Открыв глаза, Ирка попыталась собрать разлетающиеся осколки сна. У изголовья стояла двоюродная сестрица Тамара:
– Ну, ты и спать! Пять минут тебя бужу, – засмеялась она.
Свесив ноги с высокой кровати, Ирка смотрит на цветные домотканые половички в елочку и на залитые солнечным светом окошки. Рябинку под окном раскачивает ветром и золотые лучи прыгают по горнице, словно играют в прятки.
Остатки сна улетучиваются от аромата свежеиспечённых пирогов – бабушка напекла с утра пораньше. Как же здорово! Наконец-то лето, наконец-то каникулы, наконец-то бабушка и любимая деревня!
Бабушка наливает внучкам парного молока и выставляет на стол блюдо с горячими, пышными пирогами. Во главе стола с газетой в руках восседает дедушка Василий Дмитриевич. Нрава он строгого, болтовню за едой не поощряет, можно и в лоб получить ложкой за баловство. Так что завтрак проходит в чинном молчании.
Обе сестрицы помогают убрать со стола и – бегом на улицу. Они бредут по сыпучим пескам к визгливо шумящей пилораме. Ноздри щекочет знакомый запах свежих древесных опилок. За пилорамой возвышаются целые горы отходов – щепки и мелкие обрезки досок разной величины и формы. Какое богатство под ногами!
Девчонки перебирают маленькие дощечки, прикидывая, что можно их них смастерить. Набрав по полной корзинке, отправляются домой.
За двором и дровяником – дедушкино хозяйство, избушечка с печкой и верстаком, полная понятных и неизвестных инструментов. Поставив на пол свои корзинки, сёстры принялись раскладывать по верстаку дощечки, подбирая их по размеру: это будет кукольная кровать, это – стол, а это – кресло. Дело за малым, довести идею до завершения.
Вооружившись молотками и маленькими гвоздиками, принялись за работу, хоть пальцам досталось не меньше, чем гвоздикам.
Каждый созданный собственными руками «шедевр» мебельного производства вызывал бурю восторга.
Заработавший на полную мощность конвейер был остановлен в самом разгаре – дверь избушки открылась, и вошёл дед. Оглядев из-под густых бровей верстак с кособокими мебелями и кучей гнутых гвоздей и, видимо, оценив нанесённый столярке ущерб, шутя дал обеим внучкам по подзатыльнику и выдворил из избушки вместе с корзинами и «произведениями».
Это уже не имело значения, работа и так близилась к завершению. Выпросив у бабушки лоскутков, приготовленных той для ткацкого станка, расположились на заднем крыльце и принялись за благоустройство кукольных домиков. Наконец, и это занятие надоело.
Дед Василий копошился в огороде возле ульев.
Переглянувшись, припустили к нему. С опаской косясь на жужжащих пчёл, принялись канючить:
– Деда, повесь нам качели.
Побурчав для порядка:
– Куда ж вы спешите? – Василий Дмитриевич оставил свои дела и пошёл к дому.
Возле крыльца были врыты в землю высокие столбы с перекладиной для качелей. Взяв лестницу, дед привязал к перекладине толстую верёвку. Потом отправился в столярку за подходящей дощечкой.
Сестрёнки ходили за ним, как привязанные в ожидании развлечения.
Отпилив внучкам подходящую доску, дед вернулся к гудящим ульям, наказав девчонкам не заходить в огород, пока он возится с пчёлами.
Томка положила доску на верёвку и сразу же на неё плюхнулась. Ирка помогла ей раскачаться.
Тома взлетала выше забора и вопила от восторга во всё горло:
– В траве сидел кузнечик!
Когда она взвыла про кузнечика в третий раз, Иркино терпение иссякло, и она принялась цепляться за верёвку, пытаясь остановить качели.
После недолгих препирательств, сёстры поменялись местами. Теперь Томка оседлала перила крыльца, а Ирка, раскачиваясь на маятнике качелей, запищала во все лёгкие:
– Пусть бегут неуклюже пешеходы по лужам…
Перепев весь свой песенный репертуар, уселись обе на крылечке передохнуть.
– Тому, кто качается – весело. А ждать своей очереди скучно…– задумчиво протянула Иринка.
– А, давай соревнования устроим! – оживилась Тамара.
– Точно! Давай, кто дальше прыгнет!
Сказано – сделано. Качели возвышались над жёлтым, сыпучим песком. Так что прыгать было не жёстко. Девчонки принялись по очереди раскачиваться и, отпустив верёвки, прыгать в песок. Результаты тщательно замерялись.
Поначалу раскачивались тихонько, прыгали осторожно. Но, осмелев, начали раскачиваться всё сильнее, спорить по поводу результатов всё азартнее. Ко всему прочему, на их громкие крики сбежались соседские ребятишки – Иркин ровесник Шурка и его младшие сестрёнки-двойняшки. Появление зрителей сделало соревнования ещё интересней.
