1. У меня появляется новый друг
Меня Женей зовут. Евгений, значит. То есть я не девочка, а, наоборот, пацан. Сейчас моя бабушка сказала бы: «Женечка, что это за вульгарное слово? Ты мальчик». А мне так и представляется: идёт такой мальчик в очках, в панамке, чистенький, прямо весь сияет и пахнет давом. Мыло такое у мамы. Но однажды ко мне на улице обратились так, что мне сразу понравилось. Сижу я на скамейке у подъезда, скучаю, потому что никого еще в этом городе не знаю. Мы только два дня назад сюда переехали. Подходит какой-то пожилой дядя – на плече сумка, в руке конверт — и спрашивает: — Молодой человек, скажите, на каком этаже двенадцатая квартира? Я стал подсчитывать: так, на каждом этаже по четыре квартиры, значит, она на третьем. Я так и говорю: — На третьем. — И тут соображаю, что это же наша квартира. Я ещё не привык — там, где мы раньше жили, наш номер был двадцать пять. — Между прочим, это моя квартира, — говорю я вслед дяде, который уже поднимается на высокое крыльцо. — А дома никого нет. Вам что надо? Дядя начинает спускаться. — Как у вас фамилия? — Павлов. — Я вам заказное письмо принёс. Надо расписаться, вот здесь, — и протягивает мне бумажку, — вот ручка. Приятно, когда тебя считают взрослым и называют на «вы». Хотя мне только через неделю тринадцать лет стукнет. Я расписался, стараясь подражать отцу, сначала «Е» поставил, потом извилисто фамилию написал, в конце чёрточку лихо провёл. — Спасибо, гражданин Павлов, вот получите. Учтите – внутри этого конверта еще одно письмо. Вам переслали по новому адресу. Всего хорошего. Вежливый какой. Интересно, здесь все такие? Меня удивило, что почтальон мужчина. Обычно женщины носят почту. А из мужчин я знаю только почтальона Печкина. Я взглянул на обратный адрес и удивился: это был наш старый адрес в городе, откуда мы приехали. Только квартира указана соседская. Значит, дядя Андрей переслал. Прочитать письмо или подождать родителей? Бабушка с сестрёнкой Лизой только что пошли гулять. Остановило меня то, что письмо заказное – Павлову Юрию Ивановичу. Да и бабушка как-то говорила, что неприлично читать чужие письма. Занёс я письмо домой и решил прогуляться поблизости. А поблизости была речка, ви- дел её из окна. На берегу было пусто. Если не считать толстое бревно, лежавшее у воды. Наверно, оно скамейку заменяло. Посидел я на нём, полюбовался искрами на воде, потом решил воду проверить. Как она – тёплая? Забрёл по колено и пожалел, что плавок не надел. Хорошая вода, чистая и глубина порядочная, рыбёшки маленькие мелькают. Побродил я немного и назад пошёл. А на бревне пацан сидит, простите, мальчик, примерно моих лет, коротко и совсем недавно остриженный. Это видно по белому лбу, раньше закрытому чёлкой. Лицо круглое, похож на Гека Финна из фильма. Был он только в шортах, и я позавидовал его загару. Наверно, всё лето ходит в трусах. Я с местными порядками ещё не знаком, поэтому вежливо спросил: — Свободно? — и показал на место рядом с ним. Он немного подумал, посмотрел на меня, как будто приценивался, потом лоб почесал: — Садись. – И молчит. Я вижу – спросить хочет, да местный патриотизм не позволяет. Я сам начал: — Ты местный? — неудачно спросил. Он на меня посмотрел, как мне показалось, с сочувствием. Я тут же исправился: — Ты тут рядом живёшь? — Вон там за речкой, — показал он подбородком на деревню, к которой через речку вёл мост. – Я оттуда. — А там у вас школа есть? – немедленно закрепил я контакт. — Есть, но только начальная. Средняя в городе, недалеко здесь. Я туда хожу. — В какой класс? – с интересом спросил я. — В седьмой пойду. — Вот здорово! Я тоже в седьмой. Мальчишка без всякого интереса спросил: — А какой у тебя язык? Тут я замялся. Дело в том, что я изучал два языка. Но нашёлся: — А у вас в классе какой? — Английский, а в параллельном немецкий. Оба мои языка! Но не стоит об этом говорить. Он подумает, что хвастаюсь. — И я английский изучаю. Значит, вместе учиться будем. – Тут он посмотрел на меня уже с любопытством. — Как тебя зовут-то? Меня Павел, Пашка. Фамилия Воробьёв. Я назвался и добавил, что мы только что переехали, живём вон в том доме. Пашка взглянул на меня уже с нескрываемым интересом: — В высотном, что ли? — Ну да. — Родители, наверно, начальники? На нашем заводе работают? — Папа инженер, мама программист. Здесь им хорошую работу предложили. А квартиру мы поменяли. — А где раньше жили? — В соседней области. Дальше мы начали болтать о школе, о Пашкиных одноклассниках. — В общем, пацаны у нас ниче, — он помедлил, — да и девчонки тоже. Класс дружный. И классная хорошая, справедливая. Нина Федоровна. Она историю ведет. По походам нас таскает. Мы даже с ночевкой ходим. Тут я ему позавидовал. В нашем классе ничего подобного не было. Классная руково- дительница была пожилая и водила нас только в музеи. Языку английскому, правда, учила здорово. Когда-то была переводчицей. Второй язык я изучал в Центре развития школьников. А практиковался с бабушкой. — А ботаники у вас есть? Пашка задумался: — Вроде Надька Ялышева гербарии собирает. Она из них картины делает. — Нет, я не про то. Ботаник, это вроде отличника. Кому учеба – самое главное. — Таких нет. Вот я хорошист. Но я ещё борьбой занимаюсь — дзюдо. — Здорово! А я плаванием занимался. — Значит, ты не ботаник, — уверенно сказал Пашка. — У меня по русскому четверка. — Остальные тройки? – прищурился Пашка. — Нет, пятерки. — Круто. Ты, наверно, ученым будешь? Я пожал плечами. Не буду же я малознакомому человеку раскрывать свои планы на будущее. — Рано еще об этом думать. — Я тоже пока не выбрал. А вообще мне техника нравится. — Ой, слушай, мне надо домой идти. – Я вспомнил про письмо. – Завтра придешь сюда? Искупаемся. — Приду. — Договорились. Я бы ещё побыл у реки, но очень уж любопытно было, что там в письме.
2. Письмо с сюрпризом
Когда я прибежал домой, папа уже дочитывал письмо бабушке, маме и сестрёнке Лизе. Я услышал последние фразы: « Если вы подтвердите, что Павлов Аристарх Николаевич действительно ваш родственник, я вышлю посылкой его имущество, которое наша семья хранит более семидесяти лет. С уважением, Заславский П. И. Деревня Васильево, Т-й губернии».
— Вот так, Женя, — обратился ко мне папа, — нашелся наш родственник. Я плохо помню, но в детстве я слышал, что в нашей родне был известный ученый, занимался геологией и работал в Сибири. Мне он приходится прадедом, а дедушка рассказывал, что он пропал без вести.
— На войне? – спросил я.
— Нет, это случилась ещё до войны.
— Тогда люди часто пропадали, — сказала бабушка.
— А куда они пропадали? – поинтересовалась Лиза. — Ушли в лес и не вернулись?
— Нет, деточка. Я вам позже расскажу, когда вы подрастете.
— Что он еще пишет, этот прадед? – спросил я. Сестрёнка взглянула на меня, как буд- то это мне семь лет, а не ей.
— Как он мог написать, если он пропал?
— Ой, да, конечно.
Вечно моя сестрёнка ловит меня на промахах, чтобы подчеркнуть, какая она умная. Да и пусть, она и впрямь умная. Давно уже читает толстые книжки. Папа протянул мне письмо: — Прочитай сам. А что у нас сегодня на ужин? – весело спросил он. Бабушка ойкнула и поспешила на кухню, за ней мама и Лиза. Женщины! Письмо было короткое. Я узнал, что отец этого Заславского был другом моего предка и знал его жену и сына, правда, ещё маленького. Так, а мне он кем приходится? Прапрадедом, вычислил я и свистнул. Заславский этот долго нас искал и вдруг случай- но увидел папу в телевизионной передаче, когда показывали его завод. Не здешний, а тот, на котором он раньше работал. И тут меня позвали ужинать. Папа сказал, что завтра он отправит ответ.
3. Сундук предка
Посылка оказалась довольно большим деревянным ящиком. Папа ездил за ней на станцию, потом двое мужчин внесли ящик в квартиру. Вся семья собралась возле ящика. Папа с трудом вызволил из него старинный сундук с железными углами. « Кованые», — уважительно сказал папа, а Лиза заявила, что такой был у Кащея Бессмертного. Замка на сундуке не было. Крышка открылась легко. Внутри лежали какие-то предметы, завёрнутые в ткань. Любопытство прямо выскакивала из нас. В первом свёртке оказались, к нашему удивлению, меховые унты.
— Настоящие собачьи, — сказал папа и стал вертеть их в руках, — ещё крепкие. Мама в ужасе отскочила:
— Уберите их! Женя, отнеси на балкон. У мамы была аллергия на собак и кошек. Она убежала на кухню выпить лекарство. Папа продолжил вынимать завёрнутые вещи.
— Там случайно нет медвежьей шубы? – жалобно спросила из кухни мама.
— Никакого меха больше нет. А вот это будет тебе интересно.
— Оля, иди сюда! Какая красота! – закричала бабушка. Мама осторожно приблизилась и присоединилась к восторгам. В отдельном деревянном ящике лежала серебряная посуда: шесть стаканов, ложки, какие-то мелкие вещицы; на дне лежал прямоугольный поднос. Мы отнесли всё это на кухню и расставили на столе.
— Чернёное серебро, — восхищённо сказала бабушка. – Только надо почистить. Женщины немедленно принялись обсуждать, как это сделать. Лиза пошла в комнату, где мы с папой продолжали доставать вещи. В тяжелом брезен- товом свёртке оказались слесарные инструменты. Видно было, что они старинные.
— Как надёжно делали, — вздохнул папа.
Он поднес к глазам щипцы: — Вот это да! Николаевский завод, это в Сибири, примерно там, где сейчас город Братск.
