергей вздрогнул, открыв глаза. Он машинально посмотрел по направлению её руки. Большие пластины стали медленно вращаться, набирая темп, а синие лампочки вспыхнули в нескольких местах, поблёскивая неровным светом.
— Наверное, сработали внутренние генераторы! – с какой-то детской, истеричной радостью воскликнул он, бросившись к ингибиториусу — Скорее! Надо посмотреть, каким системам удалось сохраниться!
Дрожа от волнения, Сергей стал быстро проверять контакты и разбирать возникающие на панели данные. Выводимые цифры быстро мелькали, тускло вздрагивая перед глазами. Несколько долгих минут Сергей чувствовал надежду. Он ощущал её вкус, жил ею и дышал. Он поверил в высшие силы, которые чудом спасли самое дорогое. Но по мере просмотра результатов, его лицо становилось мрачнее. Он словно читал смертный приговор, вынесенный судьбою.
— Не может быть… — отчаянно прошептал он, осознавая кошмар, который вскоре произойдет.
— Что такое? – напряженно спросила Виктория, подходя ближе.
Учёные столпились вокруг Сергея, уставившись на панель. Они пытались разобрать данные, и по мере расшифровки, на лицах появлялось загнанное, обречённое выражение.
— Нет, я не верю… — судорожно вдохнув, прошептала Виктория – Такого не может быть…
Её слова утонули в резком жужжании аппарата. Ингибиториус задрожал. Он издал глухой, низкий звук, похожий на рык зверя перед прыжком.
Словно невидимая волна выплеснулась из сердца аппарата, лёгкой вибрацией воздуха разлетевшись по модулю. В содрогнувшемся пространстве на мгновение застыло время. В зале повисло молчание, неприятное напряжение и страх. Люди переводили обреченные взгляды друг друга, только сейчас осознав неминуемую катастрофу.
— Как это возможно? – прерывисто спросил Раян – немолодой мужчина пятидесяти лет. На его лице пролегли глубокие морщины, а некогда рыжие волосы стали полностью седыми – Это мне кажется, или мы действительно постарели лет на двадцать?
Грета судорожно бросилась к зеркальной панели, а через секунду звенящую тишину прорезал её крик.
— Господи! Так не бывает!!!
Она повернула бледное, морщинистое лицо к мужчинам. В её глазах светилась мольба, а учащенное дыхание со свистом вырывалось из груди.
— Ну сделайте что-нибудь!!! Вы же ученые!!! Верните назад проклятое время!!!
Но все неподвижно стояли, слишком пораженные переменой в каждом.
— Ну что вы стоите!!! – истерично воскликнула женщина, заламывая руки – Вы просто обязаны всё вернуть!!!
Она возбужденно переводила взгляд с одного на другое лицо, пытаясь хоть в ком-то найти поддержку. Но её не было нигде – только отчаянье и страх.
Эдвард, очнувшись, бросился к невесте, обнимая её дряхлыми руками.
— Тише, любимая… успокойся… Конечно, сейчас всё исправят…
Но Грета не слушала. Она уткнулась ему в грудь, сотрясаясь в беззвучном рыдании.
Сергей медленно подошел к ингибиториусу. Аппарат, словно в насмешку, подмигивал синими лампочками. Его пластины неспешно крутились – огромные жернова времён. Они грозились навсегда перемолоть жизни, смешав их с пеплом сгоревшей действительности.
— Как далеко могла дойти временная волна? — задумчиво спросил Сергей, обходя ингибиториус. Чудовищное предположение опасно закралось в сознание.
Это был вопрос в неизвестность, в никуда, но именно после него включился экран связи с Землёй.
— Что у вас произошло?! – срывающимся голосом спросил дряхлый старик. Куратор проекта с трудом узнавался под морщинистой маской – Приборы зафиксировали вспышку излучения с модуля Н-13!!! Вы что натворили?!
Тишина. Как сказать, что всё вышло из-под контроля? Как объяснить новую реальность? И разве можно её принять?
— Мы делаем всё возможное для исправления ситуации – растягивая слова, прошептал Сергей. Он пытался говорить спокойно, но ему это давалось с трудом. Глубоко спрятанное волнение отражалось в карих глазах, горящих неестественным блеском.
— Всё возможное?! – заорал мужчина, приблизив красное лицо к экрану – Вы все уволены!!! Я доверил свой проект, а вы всё испортили!!! Да я вас в порошок сотру, как только вернетесь!!! Да я…
Резкое жужжание ингибиториуса прервало разъяренную речь с Земли. Аппарат задрожал, издав глухой, низкий звук. И снова временна́я волна. Её нельзя было увидеть или распознать, только почувствовать. Она рванулась из глубины машины, пронзая воздух. Под ногами зашатался пол. Казалось, модуль с силой подбросили и резко опустили назад. Люди попадали, не удержавшись. Их сознание померкло на несколько минут, погружая в неестественный сон.
Сергей первый пришёл в себя. Он медленно встал, слегка шатаясь. Голова болела от напряжения и спазмов в висках.
