Лилия Старикова
Подёрнутый тёмной зеленью травы, двор нашей «хрущёвки» был ровный, как бильярдное поле. С краю стоял кирпичный гараж, за ним цепью тянулись сараи. На свободной от построек площадке мы, дети шестидесятых, играли в «штандер», в догонялки, в «картошку», в «слона», в лапту. А если Пашка, увешанный деревянными автоматами, появлялся на улице, то уже знали: будет война. Девчонок и малышню в игру не принимали. Мы следили за всем со стороны. Мальчишки между собой решали, кому быть красным командиром, кому рядовым, кому героем, кому фашистом. Тут и завязывались горячие споры. Каждый видел себя командиром или героем, на худой конец – рядовым. Никто не хотел быть фашистом.
И вот как-то в тёплый, солнечный день мая ребятня собралась во дворе. Пашка вышел с армейским биноклем на шее. Его тут же обступили. Такой почётной вещицы не было ни у кого из нас. Каждому хотелось хотя бы прикоснуться к ней. Мы, словно домашнего питомца, гладили металлический корпус бинокля. Пашка важничал.
– Отцовский! – говорил он. – Полевой! С шестикратным приближением! Здесь вот клеймо: серп и молот. Год выпуска сорок первый.
Нам уже грезилась настоящая война. Упреждая спор, Пашка взял командование на себя.
– У кого бинокль, тот и главный, – отрезал он и авторитетно подкрутил колесико оптики.
С ним тут же согласились. Пашка всех определил в герои, Коську – в заместители. Замком поправил помочи, приложил руку к виску:
– Есть!
Требовался немец, и тут взгляд командира остановился на новеньком. Мальчик переехал в наш дом недавно. Он сидел на лавке возле подъезда и от нечего делать болтал короткими кривыми ногами.
– Мишк, иди сюда, – вкрадчиво позвали ребята.
Он подошел, спросил нехотя:
– Чего?
– В войнушку будешь играть?
– Не-е, – протянул новенький.
– Давай! Мы – красный отряд, ты – фашистский шпион, должен прятаться, убегать от нас, а мы будем тебя брать в плен, – уговаривал Коська.
Мишка утёр нос рукавом.
– Не-е, я не умею бегать.
– Соглашайся, рахитик! – напирали бойцы.
– Не-е. Фашистом не хочу, – упорствовал Мишка.
– Захочешь, – сказал Пашка и поднес к его носу кулак.
Война началась. Солдаты вооружились автоматами, запаслись патронами – сухим горохом, затем отвернулись, чтобы не видеть, где будет прятаться враг. Мишка, переваливаясь с ноги на ногу, поколесил к гаражу, а в спину ему неслось:
Раз, два, три, четыре,
Жили мошки на квартире,
Пауки, а также кони.
Мы сидели на балконе,
Пили чай и воду пили,
По-турецки говорили:
Чаби, челяби, челяби, чаби, чаби.
Мы набрали в рот воды
И сказали всем: «Замри!
А кто первый отомрет,
Тот получит шишку в лоб».
Считалку прогнали скороговоркой. Замком скомандовал:
– Отряд, стройся!
Построились.
– На первый-второй рассчитайсь!
Рассчитались. Командир посмотрел в бинокль.
– Шпион прячется там, – сказал он, указывая на гараж, – будем окружать. Слушайте боевую задачу.
Все подтянулись. Пашка продолжил:
– Первая группа зайдет слева, вторая – справа. За мной!
Красноармейцы обогнули гараж с двух сторон. Мишки не было. Его искали всюду: за сараями, между сараями, забирались на крыши, в каждую лазейку заглядывали, пока не надоело. Бойцы в растерянности поглядывали друг на друга. Пашка, сложив рупором ладони, крикнул:
– Выходи, немчура! Ты выиграл.
Ребята подбодрили:
– Выходи! Не бойсь! Где ты?
Мишка подал голос:
– Я здесь.
Кинулись к ближайшему сараю. На его дверях висел амбарный замок.
– Как ты попал туда? – озадачились ребята.
Он показал, как: просунул руку в щель, вынул гвоздь вместе со скобой и замком и, выйдя, вставил крепёж обратно. Бойцы переглянулись. Мишка пояснил:
– Это наш сарай. Папка тут слесарить будет.
Бойцы снова переглянулись. Мишка растянулся в простодушной улыбке.
– Так не считово, – заявил Пашка, – ты обманул, поэтому берем тебя в плен.
Пленный пытался бежать. Его тут же догнали, связали и повели на расстрел. Коська вопил на всю улицу:
– Фашиста поймали! Народ, мы фашиста поймали!
Девчонки и малышня собрались к месту казни. Мишку поставили у стены гаража. Он беспомощно озирался по сторонам. Народ сурово молчал. Стрелки натянули заряженные резинки автоматов. Все замерли. Командир поднял руку и дал отмашку:
– Огонь!
Ба-бах! Дружно огорошили Мишку. Две-три «пули» щёлкнули его по голове. Он отвернулся и заплакал:
– Я не фашист! Не фашист! Сами вы все фашисты!
«Расстрелянного» освободили от верёвок. Размазывая по щекам слёзы, он поплёлся к своему подъезду. Пашка кивнул ему вслед:
– Чего это он?
Коська пожал плечами:
– Контуженный!
Мы сбились в кучу, а из распахнутого окна Мишкиной квартиры доносилась песня:
– Дымилась роща под горою…