— А мне что, ничего не достанется? – с вызовом спросила Лиза и приготовилась зареветь. В этот момент папа достал и открыл небольшой фанерный ящик и вынул два мешочка из цветной ткани. Он развязал один.
— А вот и тебе, Лизуня! Смотри, – он протянул сестрёнке маленькую статуэтку зеленоватого цвета, – кажется, это нефрит. Сестрёнка немедленно похвасталась на кухне маме и бабушке, и мы услышали:
— Какое изящество! Возможно это китайская принцесса, — так, конечно, бабушка сказала, а мама добавила:
— Я читала, что нефрит защищает от болезней. В другом мешочке мы нашли разноцветные камешки.
— Образцы минералов, — определил папа, — надо показать специалистам.
— А давай, я попробую, – попросил я, — у нас же есть книжка про камни.
— Действительно, я и забыл. Конечно, займись. Тебе полезно будет.
На дне сундука оказались книги, штук тридцать и тетрадь в кожаной обложке. — Ну, это тоже тебе поручаем, завтра и разберись, — сказал папа. Но я занялся сегодня. И не книгами, а тетрадью. Книги я разобрал быстро. Конечно, там были научные книги, этого следовало ожидать: география, геология, путешествия. Некоторые — на немецком языке. А в отдельной связке – это удивило меня — русская классика: Толстой, Достоевский, Тургенев, Чехов, а ещё том Пушкина, он был завёрнут в пергаментную бумагу. На вид книге было лет двести, очень уж ветхая. Издана в тысяча восемьсот… дальше стёрто, и буквы старинные. Надо бабушке показать. И когда мой учёный предок успевал всё это читать? Тетрадь тоже была не первой свежести. Оказалось, что это дневник. Так и было на- писано на титульном листе: « Дневник геологической экспедиции 1913 года. Иркутская губерния. Саяны. Павлов Аристарх Николаевич, профессор Московского университета». На второй странице был список участников экспедиции. Всего пять человек. Ого! Вот он — Заславский Иван Станиславович, географ. Я прикинул, сколько же сейчас лет отправителю сундука, если его отец был другом моего прапрадеда. Выходит, где-то под восемьдесят или больше.
4. Дневник экспедиции
Я сходил в ванную, почистил зубы и залёг с дневником в постель. Я с трудом добился от родителей разрешения хотя бы летом читать по вечерам без ограничения. При- шлось доказывать, что в школе выдали огромный список книг, которые надо прочитать за лето. Я, конечно, в две недели осилил весь список и, наконец, принялся за своё любимое: путешествия, приключения, истории о великих людях. Нет, я, разумеется, 106 прочитал про мальчишку-волшебника в круглых очках, но меня как-то не зацепило. Единственный, кто мне там понравился, это Доби. Или, как его? Он там самый настоящий, живой. Не нравятся мне придуманные, навороченные истории. Вот «Дерсу Узала» Арсеньева я прочитал за два дня, а в конце даже чуть не заплакал. Вообще, по секрету скажу, я хочу стать путешественником, исследователем и объехать весь земной шар. По- этому я и ухватился за дневник экспедиции, предчувствуя, что найду в нём что-то необыкновенное. И не ошибся. Но по порядку. Весь дневник пересказывать не буду, только главное. 10 июня. Высадились на маленькой станции Аларская, где нас встретил проводник Степан, крепкий мужик лет тридцати, с двумя молодыми парнями, которые были наняты рабочими. Они привели трёх лошадей, на них мы и погрузили оборудование. Отправились вверх по реке Ока, тёзке притока Волги. Впадает она в Ангару. Погода солнечная. Правда, утром и вечером одолевают комары, днём – мошка и оводы, по-местному, пауты. Так что накомарники не снимаем. Степан переносит это легко, шутит: « Я свой, меня не трогают». Рабочие тоже привычны к таёжным кровососам. 15 июня. Идём вдоль Оки. Места замечательные. Отличный лес, который рубят и сплавляют по реке. Нас сопровождает птичий хор. Зверей не видно – прячутся. Много ягодников. Степан говорит, что в июле поляны синие от черники. Есть и смородина, чёрная и красная, которую тут называют кислицей. На сопках с южной стороны полно земляники. А брусничник как ковёр под ногами. Наши рабочие на привале вздумали кататься с сопки по брусничнику — сапоги скользят как по льду. Проводник смотрел на забаву с неодобрением, и я угомонил парней. Погода нас балует. Работы проделано много. Заславский составляет ежедневный отчёт.
5. Спасение раненого. Живая вода
17 июня. Сегодня подошли к месту впадения в Оку реки Сагна. Остановились на день. Завтра мы должны прибыть в большое село. А сегодня занялись исследованием местности. К вечеру стали приводить в порядок одежду, обувь, брились, постригались. Я спросил у Степана, что за ручей впадает в реку рядом с нашим лагерем. Очень уж вкусная вода. Он почему-то задумался и внимательно на меня посмотрел. Потом решился и сказал, что ручей этот не простой, священный. Вытекает из родника. Вода в нём целебная, живая. Я, конечно, загорелся и попросил проводить меня к этому роднику. Мы прошли минут пятнадцать и вдруг услышали крик. « Баба кричит или ребятёнок», — сказал Степан. Крик повторился – кто-то явно просил помощи. Мы прибавили шаг. Навстречу из-за деревьев выскочил мальчишка лет семи.
«Федька, ты чё ли?» — спросил Степан. «Дядя Степан, – закричал перепуганный ребёнок, — там тятеньку разбойник зарезал!!» Мы побежали за мальчиком и нашли лежащего возле сосны человека с окровавленной грудью. Я немедленно проверил пульс — живой, дышит, но без сознания. Под рубахой на груди оказались три раны. Я решил, что надо нести его в лагерь. «Погодь, начальник, — остановил меня Степан, — иди-ка ты в лагерь, мальца там оста- вишь, возьми двух людей и захвати две-три чистых тряпки больших и одеяло. Надо нести его к роднику, там будем лечить. Да скажи своим, что мы здесь заночуем». Столь- ко уверенности было в словах проводника, что я подчинился и отправился с мальчиком в лагерь. Федя рассказал, что большой дядька в драной одежде выскочил из кустов и напал на них. Отец выхватил ножик и ударил его в плечо. А тот разбойник отобрал ножик, толкнул отца и порезал его. Мальчишка стал кричать и побежал с того места. Тут и встретил нас. В лагере я рассказал о случившемся. Предупредил об опасности. Мальчика поручил своему другу Ивану Заславскому и настоятельно попросил ночью дежурить у костра по двое с ружьями. С собой я взял рабочих. Степан за это время смастерил что-то вроде носилок. Мы уложили на них раненого и вчетвером понесли к роднику. По дороге Степан по моей просьбе рассказал об этом че- ловеке. Зовут его Пётр Хлебников, дальний родственник Степану; он уважаемый человек, зажиточный хозяин из села Сагна, куда мы завтра прибудем. «Что же он здесь делал?» — спросил я. Проводник ответил, что у Петра поблизости охотничья заимка. Родник оказался недалеко. Место было особенное. Из-под огромного камня бил ключ с ледяной водой. Деревья рядом с этим местом были увешаны разноцветными лоскутками. Я уже знал об обычаях коренного сибирского населения отмечать таким образом священное почитаемое место возле целебного источника. Каждый человек, побывавший здесь, оставлял свою ленточку. Степан распорядился положить раненого Петра возле родника. Я отдал ему две своих чистых рубашки и аптечку. Он осторожно промыл раны куском ваты, которую обмакивал в родник. Пётр застонал и открыл глаза. « Где Федюшка?» – спросил он. Мы успокои- ли его. Он ещё добавил, что напавший на него был беглый арестант, здоровый как медведь. Степан смочил две рубашки в роднике и сделал толстый компресс на раны. Потом на- крыл раненого одеялом. Через час Пётр зашевелился и произнёс: « Тепло». Лекарь обрадовался: « Теперь всё ладно будет». Наступал вечер. Мы разожгли костёр, сделали чай на травах. Степан напоил им раненого. За ночь он смачивал компресс несколько раз. На мой вопрос, почему нельзя было сде- лать это в деревне, Степан объяснил, что вода лечит только возле родника, дальше она теряет целебную силу, а для питья вкуснее нет. Он возбудил во мне такое любопытство, что я решил непременно исследовать эту воду. « Буряты говорят, что это камень придаёт воде целебную силу», — уверил меня Степан. Значит, и с камня надо взять пробу. К утру я задремал. Разбудил меня голос Петра: «Долго ещё ты будешь меня тут держать?». Я вскочил и увидел, что Степан убирает с Петра одеяло. Затем он, не торопясь, стал снимать компресс. Нет, этому невозможно поверить! Раны на груди Петра затянулись, остались только красные полоски. « Это что же – живая вода? – с удивлением спросил я. « Выходит так», — улыбнулся Степан. — Почему же никто об этом не знает? — Как не знает? Все тутошние сюда лечиться ходят. А другим зачем? Понаедут, всё испортят… — Степан! Сколько же можно больных вылечить, раненых спасти. Вот ты говорил, что был санитаром на японской войне. Ты же видел, как раненые умирают. Если бы эту воду туда! — Так-то оно так, да только вода в другом месте не поможет, я же говорил. — А если учёные найдут способ сохранить лечебные свойства воды? — Тогда оно, конечно. Мы отправились в лагерь. Петра несли на носилках, хотя он порывался идти сам. Степан строго ему сказал: « Ты ишо слабый. Потерпи малость. Вот завтра хоть козлёнком скачи». В лагере встревоженный Иван Станиславович рассказал, что ночью в лагере кто-то побывал. Из крайней палатки украдена одежда и съестные припасы. А также его бумажник с деньгами. «Ему одёжка потребовалась, чтобы скрыться», — объяснил Степан.