Следом поднялся Раян. Он выглядел ужасно – дряхлый, сгорбленный старик семидесяти лет. Он тусклым взглядом осмотрел зал, пытаясь понять, что же произошло. Виктория поднялась последней, цепляясь за стену. Остальные лежали без чувств, потому что жизнь навсегда покинула их тела.
Понимание происшедшего слишком чётко повисло в воздухе, определив контуры безысходности. Все трое обреченно переводили друг на друга взгляд, не решаясь ничего произнести.
— Мы можем это остановить? – с трудом вымолвила Виктория, скрюченной рукой расстёгивая верхнюю пуговицу рубашки, которая мешала дышать.
Сергей медленно поковыляв к ингибиториусу.
— Не знаю… Всё слишком запуталось.
— А нельзя просто выключить эту адскую машину?! – хрипло, надрывисто воскликнул Раян — Или разломать её ко всем чертям?!
В его бесцветных глазах промелькнула надежда – последнее, что еще осталось в сердце. Сергей мрачно повернулся.
— Боюсь, тогда время совсем выйдет из-под контроля. Мы умрём раньше, чем успеем что-то изменить.
— Но мы можем попытаться!!! – Раян порывисто подбежал, схватив друга за руку – Давай попробуем! Я не могу представить, что моему сыну уже сорок! Ведь я даже не видел его ребёнком!
Сергей молчал. Он пытался придумать выход, но мысли упрямо кружились возле одного – это конец.
Терпения у Раяна не осталось. Он резко дёрнул Сергея за рукав, закричав изо всех сил:
— Ну скажи хоть что-нибудь!!! Что ты молчишь, чёрт тебя возьми!!! Я не верю, что у тебя нет вариантов!!! Иначе люди на Земле умрут раньше, чем мы остановим ингибиториус!
Сергей поднял на него уставший, старческий взгляд. Что ему ответить? Разрушить машину, которая могла дать ответ на главный вопрос – можно ли управлять временем? Своими руками убить дорогое душе творение? Уничтожить труд всей жизни? Жестоко. Несправедливо. Кощунственно. Что выбрать — жизнь или смерть, прошлое или будущее, молодость или старость?
Чаша весов вздрагивала и качалась, перевешивая неустойчивый выбор. Его сложно было сделать, невозможно принять. И только взглянув на Викторию – молчаливую, смиренную женщину, готовую к любому решению мужа, Сергей сдался. Он понял, что не имеет права больше сомневаться.
Что должно сломить сопротивление, и не дать возможности уничтожить гениальное изобретение? Деньги? Слава? Вечность? Да, возможно. Но вряд ли то или другое в состоянии заменить единственно главное – любовь. Это чувство выше всего. Оно не поддаётся контролю, не умирает в сердце, не исчезает в пространстве. Оно просто живёт, вопреки временным рамкам, законам судьбы и гравитации. Поддерживает жизнь, течёт по венам, отзывается голосами в затуманенном сознании. И когда ты в шаге от пропасти, только любовь не позволит упасть. Она удерживает прочной нитью веры, спасая от забвения. И сейчас именно любовь настойчиво требовала разрушения смертоносной машины.
— Когда разрабатывались чертежи, мы предусмотрели вариант быстрой блокировки ингибиториуса и сброса его настроек. Но сейчас… не знаю… Схемы повреждены… это может не сработать…
Сергей замолчал, переводя возбужденное дыхание.
— Есть кольцо, которое блокирует пластины. Попадая в ячейку внутри аппарата, оно останавливает их движение. Вот только… Всё слишком обгорело…
Раян оживился, как ребёнок. Его бледное лицо осветила улыбка, и он суетливо забегал кругами, заглядывая внутрь ингибиториуса, чтобы обнаружить не поврежденные части. Не верилось, что человек его возраста способен так ловко двигаться.
Виктория слабо улыбнулась. Она подошла к мужу, положив руку ему на плечо.
— У тебя всё получится – ласково сказала она, излечивая душу нежным, преданным взглядом – Обязательно.
Понадобилось не более пяти минут, чтобы приготовить блокировочное кольцо. Оно было маленького, почти крошечного размера. Даже не верилось, что этот кусочек металла сможет повлиять на работу гигантского организма.
— Куда бросать? – взволнованно спросил раскрасневшийся Раян. Он плохо выглядел, казалось, его сейчас хватит удар.
— Надо опустить сюда – вымолвил Сергей, вставая рядом с основным отсеком, и пытаясь унять дрожь сморщенных пальцев.
Пластины враждебно крутились, словно чувствуя угрозу.
— Ну давай! Чего ты медлишь?! – истерично воскликнул Раян.
Сергей колебался еще мгновение, а потом осторожно опустил кольцо внутрь.
В этот самый момент ингибиториус выразил своё возмущение в полной мере. Он издал глухой звук, указывая людям на их место, и снова породил невидимую волну. Она растеклась, заструилась по молекулам воздуха, перемешиваясь с ними.