Румяная, пухлая Томка, хоть и была на год младше тоненькой Ирки, весила куда больше. В ходе соревнования это начало влиять на результат. Приспособившись к прыжкам, Ирка начала улетать всё дальше, а Томка, как тяжёлый мешок с картошкой, плюхалась на одно и тоже место. Зато, никто не мог так «жильдить», как Тома и так ожесточённо спорить. Она рисовала какие-то свои метки, стирая Иркины.
Страсти всё накалялись.
– Давай по последнему разу! Чур – без обмана! – рассерженная Ирка торопливо плюхнулась на качели, раскачалась и нырнула в песок.
На этот раз полёт сопровождался не свистом ветра и не криками восторженных зрителей, а громким треском рвущейся ткани. Приземлившись, Ирка оглянулась назад и с удивлением увидела мотающийся на доске качелей лоскуток.
Воцарившаяся поначалу тишина вдруг взорвалась громким смехом. И Томка, и Шурка с близняшками хохотали до слёз, держась за животы.
Ничего не понимающая Ирка встала, стряхивая с себя песчинки. Отряхнув подол платья спереди, протянула руку назад и… не нашла там подола…Она вновь взглянула на голубую тряпицу на качелях, и принялась тихонько всхлипывать…
Ситцевое платье зацепилось за доску при прыжке и разорвалось по швам. Перёд с воротником и рукавами остался на Иринке, а спинка развевалась на качели.
Соревнования на этом закончились, зрители разошлись.
Тома попыталась успокоить сестру:
— А ты к бабуле с дедом задом не поворачивайся, они и не заметят!
Это стало последней каплей. Ирка с рёвом помчалась в огород, отчаянно решив не откладывать неминуемое наказание в долгий ящик.
Как нарочно, дед в это время разворошил улей. С сеткой на голове, он походил на космонавта или на водолаза в облаке рассерженных пчёл.
Но ревущей Ирке было не до сравнений. Она решительно двинулась к деду, но – не дошла… Взвизгнув ещё громче, повернула бегом назад и забралась с ногами на завалинку, прислонившись спиной к бревенчатой стене дома и укрывшись оставшимся подолом.
Томка открыв рот глядела, как на Иркином лбу набухает красная шишка…Ну, надо же! Ещё и пчёлы!
Иринка ещё пару раз всхлипнула и горестно затихла, как нахохлившийся воробей.
Томка попыталась укутать сестрёнку лоскутом платья и как-нибудь развеселить, но та лишь молча кивала.
Тамара порадовалась в душе, что все эти неприятности приключились не с ней, покачалась на качели, пару раз плюхнулась с неё в песок. Нет, одной это было не интересно. Деятельной Томке становилось скучно. И тут ей на глаза попалась кукла, маленькая самодельная тряпичная кукла. Она висела на ветке черёмухи над забором. Это вчера, сразу по приезду, они с сестрой разбирали старые игрушки и с криками:
– Ура! Каникулы! — подбрасывали их вверх.
– Так вот ты где! Потерпи, я тебя сейчас достану! – запричитала Томка, обрадованная новой затеей. Взяв в руки палку, она принялась прыгать возле забора, пытаясь сбить куклу. Но, то ли палка была коротковата, то ли кукла зацепилась прочно…
Тогда, кряхтя и бормоча, Томка взгромоздилась на забор. Она тихонько двигалась по жёрдочке, держась за ветку черёмухи и с опаской косясь на острые треугольники досок, а потом попыталась дотянуться до куклы. Ветка черёмухи качнулась, Томка потеряла равновесие и ухнулась вниз с криком и треском.
Ирка, забыв про свои неприятности, испуганно бросилась к сестрице. Томка, ошалев от неожиданного падения, молча сидела под забором со сломанной черёмуховой веткой в руке. На щеке алела глубокая царапина, а у ног лежала злополучная кукла.
– Ой! Тома! Кровь течёт! – жалостливо запищала Ирка, вытирая Томкину щёку лоскутом своего платья.
Томка отошла от испуга и ударилась в рёв, хватаясь то за щёку, то за бок, то за ушибленную коленку…Хромая, она поплелась к завалинке. Ирка, до этого сочувственно щебетавшая, вдруг умолкла, глядя на спину подруженьки.
Тома обернулась и, по выражению Иркиной испуганной мордашки, поняла, что неприятности ещё не закончились… Теперь стало понятно, что трещала не только ветка…
Нет, Томкино платье не висело на заборе, как Иркин подол на качели. Но, зацепившись за ржавый гвоздь, разорвалось сзади с верху до низу…
Девчонки забрались на завалинку, обнялись и похныкали вместе. А потом поглядели друг на друга и… принялись хохотать! Они смеялись до боли в животе, от души. И хотя обеим впереди предстояло объяснение с бабушкой и дедом, пусть болел пчелиный укус у одной и ушибленное колено с поцарапанной щекой у другой, им снова было весело. Ведь вдвоём и ответ держать не так страшно.
Они снова плакали, но теперь уже от смеха, размазывая слёзы по грязным щекам.
Наконец, успокоились и притихли.
Ирка вздохнула:
– Ничего себе, каникулы начались… Нескучное начало…
Томка тряхнула рыжими косицами:
– Не грусти, сестрёнка! То ли ещё будет!