6. Село Сагна. Знакомство с доктором
18 июня. Сегодня перешли мост и вошли в большое село. Сразу поняли, что село креп- кое, зажиточное. Степан и двое рабочих устроились у родни, а нас – пятерых приезжих участников экспедиции — пригласил в свой дом Пётр Хлебников. «Дом большой, места 108 на всех хватит», — сказал он. Нам отвели две комнаты. Усадьба у Петра типично сибирская – двор покрыт досками, по периметру располагаются сараи, мастерские, летняя кухня. Скотный двор отдельно позади дома, за ним огород. И, конечно, в усадьбе была баня, которую нам обещали вечером. К обеду в горнице, которую хозяйка Дарья называла залой, был накрыт стол такой обильный, что хватило бы на два десятка гостей. Блюда простые и необыкновенно вкусные. Я обратил внимание на то, что не было видно детей, а их, как нам сказал Пётр, было пятеро. « Да на улице они, играют», — ответила хозяйка на мой вопрос. Через некоторое время я заметил, что дверь в залу приоткрылась на тоненькую щель, в которой появился сначала один глаз, потом другой пониже, послышалась тихая возня. Петр взглянул на жену. Она вышла. За дверью затихло. В окно было видно, как хозяйка ведет детей в лет- нюю кухню. Федюшка был среди них. Мне вспомнились « Крестьянские дети» Некрасова. Детское любопытство всегда забавно и умилительно. В этом доме был веками установленный порядок. Вот и хозяйка за стол не садилась, только приносила кушанья. После обеда мы с Петром отправились в местную больницу. Я настоял, чтобы он обязательно показался доктору. Заславский засел за документы. Он описывал и сортировал наши находки, а также составлял карты. Алексеев, самый старший из нас, прилёг отдохнуть. Остальные пошли прогуляться по селу. Шаталин, как всегда, взял альбом и карандаш, чтобы сделать зарисовки, а наш ботаник Осинский его сопровождал. В селе, к моему изумлению, оказался целый больничный комплекс. Я насчитал десять больших домов, стоящих по периметру прямоугольного двора. Нас принял сам заведующий, который оказался хирургом. Осмотрев Петра, он спросил: « У родника был?». Петр кивнул. « Да… — протянул доктор, — мне здесь делать нечего и все-таки придешь еще раз, Петр Иванович. Тяжелое не поднимай». Петр ушел, а мы разговорились. Сергей Михайлович Черных оказался моим земляком из Красноярска. Окончил Петербургский университет и добровольно поехал в Иркутскую губернию в предгорье Саян. Он давно знал о здешнем здоровом климате, чудесной воде и решил заняться исследованиями местного феномена. Вот и этот родник не раз проверял, привозил на анализ в губернский город. Результат: вода удивительно чистая, вкусная, полезная, но такого лечебного эффекта там не наблюдалось. Я спросил доктора: — И что вы об этом думаете? — Вода с удалением от родника почему-то теряет целебные свойства. Вероятно, она содержит какое-то вещество, которое быстро исчезает на воздухе. — Наверно, здесь нужно инженерное решение, а главное, химический анализ прямо у родника. — Такого химика здесь нет. Надо приглашать из столицы. Я не раз писал губернатору. Пока безрезультатно. Я обещал поговорить с губернатором, когда экспедиция завершится, и мы прибудем в Иркутск. Доктор поинтересовался, где Петр получил ножевые раны, сам-то он ни за что не скажет. А доктор обязан сообщить полиции. Я рассказал о происшествии, свидетелем кото- рого оказался. « Значит, мужчина, который обратился ко мне позавчера не ваш? – удивил- ся он и рассказал, что пришел к нему раненый в плечо мужчина, назвался участником экс- педиции и сказал, что на него в тайге напал бандит. — Я заметил, что одежда на нем явно мала. Значит, вот как было. Надо старосте сказать, чтобы отправил человека на станцию со- общить в полицию. Скорей всего, разбойник этот к железной дороге отправится. Потом мы вместе с доктором осмотрели весь комплекс. Я еще раз поразился, как хоро- шо налажена работа в больнице – есть все специалисты. « Кроме зубного», — сказал Сер- гей Михайлович и пояснил, что с больными зубами редко обращаются, да и то, в основ- ном, приезжие и лечит их он сам. У местных людей, даже у стариков, зубы здоровые. Он приписывает это все той же воде. 109 Вечером мы с удовольствием побывали в бане. Как же приятно было улечься спать в мягкую, чистую постель! 19 июня. Начали работу в окрестностях села. Степан отпросился на несколько дней. Его деревня находится неподалеку. Нам охотно помогают сельские подростки – приводят к ручьям, впадающим в Сагну. Мы с каждого из них берём пробы. Село выглядит очень нарядно. Расцвела черёмуха, её здесь очень много. В воздухе стоит дурманящий аромат. Парни и девушки допоздна засиживаются на вечерках, потом, возвращаясь домой, поют очень слаженно. Я записал некоторые незнакомые мне песни. Вечером зашел к доктору. У него неприятная новость – из шкафа исчез его костюм, ру- башка и ботинки. В кармане пиджака был бумажник, который подарили коллеги из Пе- тербурга. Такой оригинальный был бумажник с застежкой в виде змейки – символа меди- цины. Он уверен, что это сделал тот беглый арестант. Сергей Михайлович человек круп- ный, и вору, вероятно, одежда по размеру подошла. « А в полицию мы сообщили другие приметы. Теперь он скроется», — сокрушался доктор. Дальше я просто перелистал тетрадь. Экспедиция, закончив работу в селе, двинулась вверх по реке к Саянским горам, обследуя все источники воды. Как я понял, это и было ее главной задачей. В одной деревне мой предок открыл настоящее богатство – несколь- ко целебных источников. Возле них все деревья были увешаны разноцветными ленточка- ми. Каждый день за водой приезжали не только местные жители, но даже из далеких мест. Привозили больных, селились рядом. Аристарх Николаевич восхищается красотой гор, водопадов. Я заглянул в конец дневника. Экспедиция уже в Иркутске. Визит к губернатору. 20 сентября. Губернатор встретил очень приветливо. Принял наши документы и со вниманием выслушал мой рассказ об экспедиции. На наши предложения о дальнейшем исследовании и разработке богатейших ресурсов целебной воды, открытии лечебниц, он сказал, что неоднократно обращался в столицу, но, к сожалению, чиновничий аппарат на- столько неповоротлив, что потребуется не один десяток лет, пока что-то начнёт делаться. Так. Дальше что? А вот здесь интересно.
7. Следы преступника
25 сентября. Сегодня в разговоре с кондуктором нашего вагона услышал о странном случае, произошедшем в июне. Был ограблен богатый сибирский купец, едущий с супру- гой в столицу; украдены деньги и драгоценности, очень дорогие. В столицу ведь ехали. Купец уверенно сказал, что это сделал попутчик, интеллигентный человек, хорошо оде- тый, который представился ученым-геологом, знатоком драгоценных камней. Он оказал- ся общительным веселым человеком, сумел войти в доверие к купеческой семье. Супру- га купца даже попросила оценить своё ожерелье, недавно привезенное из Китая. Ученый определил, что это совершенно изумительные изумруды и в них не стыдно показаться даже в царском дворце. Нечто подобное он видел у государыни. Купчиха совсем раста- яла и показала остальные свои украшения. Мошенник сказал, что у нее очень хороший вкус. Он дал свой адрес в Санкт-Петербурге и просил запросто бывать у него, супруга его будет очень рада. « Это надо же быть такими доверчивыми! – удивлялся кондуктор. — Сразу за Уралом господин этот исчез. Это случилось ночью, я даже не заметил, когда он сошел, вот как бывает». У меня возникли подозрения, и я спросил, как выглядел вор, 110 и на какой станции он сел в поезд. « Крупный такой, солидный, волосы и глаза темные, костюм коричневый. Сразу видать – образованный человек, вежливый. Да! Бумажник у него был с застежкой, как змейка, а сел он на станции Аларской». Все совпало: и стан- ция, и описание, которое дал доктор. И главное – бумажник с такой оригинальной застеж- кой. Я поинтересовался, пойман ли вор. « Куда там! – махнул рукой кондуктор, — мате- рый, видать, мошенник». Потом еще две последние страницы. Ничего особенного. Отчет об экспедиции на засе- дании ученого совета и географического общества.
8. Странный листок
Я перевернул последнюю страницу. Между нею и обложкой лежал какой-то листок, старый, пожелтевший, с выцветшей записью, но прочитать можно. Почерк не такой как в дневнике. Сверху было написано: «… пройти сквозь стену». Начало записи стерлось. Ин- тересно! Ну и как пройти? Читаю ниже, там уже другой почерк: «В стакан кипятка всыпать чайную ложку семян укропа, плотно накрыть и подождать до охлаждения. Затем раз- мешать в нем щепотку соли, влить столовую ложку растительного масла. Выпить на ночь. Применять персонам не моложе тринадцати лет. Действие средства начнется утром». Дальше ещё что-то было написано, но стерлось, видны только некоторые буквы. Что это? Рецепт лекарства? Тут глаза мои закрылись. Особенность у меня такая – засыпаю внезапно. Утром я, конечно, проспал долго и не слышал, как родители ушли на работу. Бабуш- ка повела Лизу в поликлинику сдавать анализы. Сестрёнка моя поступает в первый класс. Первое, что я вижу, проснувшись — белый потолок, это не интересно; переворачиваюсь на левый бок – вот она картина, которую вижу только я – бегущих людей, вернее атлетов, как на древнегреческой вазе. На самом деле там обои с цветами и листьями, но для меня они превратились в людей. У вас так не бывает? Идешь по улице мимо стены, а на ней пятно. Это для других пятно, а для меня медведь с поднятыми лапами или лошадь. Однажды, когда я был маленький, сильно удивил бабушку на прогулке. Я, показывая на забор, вдруг закричал: «Ав-ав, ав-ав!». Бабушка подумала, что где-то рядом собака и стала оглядываться, но никакой собаки не увидела и спросила: « Где, Женечка ав-ав? Где собачка?». Я показывал на забор. «Нет там никакой собачки. Не бойся», — бабушка потянула меня за руку, но я упорно показывал на забор. Там было тёмное пятно, и ба- бушка, вглядевшись, увидела очертание собаки. « Ой, и, правда, собачка. А я бы никогда и не заметила». Дома она рассказала о моём богатом воображении. « Может, художником будет», — сказал папа. Про обои я никому не говорил. Это была моя тайна. Должны же быть у человека тайны? Вот у Лизы под подушкой мама нашла тетрадку, на которой было написано: «Тетрадь для тайн». Правда, там ещё не было никаких тайн. Сестрёнка, как только научилась писать лет с шести, сразу и завела такую тетрадку. Мама ей ничего не сказала, положила тайную тетрадь на место. Ну, вот я проснулся. Вскочил, попрыгал, помахал руками, умылся и на кухню. По утрам я почему-то сильно хочу есть, и меня за это хвалят и ставят Лизе в пример. Допивая чай, я услышал с улицы свист. Условленный. Так Пашка меня вызывает. Я схватил прапрадедов дневник и выскочил из подъезда. Друг мой сидел на лавочке, где ещё не было бабулек. Они в это время готовят обед и одновременно смотрят пере- дачи про здоровье. Я рассказал о посылке. «Здорово! — произнес Пашка. – А нам никаких посылок не приходит». Я, конечно, показал дневник, кое-что прочитал оттуда. Он взял его, поли- стал, почитал. — Вот жили люди, даже завидно. А с нами ничего не случается. Скучно.