Модуль вздрогнул, закачавшись на орбите. Ноги Сергея подкосились, и он упал, потеряв сознание. А когда через бесконечность, с трудом поднял отяжелевшие веки, вокруг не осталось никого. Ни одного живого человека, кроме него, больше не существовало на модуле Н-13. Раян и Виктория неподвижно лежали на полу, замерев навек. Пластины ингибиториуса всё так же крутились – беспощадно и враждебно.
Шатаясь, Сергей медленно подошёл к жене. Дряхлая женщина неподвижно лежала на полу. Седые волосы длинными прядями рассыпались по хрупким плечам, окутав их, словно шалью. Казалось, Виктория просто спит.
Сергей сел рядом, взяв любимую за руку. Ну вот и всё. Теперь ничего нельзя изменить. Последняя надежда на спасение разлетелась осколками, больно оцарапав сердце. Больше не осталось вариантов повернуть время вспять. Ингибиториус победил. Он оказался умнее своего создателя, как настоящий, но жестокий ребёнок. Скоро он нанесёт последний удар, и сбросит в пропасть весь мир.
Нежно поглаживая ладонью руку Виктории, Сергей остановил взгляд на сморщенном безымянном пальце жены. Обручальное кольцо тускло поблёскивало в неровном свете, всколыхнув память. Почти машинально Сергей снял его и поднёс к бесцветным глазам. Он вспомнил, как надевал его во время брачной церемонии, с любовью и трепетом не сводя глаз с невесты.
— Ты подарила мне самые лучшие годы – хрипло прошептал он – А я так и не сказал тебе спасибо… За твоё терпение… поддержку… заботу… Ты навсегда изменила мою одинокую жизнь…
Он медленно поднялся. Ингибиториус насмешливо подмигивал синими лампочками, излучая своё превосходство. Неуверенно и тяжело Сергей сделал к нему несколько шагов. Даст ли судьба еще один шанс?
Дрожащей, морщинистой рукой Сергей поднёс обручальное кольцо к пасти чудовища. Пластины, как челюсти, беспощадно перемалывали последние минуты жизни, чтобы проглотить их навсегда.
Ингибиториус задрожал, приготовившись к своему последнему прыжку. Сейчас он сделает ещё один оборот, и окончательно убьёт то немногое, что осталось.
Сергей замер. Все мысли, чувства и надежды остановились. Они застыли перед неизбежностью и смертью.
Каждой клеткой тела Сергей чувствовал напряженный воздух, почти растворяясь в нём. Последний миг. Последний взгляд. На глазах выступили слёзы, застилая пеленой реальность. Он с трудом посмотрел на тело жены, и отчаянно зажмурился.
— Прости меня, любимая… — тихо сорвалось с онемевших губ.
А когда аппарат завибрировал сильнее, готовясь выплеснуть ядовитую волну, скрюченные пальцы Сергея разжались, и маленькое кольцо стремительно полетело внутрь.
***
Что может быть лучше возможности изменять время? Подчинить его, заставить идти так, как тебе угодно. Остановить момент, выключить жизнь. А может, продлить её и позволить никогда не заканчиваться? Задержать прощальный взгляд. Никогда не расставаться. Презрительно доказать смерти превосходство над ней. Заключить время в стеклянную рамку.
Самоуверенность и гордыня – вот что движет на самом деле. Доказать природе, что мы можем менять её законы, переписывая под свои желания. И когда-нибудь мы будем наказаны за излишние амбиции и тщеславие. Природа не станет терпеть наши выходки вечно. Она преподнесёт урок – грозный и последний. Когда-нибудь, но не сейчас. А пока она проявляет к нам терпение и снисхождение, как любящая мать ради своих капризных детей.
Сергей медленно открыл глаза. Серый дым окутывал помещение, неприятно щекоча нос.
Рядом послышалась возня, и знакомый голос возмущенно произнёс:
— Ну вот, теперь нас всех уволят, когда вернёмся на Землю.
Раян, закашлявшись, медленно встал. Рыжие волосы были покрыты чёрной сажей.
— Как я буду кормить своего ребёнка?
Эдвард с укором посмотрел на него, помогая подняться Грете и Виктории.
— Главное, что твой сын тебя дождётся — сказал он – Остальное можно пережить.
Все поднимались, удивлённо рассматривали друг друга, не замечая былых перемен. Молодой экипаж в полном составе отряхивал задымлённую одежду.
Сергей, встрепенувшись, посмотрел на ингибиториус. Машина убийств лежала рядом, разваленная на части. Мёртвый аппарат не представлял больше угрозы.
Сердце больно дрогнуло. Труд всей жизни исчез, оказавшись бесполезным и напрасным. Куски обгоревшего металла угрюмо лежали на полу. И в этот момент не существовало осознания правильности выбора, осталось только мучительное, ноющее чувство.
Виктория подошла к мужу, нежно коснувшись плеча.
— Его можно попробовать починить – мягко вымолвила она – Если хочешь.
Сергей отрицательно покачал головой, повернувшись к жене. В её голубых глазах светилась преданность и любовь. Она смягчила раненную душу, развеяла сомнения, и обозначила верный путь.
— Нет, никогда. Я не допущу, чтобы ингибиториус возродился. Его время закончилось, а наше – ещё впереди.