Что это? – Пашка поднял бумажку, выпавшую из тетради.
— Да рецепт какой-то.
Пашка прочитал, задумался, потом вскочил: — Какой рецепт! Ты, что не понял? Видишь, что наверху написано? «… пройти сквозь стену».
— Ну и что? — А то! Вот это всё выпьешь и пройдёшь сквозь стену. Тут же ясно сказано! И тут мы услышали громкий чих где-то за кустами, растущими вдоль дорожки. Мы за- молчали, Пашка двинулся на звук. А ему навстречу вышел почтальон!
— Добрый день, молодые люди, — весело сказал он и направился к подъезду.
— Интересно, долго он там стоял? – прошептал Пашка, — неужели подслушивал?
— А что мы такого говорили? Про экспедицию? Про рецепт этот? Ему-то какое дело?
— У меня что-то внутри ёкнуло и заныло.
— Может, в дневнике есть какая-то тайна?
— Айда на берег, там договорим, — предложил Пашка, косясь на подъезд. На берегу мы сели на наше бревно.
— Я думаю, не зря здесь этот рецепт, — сказал Пашка, почёсывая лоб. — Вот бы попро- бовать его. Тебе есть тринадцать?
— Через два дня будет. — Вот ты и попробуешь. Мне-то только в сентябре исполнится.
— Не верю я в это… — Да ты что? Смотри – написано по-старинному, с буквой этой… как её?
— Ять.
— Вот. Раньше знаешь, сколько колдунов и магов было, Калистро, например. Я в кино видел.
— Калиостро, граф, — поправил я, начиная сдаваться. А что? Не убудет меня, если я выпью это средство. Мальчишка этот в очках, Гарри Поттер, вспомнился. И, вообще, прикольно. Почему бы не поиграть в эту игру? Я согласился:
— Хорошо. Сделаю. А Пашка, кажется, поверил во всё это всерьёз. На День рождения мне подарили ноутбук, правда, подержанный, но в хорошем состо- янии. После чая, тяжело отдуваясь, мы с Пашкой отправились в мою комнату. Я уже при- лично умел обращаться с компьютером, Пашка только играл.
— Ну, что искать будем?
— Может, поиграем?
— Успеем. Давай моего предка найдем, — я набрал: Павлов Аристарх Николаевич. На- шлось несколько статей. И мы узнали, что мой прапрадед был выдающимся учёным, гео- логом и путешественником, действительным членом Академии наук и автором книг, из- данных на нескольких языках. Пока я это читал, у Пашки менялось лицо, он даже встал и глядел на меня уважительно. А дальше пошло неожиданное: Павлов А. Н. был аресто- ван в 1936 году.
— За что? – спросил Пашка.
— Сейчас посмотрим. Вот. «За антинаучную теорию, противоречащую общепринятым научным взглядам. Он считал, что существует живая вода». Постой! Он же о ней в днев- нике написал, — вспомнил я.
— Точно! Вода эта за одну ночь вылечила раненого человека. Прямо сказка.
— Да… наверно, недаром такие сказки сочиняли. Значит, было что-то такое.
— Почему же мы об этой воде ничего не знаем?
— Странно. Вот бы там побывать в этом селе, проверить.
— Далеко, да и маленькие мы ещё, — вздохнул Пашка.
— Нет уж! Когда я вырасту, съезжу туда.
— И я с тобой! Сколько времени? – спохватился Пашка, — мне домой надо. Ты не за- был, что завтра должен сделать?
— А что я должен сделать?
— Ну, ты даёшь! Забыл про рецепт? Сегодня приготовишь и выпьешь. А завтра прове- рим. Вот тебе укроп. Я побежал.
Вечером я тихонько принёс в свою комнату стакан горячей воды и насыпал туда чай- ную ложку укропа. Сразу сильно запахло. Я плотно закрыл стакан. Но запах всё-таки просочился, и я услышал, как бабушка сказала: «Соседи огурцы солят». Потом я ещё раз прочитал страницы дневника про живую воду и запомнил, где её нашёл мой пре- док. Я взял карту России и посмотрел Иркутскую губернию, отыскал речку, село. По- том попробовал найти в Интернете сведения о воде. Нашёл несколько статей об очень качественной, полезной воде в предгорьях Саян, но о живом источнике ни слова. Ис- сяк он, что ли? Стакан остыл, и я добавил туда щепотку соли и влил ложку масла. Всё хорошо разме- шал. Потом, решившись, выпил. Ничего – даже приятно.
9. Я пробую пройти сквозь стену
Разбудила меня бабушка, которая вместе с Лизой снова собралась в поликлинику. Космонавтов они там, что ли, набирают? Короче, я должен сходить за хлебом и овощами, а бабушка, когда вернётся, сварит свои фирменные щи. Я вышел из дома и тут же встретил Пашку. Он, не здороваясь, спросил:
— Ну, как?
— Что «как»?
— Попробовал? Ой! Я же совсем забыл! Нет, говорю, не буду же я сквозь стену в своей квартире про- лезать.
— Я придумал — к нам пойдём. Дома никого нет.
— Правильно. Только сгоняем на рынок.
На рынке мы купили капусту, лук, в общем, всякую петрушку. Потом пошли в булоч- ную. Пашка остался на крыльце. Когда я появился, он сказал:
— Сейчас мимо тот мужик прошёл, почтальон. Что-то он замелькал. Следит за нами, что ли?
— Может, случайно, — пожал я плечами.
Мне нравилось у Пашки. Дом удобный, просторный, всё крепко и хорошо сделано. Двор в цветах. В отдельном дворике куры ходят. Собака у ворот в будке сидит. Нам с Ли- зой не разрешают собаку из-за маминой аллергии. Пашка сказал, пробовать я буду в сарае, что стоит на краю огорода. Раньше они коро- ву там держали, а теперь всякий хлам. Вошли мы в сарай, и я стал примериваться к стен- кам. Пашка предложил пройти сквозь заднюю стенку. Я почему-то разволновался, но виду не подал. Подошел к стене и нажал на неё плечом. И тут же почувствовал, что она задви- галась. Я испугался и перестал. Пашка внимательно за мной следил. « Ну чего ты? Да- вай!» — прошептал он. Я нажал сильнее. Глаза у Пашки стали, как у героя триллера, который увидел монстра. Стена поддалась, и я вывалился наружу вместе с ней, вернее, с её куском. Я вскочил, Паш- ка оказался рядом. Как мы ни были ошеломлены, всё-таки успели заметить, что за угол огорода быстро заворачивает мужчина на велосипеде. « Опять он, тот мужик!» – закри- чал Пашка. Я поднялся и увидел, что вместе со мной упала часть стенки шириной примерно в метр. — Здесь раньше дверь была, но мы её заколотили, — объяснил Пашка. — Заколачи- вал, конечно, ты. — Ну и что? Мне гвоздей не хватило. — Или ещё чего, — поддел я. Мы сели во дворе на лавочку. Пашка молчал. Я тоже. Вдруг он вскочил: — Всё! Я знаю, куда мы пойдем! Здесь недалеко есть развалины. Раньше дом богача был. Теперь только одна стена стоит. Остальное давно уже разобрали и увезли. Но туда лучше на велосипедах. Чтобы быстрее. Залаяла собака, и Пашка выбежал на улицу. Никого. « Смотри, — закричал Пашка, — следы!» На дороге в пыли четко отпечатались следы велосипеда и большой ноги. — Стоял гад, подслушивал! Что ему от нас надо? — Да брось ты! Может, он просто любопытный. — Ты не понимаешь! Он хочет узнать наш секрет. Человек, который проходит сквозь стены такого может натворить! — Точно! – я буквально схватился за голову. – В любое помещение можно войти. – Жди, я скоро. – Я помчался за велосипедом. До развалин было километра два. Мы приехали туда по полевой дороге. Земля во- круг дома заросла колючими кустами и сорняками, среди которых одиноко возвышалась стена. Высотой она была около четырёх метров. Тропинка к развалинам с трудом угады- валась, по ней давно никто не ходил. Велосипеды спрятали рядом с дорогой. Мы продра- лись сквозь колючки. Наружные стены дома были разрушены. Остатки их возвышались над землёй примерно на метр. Мы вошли в широкий проход. Не разрушенная стена, ве- роятно, отделяла переднюю часть дома от остальных помещений. Посередине – дверной проём. Дверей, конечно, не было. — Интересно, почему эту стену не сломали? — Крепкая очень. Не смогли. Видишь?— Пашка показал наверх, где видны были по- пытки отколоть камни. — Зачем внутри такая крепкая стена? — я вошел в дверной проход, — толстая. Странно. — Всё. Давай, пробуй. Я побродил вдоль стены, выбирая место. Потом решился и нажал на стену. И ужас! Стена начала отодвигаться! На этот раз Пашка за моей спиной увидел, кажется, самого Фредди Крюгера! В стене открылась дверь! За ней пустота! Я отступил. Дверь начала за- крываться. Пашка бросился к ней и придержал. « Тащи что-нибудь!» — закричал он. Я по- нял, посмотрел вокруг, увидел подходящий камень. Схватил его и положил между дверью и порогом. Всё. Мы заглянули за дверь. Направо – какой-то узкий коридор. Невозможно было разгля- деть, где он заканчивался – было темно. « Надо фонарик», — сказали мы одновременно. Я вызвался съездить. Только как быть с дверью? Вдруг сюда кого-нибудь принесёт? Надо выяснить, как дверь открывается. — Вспомни, куда ты нажал. Я стал на то же место боком и плотно прижался к стене. Плечо оказалось на неболь- шом округлом выступе, на который я и нажал. Дверь, искусно замаскированная под кир- пичную стену, распахнулась внутрь. Ура! Теперь мы знаем секрет замка. Можно убрать ка- мень, что мы и сделали. Дверь закрылась так плотно, что совершенно нельзя было разгля- деть её границы. Потом Пашка снова её открыл. Теперь можно ехать. 114 10. За нами следят! Кажется, я побил все рекорды по велосипедному спорту. Хорошо, что дома никого не было, я схватил фонарик и помчался обратно. Думаю, на меня стоило посмотреть: лицо красное, волосы торчком, глаза выпучены. Пашка засмеялся: « Гнались за тобой, что ли?» — и пошёл к стене. Я задержал его: — Стой! А вдруг за мной следили? Надо проверить. Пойдём, посмотрим. Мы вышли из развалин и, прячась в траве, вылезли к тропинке. Нет, не зря я беспоко- ился. Вдали показался велосипедист. Мы вернулись в развалины. Подождали.
— Может, это не сюда, — прошептал Пашка.
— Спорим, это почтальон! Вскоре мы услышали треск кустарника, шумное дыхание.
— Подожди. Ты тут на экскурсии, — прошептал Пашка и вдруг громко заговорил:
— Нина Фёдоровна рассказывала, что здесь был красивый лепной потолок. Всё разрушили. Вот от него кусок остался, видишь листик? Мы демонстративно рассматривали остаток орнамента, когда услышали знакомый скрипучий голос:
— А, это вы, ребята! Осматриваете? Мы дружно обернулись. В проеме стоял запыхавшийся почтальон. Пашка спокойно объяснил:
— Да вот друга привёл показать, он недавно приехал.
— Я тоже ведь недавно здесь. Мне сказали, что развалины интересные.
– Он принял- ся ходить вдоль разрушенных стен, трогая рукой камни, перешёл на другую половину. Потом вернулся к нам.
— Вы не знаете, когда этот дом был построен?
— Нам учительница говорила в восемнадцатом веке. Дворянин какой-то жил. Не пом- ню фамилии. А перед революцией продал имение.
— И кто купил?
— Говорили – богач нерусский, немец, что ли, кажется, Вульф или Вольф. Потом сбе- жал за границу.
— И сокровища свои увёз? — Конечно! Иначе их давно нашли бы. Видите, как разрушили? Почтальон покачал головой:
— Да… натворили мужички. Красивый, наверно, дом-то был. Можно было музей сде- лать. – Он обернулся к нам и вдруг спросил:
— А фонарик-то зачем? Подвал, что ли тут есть? Пашка моментально сообразил.
— Нет, всё засыпали. Фонарик нам в пещерах пригодится.
— Здесь есть пещеры? – оживился любитель развалин. – Далеко отсюда?
— Да нет, рядом, это где река изгибается. Там скалы.
— Ааа… — почтальон был явно разочарован Пашкиным ответом, — слишком далеко. Это не то.
— Что не то? – спросил я. — Да я так… просто. А здесь действительно интересно. – Он поднял кусок орнамента и стал разглядывать его.
— А вы что — не работаете сегодня? – поинтересовался Пашка. Вопрос не понравился почтальону.
— Работаю. Сейчас обеденный перерыв, – он глянул на часы, — ого, мне уже пора. Ну, пока.
— До свидания, всего хорошего,— вежливо сказал я.
Конечно, мы не сразу открыли потайную дверь. Дождались, когда этот любознатель- ный дядя уедет подальше. И что-то нам обоим стало страшно. Притихли мы. Но, какой же мальчишка откажется посмотреть, что там за стеной?
11. Мы спускаемся в подземелье
Мы надёжно положили у открытой двери кусок потолка. И шагнули внутрь. И сразу успокоились. Любопытство победило. Фонарик был сильный, и мы сразу увидели, что ко- ридор упирается в стену, но, когда подошли поближе, выяснилось, что там ступени вниз. Двадцать одна. Я почему-то всегда и везде считаю ступени. Число хорошее – три семёрки. Я родился седьмого августа. Перед нами оказалась массивная дверь. Ну вот, опять надо как-то открывать. Но она открылась легко, как только толкнули. За дверью комната, примерно, как моя. Пустая. Никаких сундуков с сокровищами. — Надо внимательно осмотреть стены, — почему-то шёпотом сказал Пашка, — и пол тоже. Короче – всё. Мы осматривали, ощупывали, нажимали на кирпичи, пока не наткнулись на какие-то надписи в центре стены. Едва заметные, но буквы разглядеть можно. — Латиница, — определил я. — Не английский, — сказал Пашка. — И не немецкий, и не французский. Пашка взглянул на меня вопросительно. — Бабушка моя переводчицей работала, — пояснил я, — со всех этих языков. — Круто. — По-моему, это латынь. Вот смотри — слово «impossibile». Не помнишь такого? — Что-то припоминаю… кажется , по-английски… — В английском окончание другое, а корни одинаковые. — Ну и что это за слово? — Переводится «невозможно» — Точно! Как я забыл! – обрадовался Пашка. – А другие можешь перевести? — Следующее слово «est». Точно латынь. Обозначает глагол «есть». У друга округлились глаза: — Чего есть? Зачем? — Да не есть! Ничего не надо есть. Это в смысле «является», то есть «является невоз- можным». — Совсем ты меня запутал! — Послушай! Эта фраза обозначает, что какое-то действие не является возможным. — Так бы сразу и сказал! А то – есть, есть… кстати, не мешало бы. Я еще раз внимательно пересмотрел всю надпись. Нет, остальные слова непонятны. — Знаешь что, Пашка? Надо надпись скопировать и попробовать перевести. Есть же словари. Здесь наверняка написано что-то важное. — Где клад спрятан, например. — Не исключено. Только писать нам не на чем. Надо за бумагой ехать. А пока выйдем отсюда. — Пошли скорей, вдруг там опять этот шпик. Никого наверху не оказалось. Нам пришло в голову проверить, не открывается ли дверь изнутри. Мало ли, возьмёт она и захлопнется, или кто-нибудь ей поможет. Мы осмотре- ли стену изнутри и сразу же увидели, что напротив наружного выступа есть внутренний. Пашка потянулся к нему. — Стой! Надо одному из нас выйти. Подстраховаться. Я с фонариком останусь и про- верю. Пашка вышел и отодвинул от двери камень. Дверь закрылась. Я, чтобы не дать време- ни страху, нажал на выступ. Дверь медленно открылась. Теперь можно не бояться. — Поехали за бумагой. — А сколько сейчас? — Думаю, часа два. — Ой, мне папка голову оторвёт. У меня же дома столько дел! Я тоже встревожился. И меня дома, наверно, потеряли. — Давай это на завтра отложим. Сегодня и так всего много было.
12. Таинственная надпись
На следующий день мы приехали к развалинам и первым делом проверили, нет ли по- близости посторонних. Всё тихо. Спустившись в потайную комнату, тщательно перерисо- вали надписи. И обратили внимание, что в двух местах рядом с ними были ещё какие-то надписи, старательно стертые, видимо, наждаком. Получилось у нас две строки. «Arca archa patefacio proprie meridie. Alias inpossibile est». «Ramte den fjerde fra bunden mursten». — Теперь нужно узнать, какой это язык и найти словарь. Твоя бабушка может опре- делить? — Надо попробовать. Хотя я почти уверен, что это латынь. — Все равно, проверить надо. Дома выбрал два слова из верхней строки, переписал их на отдельный листок и пока- зал бабуле. Она уверенно сказала, что это латынь и спросила: « А что это?». — Да в книге одной… научной. Мы с Пашкой отправились в городскую библиотеку и попросили словарь латинско- го языка. « Взяли уже, — ответили нам, — подождите, когда вернут». Мы вышли ни с чем. У меня вдруг мелькнула тревожная мысль. Я бросился назад: — Вы не помните, кто взял словарь? — Я не видела, Валя выдавала. — А можно у неё спросить? — Она в бибколлектор поехала. Сегодня не будет. — Ну и что мы будем делать? – спросил я Пашку. Пашка привычно поскрёб лоб. Я тоже напрягся. Кто в этом маленьком городке мо- жет знать латынь? И тут я встретил бабушку и Лизу. Они возвращались из поликлиники. — Женя, Паша, вы зачем здесь? Пашка замялся, а я сообразил: — Хотели одну книгу взять по программе, а её нет. Придётся ждать, когда сдадут. — Какую книгу? Может, у нас есть? Меня выручила сестрёнка, вмешавшаяся в разговор: — А я всех врачей прошла. Они сказали, что я здорова! Вот! Ээээ, — она показала язык, что возмутило бабушку, и та принялась воспитывать внучку. — Надо в школьную библиотеку сбегать, — придумал Пашка, и мы, действительно, по- бежали. И вдруг – ага! Я резко остановился, и Пашка налетел на меня. — Угадай, кто сейчас знает латынь? – спросил я. Пашка не угадал. — Врачи! Они же рецепты по-латыни пишут. У тебя есть знакомый врач? Пашка скорчил лицо: «У зубного недавно был. Нет, к нему я не пойду». Опять задержка! Лицо моего друга внезапно просияло. — Знаю, где мы возьмём! У нас сосед учится в мединституте. Они там латынь изучают. Он сам говорил. Должен же у него быть словарь? Дверь открыл очень длинный парень. « Зачем ему медицина? – подумал я, — какой ба- скетболист пропадает!» Пашка сразу же приступил к делу.
— Лёня, у тебя есть учебник по латыни?
— Не понял, — сказал долговязый Лёня.
— Словарь латино-русский, — пояснил я.
— Есть. А вам зачем?
— Я же тебя не спрашиваю, зачем ты такой длинный? – ответил Пашка.
Парень раскатился смехом, открыв ряд великолепных зубов, – смешливый такой студент. — Ладно. Вам на какое время?
— Ненадолго. Послезавтра отдадим. Лёня пошёл в другую комнату. Я, заинтригованный, наблюдал, впишется ли он в двер- ной проем. Нет, не стукнулся, нагнулся. Вернулся он с потрёпанной книгой.
— Не потеряйте. Библиотечная. С института.
— Что ты! Мы её на растопку пустим. Парень снова показал свои белые, ровные зубы. Я всё-таки не удержался и спросил:
— Лёня, а вы занимаетесь баскетболом? И снова зубы.
— А как же! Капитан команды.
— Как ты с ним свободно обращаешься, — заметил я, когда мы вышли.
— Так он же мне родня! Его все оглоблей зовут. Не обижается. Я где-то читал, что люди очень высокого роста добродушные, не агрессивные. Только немного замедленные. Мы решили заняться переводом у Пашки. Дома меня обязательно бы загрузили каким-нибудь делом. Или Лиза подглядывала бы. К пяти часам у нас получилось: « Ящик открыть строго в полдень. В другое время невозможно». Дальше у нас не пошло, потому что остальные слова были не на латыни. Да и написаны они были покрупнее. Это мы уже позже поняли, когда обнаружили, что ни- чего похожего в словаре нет. А вообще мы ничего не поняли. Зачем менять язык? Наверно, хозяин ящика решил усложнить доступ к кладу. Теперь уж мы не сомневались, что ищем клад. Надо переводить остальные слова. — Интересно, где этот ящик?— спросил Пашка. — Вот тут и написано… этими непонятными словами. Я решил посмотреть бабушкины словари. Вдруг это французский язык? В тот же вечер я незаметно взял словарь. Бесполезно. Таких слов во французском нет.
13. Приключения в областном городе
Через день папа сказал, что завтра едет по работе в областной город на два дня. Что меня подтолкнуло попроситься с ним в эту поездку? Иногда я сначала делаю, а потом соображаю – зачем? Я понял, что это шанс. Ведь там библиотека гораздо богаче, чем в нашем городке. К моей радости мама меня поддержала: « Почему бы Жене не посмо- треть большой город. Это полезно». А бабушка добавила: « Сходишь в музеи, там их не- сколько». Я успел сбегать к Пашке и предупредить, чтобы он присматривал за развалинами. К вечеру следующего дня мы с папой приехали в областной центр и остановились в го- стинице. Утром папа, уходя по делу, сказал, что недалеко от гостиницы есть краеведческий музей. Открывается в десять часов. Это, чтобы я туда сходил. А в четыре мы встретимся внизу и сходим куда-нибудь ещё. Музей, и вправду, был рядом с гостиницей. Я удостоверился, что он открывается в де- сять и отправился искать областную библиотеку. Пришлось ехать на автобусе. Я поднялся в читальный зал и попросил словарь «вот этого языка». Молодая библиотекарша взглянула, 118 велела подождать и обратилась к кому-то за стеллажами. Пожилой голос сказал: «Не знаю этого языка. Но точно европейский». Девушка так и сообщила мне. — А какие у вас есть словари? Давайте я сам посмотрю. — У нас так не положено. — Как же быть? Мне обязательно надо перевести. – Я сделал очень грустное, даже об- реченное лицо. Библиотекарше стало жаль меня. — А зачем тебе? — Клад ищу, — прошептал я. Девушка в изумлении уставилась на меня и тоже шёпотом сказала: — Я попробую, — и ушла. Я ждал довольно долго. За это время в зале появилось несколько читателей и сре- ди них древний старик. Лицо его бабушка назвала бы породистым и благородным. А, по- моему, он выглядел, как дон Кихот – такой же костлявый и длинный. Он опирался на тол- стую коричневую палку с красивой металлической ручкой. Кажется, её тростью называ- ют. Он заказал у второй библиотекарши книги и устроился неподалёку от стойки. Наконец девушка вышла и огорчённо сказала, что ничего не нашла. Я забрал у неё бу- мажку и повернулся к выходу, но девушка вдруг схватила меня за руку и показала на ста- рика: — Попроси его. Он всё знает. Я подошёл к столу и вежливо кашлянул. Старец поднял голову: — Вам что-нибудь нужно? – так же вежливо спросил он. Я объяснил и показал бумаж- ку со словами. Он взглянул, поднял брови: — Это датский язык. Переводится «ударить четвёртый кирпич снизу». — Ученый старик взял ручку и написал перевод на моём лист- ке. Внезапно он вскинул на меня голову и прямо вонзился в меня взглядом: — Где вы наш- ли эти слова?! — Да так. Попались в одной книжке. — Кто автор? — он продолжал сверлить меня гла- зами. Я растерялся и ляпнул первое, что пришло в голову: — Заславский. Старик медленно стал вставать, опираясь на свою палку. Лицо его постепенно красне- ло. Я испугался и попятился. — Где ты видел эту надпись?! – закричал старик. Что мне оставалось делать? Я схватил бумажку и кинулся к двери. По лестнице ска- тился и ещё по улице пробежал два квартала. Погони за мной, конечно, не было. Чего этот старик так разгорячился? Кто он такой? Что такого особенного в «четвёртом кирпиче»? Я посидел немного на скамейке и успокоился. Потом я честно пошёл в краеведческий музей, который оказался очень интересным. Там был зал о местных знаменитостях. В одной витрине я увидел старинную овальную фотографию старика из читального зала. Прочитал: «Заславский И. С. (1887-1952)». Не может быть! Я что, с привидением разговаривал? Что-то тут не то. Внимательно рас- смотрел всю витрину. Так. Учёный-географ, почётный член географического общества, пу- тешественник, автор книг о путешествиях. Участвовал во многих экспедициях, в том чис- ле в составе геологической группы Павлова А. Н. Вот он мой прапрадедушка-голубчик! Не ожидал! Фотография предка есть, только молодого. Даты жизни (1885-?) Да… Бла- городное такое лицо. Глаза серьёзные, внимательные, небольшая бородка, усы. Над пра- вой бровью две заметные родинки. Я вгляделся — похож ли на папу? Пожалуй, нос похож. И брови. У меня такие же. Как-то мне приятно стало. Дальше: «В тридцатых годах под- вергся резкой критике за свой труд о водных источниках Прибайкалья. Его исследования были признаны антинаучными, противоречащими марксистской теории. В 1936 году был арестован. Больше о нём ничего не известно. Предположительно, учёный был отправлен 119 в один из сибирских лагерей. Из рассекреченных ныне документов по делу Павлова А. Н. стало известно, что арестован он был по доносу некоего Волкова». Вот это пироги, сказал бы мой папа. Обязательно надо привести его сюда. Что ещё было в витрине? Книги Заславского и Павлова, ещё две фотографии: на одной — участники экспедиции в Иркутской губернии, на которой я узнал обоих друзей, крайний справа, наверно, проводник Степан, одет по-крестьянски; на другой – «Отчёт об экспедиции 1913 года в Саяны на заседании Академии наук». Другие витрины я не стал смотреть. Я немного посидел на стуле, переваривая все эти потрясающие новости. Но вернём- ся к библиотечному старику. Я уже понял, что это сын Заславского, тот, который выслал нам посылку. Теперь я пожалел, что убежал. Трус! Нет, надо вернуться и поговорить с ним. Возможно, он ещё там, в библиотеке. В зале старика не было. Девушка узнала меня и спросила с укором: — Что же ты убежал? Петр Иванович хотел поговорить с тобой. — Это Заславский? – спросил я. — А кто же? Его все знают! Он известный учёный. — Географ? – уточнил я — Историк. Где он только не был. А как лекции читает! Я слушала. — Сколько же ему лет? Сто, наверно? Девушка засмеялась: — Восемьдесят два. Он ещё бодрый. — Видел. А где он живет? Здесь? — Нет, у него недалеко дом, в деревне Васильево. Петр Иванович любит тишину. По- слушай, он после тебя сразу ушел, вернее, убежал. И все бормотал: « Надо немедленно ехать туда». — Куда? Девушка пожала плечами, а у меня почему-то екнуло сердце. Конечно, надо к нему наведаться, в эту деревню. Только с родителями. Вечером я притащил папу в музей, в наш, можно сказать, фамильный зал. — Вот это пироги! — воскликнул он, рассмотрев витрину. — Какие мы все-таки небла- годарные потомки. Ничего не знаем о предках. Стыдно. Надо этим заняться. Он перешел к следующей витрине, до которой я не добрался. — А вот ещё один Заславский. Да это ведь он отправил нам посылку! Проживает в де- ревне Васильево. Все правильно. Его адрес. Это же недалеко! Жалко, сейчас времени нет. Надо обязательно съездить к нему. Ведь старый уже. — Восемьдесят два, — сказал я, посмотрев на витрину. — Быстро ты считаешь! – удивился папа.
14. Как мы избежали гибели
Как только мы вернулись с папой из областного центра, я прихватил бумажку с запи- сью Заславского и побежал к Пашке. Он возился в огороде. — Подожди немного. Надо ещё собрать огурцы. Мать вечером солить будет. — Давай помогу. – Я положил бумажку с переводом на маленький стол во дворе и при- давил стеклянной банкой. Потом пошёл к Пашке в парник. — Хороший урожай, — сказал я с видом знатока сельского хозяйства. — Мать с твоей бабушкой договорилась, что даст вам огурцов. Я не говорил вам, что наши женщины подружились с Пашкиной матерью. Теперь они обменивались рецептами, выкройками и всякими хозяйственными советами. 120 Я рассказал другу о встрече с Заславским. « Чудно он себя вёл. И куда он должен ехать?» – задумался Пашка. — Он сильно разозлился, — вспомнил я. — Этот старик точно что-то знает о надписи, — уверенно сказал Пашка. – Слушай-ка, а вдруг он приедет сюда? Надо нам поторопиться. — Подожди, помнишь, там ведь сказано, что открывать надо в полдень. — Точно, сегодня мы уже опоздали, — Пашка разочарованно покачал головой, — зна- чит, завтра поедем. А сейчас давай просто так сгоняем. Мы быстро окончили сбор упругих, пупырчатых овощей и поскакали на своих конях — велосипедах — к развалинам. Там никого не было. Вроде никаких следов. Камень на месте. Спускаться мы не стали, вернулись в деревню. У ворот дома Пашка вдруг стал пристально вглядываться в дорож- ную пыль. Я тоже наклонился. Пашка бормотал: — Вот мой след, вот твой. А этот чей? Смотри, здесь кто-то развернулся. Сначала по- стоял, потом уехал. Мне пришло в голову заглянуть за забор. Конечно, прямо за ним парник! Значит, кто- то стоял и слушал наш разговор. — Опять этот тип! – возмутился Пашка. – Надоел уже. Ну, попадись он мне – живо колёса проколю. — Всё понятно. Он тоже ищет клад. Если завтра он нас опередит? — А ведь мы все выболтали. — Ещё неизвестно, понял ли он… — тут я ойкнул и побежал во двор. Так и есть — бу- мажки под банкой не было! — Вот я дурак! Оставил здесь перевод Заславского. И зачем я эту бумажку с собой взял? Ведь помнил же. — Да успокойся ты! Всё равно он сегодня ничего не сделает. Нам надо завтра приехать туда пораньше и закрыться. Не скрою, мне стало как-то не по себе, но я постарался, чтобы Пашка этого не заметил. Думаю, что и у него состояние было не лучше. Я бодро сказал: — Ну, всё, я домой. Завтра встречаемся в одиннадцать. — Стой! – закричал Пашка. Я испуганно обернулся. — Огурцы забери. 15. Смертельная ловушка Вечером у нас в квартире аппетитно и заманчиво пахло укропом и чесноком и ещё какими-то травами. В общем, всем этим соленьем. Утром, в половине одиннадцатого я взял фонарь, папины часы, подумал и налил в пластиковую бутылку воды и сложил всё это в пакет. Хорошо, что дома никого не было. Бабушка с Лизой пошла на рынок. Считалось, что так сестрёнку приучают к хозяйству. Она хорошо умела считать и всегда правильно определяла, сколько продавец должен дать сдачи. Наверно, по арифметике она будет отличницей. Мелочь от сдачи бабуш- ка отдавала ей. Сначала папа говорил, что деньги портят ребёнка, но, когда получил от Лизы в подарок модную летнюю кепку, понял, что дочь тратит деньги с умом. Я тоже на День рождения получил набор разноцветных ручек. Следующий день рождения был у бабушки. Лиза уже договорилась со мной, что мы вместе пойдём покупать подарок, тайком от бабули. Когда я уже вышел из квартиры, зазвонил телефон. Возвращаться не стал. Плохая примета. Это всякий знает. Пашка ждал у ворот, какой-то весь подтянутый, как разведчик на войне. У развалин мы были в одиннадцать пятнадцать. Конечно, первым делом провери- ли окрестности на наличие других искателей клада. На всякий случай подождали ещё 121 немного, наблюдая за дорогой. Никого. Всё спокойно. Мы решили захватить с собой ка- мень, чтобы ударить им по кирпичу. « Да и вообще на всякий случай», — заявил Пашка. Без двадцати двенадцать мы спустились в тайник, предварительно закрыв дверь в сте- не. В подземной комнате осмотрели стены. Где этот четвёртый кирпич? Да вот он! Пря- мо под надписью, чуть выдаётся вперёд. Четвёртый от пола. И на нём едва заметная вмя- тина. Кто-то по кирпичу уже ударял. В каком месте, интересно, откроется тайник и что там будет? Мы сели на пол и стали ждать. Я смотрел на часы. В двенадцать без одной минуты мы наклонились над кирпичом. Я считал секунды: со- рок пять, сорок шесть, сорок… дальше было, как в приключенческом фильме. Дверь в ком- нату внезапно распахнулась: — Стойте! – закричал кто-то. Мы в испуге обернулись. Я сразу узнал старика Заслав- ского. Он, тяжело дыша, ворвался в комнату. И тут силы его иссякли, он прислонился к стене. Трость упала и гулко стукнулась об пол. Мы бросились к нему. Он едва слышно прошептал: — Успел… туда нельзя, — он показал на стену. Я дал ему попить воды. Дедушка тяжело вздохнул: — Слава богу, обошлось без жертв. Мы растерялись. Почему он так говорит? Какая тут опасность? Старик с трудом подошёл к стене. — Вы нашли четвёртый кирпич? — Этот? – спросил я. — Правильно. Дайте мне палку. Пашка подал старику трость. — А теперь смотрите, что с вами было бы, — сурово произнёс Заславский. – Отойди- те подальше к стенам. Он встал на приличном расстоянии сбоку от стены и ударил рукояткой по кирпичу. Потом было невероятное. Часть пола на том месте, где мы только что стояли, провали- лась! Вернее, в нём быстро окрылись вниз две толстые створки. — Подойдите быстрее! – приказал старик, — посветите. Я направил луч фонарика вниз. И мы с Пашкой в ужасе застыли. Внизу в подвале ле- жали человеческие кости. Я рассмотрел череп. — Всё. Сейчас закроется, — сказал Заславский Створки медленно вернулись на место. Пол снова стал ровным. И тут мы услышали позади нас стон и звук падающего тела. Как будто тяжёлый мешок упал. Я направил туда фонарь. На полу лежал почтальон! « Брызните на него водой», — сказал Заславский. Лежащий человек зашевелился и сел. — Вы всё-таки пришли сюда, — обратился к нему старик, — а я вас предупреждал. Так, все наверх! Наверху я увидел, какие у нас лица. Пашкино было, как обсыпанное мукой, куда де- вался загар. У почтальона бледно-зелёное, у Заславского – красное. Я представил, какое было у меня. Потом Пашка сказал, что оно было покрыто красными и белыми пятнами. 16. Тайна подземелья Все мы, молча, вышли за стариком из развалин и уселись на траве. Старик сказал: — Уважаемые искатели кладов, представьтесь. Мы назвали себя. Бледный почтальон представился Волковым. Заславский продол- жил: — Этот дом принадлежал моей семье, и жило в нём несколько поколений. Последним был мой отец Заславский Иван Станиславович. Вы уже о нём знаете. В тринадцатом году он продал имение и уехал в Петербург. 122 — А тайная комната? – не выдержал Пашка. — Тайная комната была сделана моими далёкими предками при постройке дома. Это было убежище во время войн и смут. Оттуда на поверхность вёл подземный ход. В по- следний раз им воспользовались в девятьсот пятом году. Тогда многие крестьяне бунто- вали против помещиков – грабили и поджигали имения, иногда убивали хозяев. Надо сказать, семья не отличалась богатством, предки мои занимались различными науками, в том числе агрономией, и помогали крестьянам выращивать неплохие урожаи. Тем не ме- нее, местные жители, как их соседи, тоже решили побунтовать и явились в усадьбу. Мой прадед Станислав Заславский сумел их успокоить – ведь он ничего плохого им не сделал. Нашлись среди толпы мудрые, трезвые люди, и толпа ограничилась поджогом сарая. Вот тогда в тайную комнату были перенесены ценные книги, рукописи, коллекции минералов и немногие семейные ценности. Итак, в тринадцатом году отца пригласили в столичный университет преподавателем географии. Он только что вернулся из экспедиции по Иркутской губернии, где собрал много материала об этом богатейшем крае. Экспедицией руководил Аристарх Николае- вич Павлов. Ваш прапрадед, — обратился он ко мне. — Отец продал дом и поселился в сто- лице. Сюда больше не приезжал. В этот раз не выдержал почтальон. — Я слышал о сокровищах, прятанных в подземелье. — Ну, это уже к нашей семье не относится. Человек, который купил дом, был очень богат. Вот он мог хранить в подвале своё богатство. Только я слышал, что богатство это – сомнительного происхождения. Отец рассказывал, что новый хозяин, фамилия его была Вольф, приехал из Сибири, где, по его словам, добывал драгоценный металл и камни. Был он человеком крепкого телосложения, образованный. Он не был русским. Я предполагаю, что происхождение у него немецко-датское. Я заметил, что Волков встрепенулся. А еще у меня возникло одно подозрение. Ска- жу позже. — Отец мой после продажи дома показал новому хозяину, как открывается потайная дверь в стене, а также ход, ведущий наружу. Мне все это было известно от отца. Вольф, ве- роятно, обладал инженерными знаниями, поэтому сумел устроить в подземелье ловушку. Для воров. Вы убедились сами, — обратился он к нам, — к чему могли привести ваши пои- ски. Ловушку сооружали наемные работники, которые потом исчезли. При моих предках яма закрывалась простой деревянной крышкой. Изнутри была задвижка. Спускались туда по деревянной лесенке. Вольф замаскировал вход каменными плитами, которые открыва- ются от удара кирпича в стене. И через несколько секунд возвращаются на место. Открыть их изнутри неосведомлённому человеку невозможно. Это знал только сам Вольф. — Но другие могли выйти по подземному ходу, — сказал Пашка. — А вот нет. Вероятно, в каком-то месте была поставлена решетка с замком, а ключ спрятан. Так часто делали в подземных ходах. Грабитель возвращался назад, но выбраться в подземную комнату уже не мог. Из Сибири он привез что-то ценное – мы можем только об этом догадываться. Вольф часто уезжал. Возвращался иногда с гостями, которых в этой местности никто не знал. Думаю, он занимался грабежами и был в этом удачлив. Среди местных жителей пополз- ли слухи о грязном занятии хозяина имения, но доказательств никто представить не мог. Впрочем, однажды к нему явилась полиция, осмотрела весь дом. О подземной комнате они не знали. А ведь именно там хранилось награбленное. Ничего подозрительного тогда не обнаружили. Говорили, что его приняли за одного очень опасного преступника, бежав- шего с каторги. Вольфу удалось развеять их подозрения. Он умел быть обаятельным и го- степриимным хозяином. Больше полиция к нему не приезжала. — А слуги, что же, ничего не знали? – спросил Волков. 123 — Думаю, знали. Но были или запуганы, или подкуплены. Скорей всего, и сами при- нимали участие в грабежах. Так продолжалось до семнадцатого года. Жить в усадьбе ста- ло опасно. Вольф вовремя скрылся, взяв с собой преданного слугу, и больше здесь не по- являлся. Никто не видел, как он уезжал и что забрал с собой. Семьи у него тогда ещё не было. В доме по-прежнему жило несколько слуг. Когда стало понятно, что возврата к прошлой жизни не будет, эти люди скрылись и унесли всё, что могли. Остальное до- вершили местные жители. До сих пор не могу понять, почему этот дом не использовали для школы, больницы или клуба. Зачем надо было его разрушать? Варварство какое. – Заславский замолчал и только покачивал головой. Тишину нарушил Волков. — Значит, сейчас в подземелье нет никакого клада? — Я не могу утверждать этого. Кто знает, возможно, этот Вольф сделал и другие тай- ники. Знал бы мой отец, как использовали его дом… Тут я не выдержал и обратился к Волкову. — Скажите, почему вас так интересует тайник в этом доме? Откуда вы узнали о нём? — Ну… я слышал об этом, — помявшись заговорил он. От стариков местных. — А не потому ли, что вы родственник этого немца-датчанина Вольфа? Ведь Вольф в переводе – волк? Почтальон вскочил и попятился от нас, но запутался ногами в густой траве и упал. А Заславский воскликнул: — Старый я пень! Как я сразу не догадался? Конечно же! Вы, наверно, его внук? – и, предупреждая бегство Волкова, спокойно сказал: — Да вы не бойтесь. Вы ещё пока ни- чего не натворили. Мы не собираемся вас связывать. Верно, молодые люди? – Мы под- твердили. Старик продолжал: — Нам было бы любопытно услышать, что вы знаете о своём предке. 17. Рассказ почтальона Волков тяжко вздохнул и снова уселся на траву рядом с нами. Да, он действительно внук того самого Вольфа, беглого каторжника. Дед был выдающимся человеком и автори- тетом среди преступников. Никто не умел так мастерски, так артистично обворовать. Спе- циализировался он на драгоценностях, конечно, брал и деньги, и дорогие вещи. Он лег- ко входил в доверие, представлялся купцом, промышленником, учёным. Проделывал это, чаще всего, в поездах. При этих словах я вспомнил о записи в дневнике экспедиции и тут же встрял в рас- сказ: — А вы не знаете, где ваш дед сбежал с каторги? В каком месте? — Точно я не знаю. Отец говорил, это было в Иркутской губернии. — Правильно! – закричал я, — так и в дневнике написано. Значит, это он чуть не убил человека ножом? А потом украл у доктора одежду и ограбил купца в поезде? – я так и сы- пал фактами. Почтальон испуганно смотрел на меня, а у Заславского смешно открылся рот. Они в один голос закричали: — Откуда ты знаешь? Какой дневник? Я ответил сразу на оба вопроса. — Из дневника, он был в том сундуке, который вы, Пётр Иванович, прислали нам. — Боже мой! Я и не подозревал, что там дневник Аристарха Николаевича. — И вы даже не посмотрели, что посылаете? – удивился потомок Вольфа. — Сударь, у порядочных людей нет обыкновения обыскивать чужие сундуки! — воз- мутился учёный. – А вы, Женя, покажете мне этот дневник? – спросил он. — Конечно! Мы пойдём ко мне домой. Все будут очень рады, — церемонно сказал я. — Принимаю приглашение. Но сначала закончим разговор здесь. Дело в том, что 124 черновики научных записей об экспедиции, которые хранил отец, пропали. – Он при- стально посмотрел на почтальона: – Этот факт вы можете как-то прояснить? Волков, видимо, решился: — Хорошо, я расскажу всё, что знаю. Только я в этом не замешан. Отец мне расска- зывал, что дед похитил документы об экспедиции у вашего отца. Кем он представился, я не знаю, но его пригласили домой. — Но зачем вору эти документы? — Там были какие-то сведения о необыкновенной воде. Будто бы она лечит любые болезни. А это дорогого стоит. — И как же он распорядился материалами? — Мне стыдно об этом говорить, это позор на всю нашу семью. Мой дед передал бумаги немцам. — Фашистам? – Заславский вскочил, бросился к Волкову и замахнулся на него пал- кой. Мы с Пашкой испугались и ухватились за старика, пытаясь отвести его от побелевше- го от ужаса почтальона. Наконец нам это удалось. Старик, тяжело дыша, отошёл. Волков стал потихоньку продвигаться в сторону. Старик неожиданно громко и грозно крикнул: « Стоять!». Даже мы с Пашкой вскочили и вытянулись. — Рассказывайте дальше, — приказал старик. — Когда немцы вошли в Россию, дед стал сотрудничать с ними, работал переводчиком и сумел заинтересовать материалами сибирской экспедиции. — Пропали бумаги! Вор! Злодей! Мошенник! Каторжник! Убийца! Предатель! Пока старик с яростью перечислял эти позорные клички, Волков всё больше съёжи- вался. Когда Заславский выдохся, почтальон робко промолвил: — Почему пропали? Вовсе не пропали… — Где? Они? – раздельно прокричал учёный. — У меня… — Откуда? — Отец передал, – почтальон заметно успокоился, почувствовал, что ему больше ни- чего не грозит. — Когда немцев погнали, дед убежал от них и бумаги прихватил, и ещё какие-то карты. Явился в штаб Красной Армии и отдал карты. Рассказал, что фашисты заставили на них работать. Конечно, его задержали до выяснения личности. Но он сумел убежать и надёжно скрыться. — Да, что же он всё время бегает-то? Давайте покороче. — Покороче. Когда дед умирал, он передал ваши материалы моему отцу. А отец – мне. Несколько месяцев назад он тяжело заболел и вызвал меня. Когда я приехал, отец был уже очень плох, с трудом говорил. Он рассказал об имении, о подземной комнате, будто там остались какие-то ценности. Сам он здесь никогда не бывал. Боялся, наверное. — Что же он вас не предупредил о ловушке? — Не успел. Прошептал что-то о надписи и умер. Вот я сюда и поехал. Но сначала вас разыскал. В Васильево. Пришлось придумать, что интересуюсь старыми усадьбами. — Да вы, сударь, весь в деда. Артист! — Я только хотел узнать, цел ли дом. — Я предупреждал, что это опасно? Думаете, я не понял, что вы ищете клад? На это почтальон только, молча, опустил голову. Заславский приказал нам сесть рядом с Волковым, чтобы тот «не стреканул». Потом рассказал нам конец истории о сокровищах Вольфа. Оказывается, он и не выходил из дома, когда собрался убегать от большевиков. Ушёл он через подземный ход, который выводил на крутой берег реки недалеко от дома. Об этом знал только он и его слуга. И награбленные вещи они вытащили через этот ход. Решётку 125 закрыли на замок. Оставшиеся в доме люди через некоторое время бросились искать со- кровища. Думаю, кто-то из них знал о секретной двери в стене, подсмотрел за хозяином. Но в комнате ничего не оказалось. Зато была надпись на стене на трёх языках. — Третий язык был русский? – перебил я. — Да. Эта надпись появилась позже и была сделана наскоро. Но я стёр русские слова, когда побывал в подземелье тридцать лет назад. Чтобы никто больше не пострадал. Ино- странные надписи не сумел уничтожить, слишком основательно они были сделаны. Разве я мог предположить, что найдутся такие любознательные юноши, как вы? Да ещё обратят- ся за переводом с датского именно ко мне. Те слуги, скорее всего, погибли. — И вы не попробовали сделать, как написано на стене? — Как же! Попробовал. Лет десять назад. Но я сразу заподозрил подвох. Меня спас- ла моя трость. Я уже тогда не мог без неё ходить из-за травмы. Когда я подошёл к стене, палка издала характерный звук. У меня идеальный слух. Я понял, что подо мной пустота, но всё-таки решил рискнуть. Я отошёл в сторону, стукнул по четвёртому кирпичу пал- кой и увидел эту яму. Потом повторил удар, посветил фонарём и выяснил, что из ямы есть выход. Не трудно понять, что ход прямой. Я выбрался из подвала, обследовал местность вокруг дома и решил, что выход должен быть возле реки – там крутой берег, из деревни его не видно, но я ничего не нашёл — отверстие засыпали. Когда — не известно. Возможно, это сделал сам Вольф вместе со слугой, чтобы никто не проник в подземелье. Коварный был тип. А может, оставил под землёй часть вещей. При этих словах я заметил, что глаза потомка грабителя блеснули, и тут же он отвер- нулся. « Точно будет искать», — подумал я. Мы с Пашкой переглянулись. — Скажите, вы ведь не в двенадцать часов открыли эту яму, – спросил мой друг, — зачем же надо было указывать точное время? — Хитрость. Тот, кто попадёт в комнату и прочтёт надпись, обязательно туда вернёт- ся в полдень – открыть тайник в стене. Так он избавлялся от врагов, которых заманивал в дом и показывал комнату. Надписи они расшифровывали с помощью словарей, которые были в домашней библиотеке. Злодей хитроумно готовил преступление и получал от это- го удовольствие. Сколько тогда исчезло людей? Трудно сказать. Погибших, вероятно, вы- носили через подземный ход. Нет никаких доказательств, кроме последнего случая. Вы видели его останки. Кто это был? Неизвестно. Надо бы его захоронить и уничтожить ло- вушку. Придется обратиться к местным властям. Что вас ещё интересует? — Но почему именно латынь и датский? – спросил я Заславского, — ведь не каждый человек знает эти языки. — Меня тоже сначала смутило это обстоятельство. Потом я понял. Вольф любил блес- нуть своим образованием. Эти языки он, конечно, хорошо знал. Сыну он дал перевод. Но тот, как выяснилось, никогда не бывал здесь, а вот внук, — старик выразительно по- смотрел на Волкова, — решил посетить родные пенаты. — Что-нибудь ещё? – обратился он к нам. — Пока ничего. Вот когда вы посмотрите вещи моего прапрадеда… Старик бодро поднялся: — Нам пора. Надо забрать бумаги у этого гражданина. Вы пойдёте с нами, юноши? Он ещё спрашивает! До города мы шли тесной группой. Впереди Пашка, потом Волков, за ним я и Заслав- ский. Почтальон снимал комнату недалеко от почты. Дома он передал учёному пакет. Тот уселся на стул и тщательно пересмотрел все бумаги. — Здесь не все, не хватает записей о последних днях экспедиции, — профессор грозно взглянул на Волкова. — Где они? — железным голосом спросил он. — Я не знаю, клянусь Богом, поверьте мне, — лепетал почтальон. — Я пакет даже не от- крывал. Зачем мне эти бумаги? 126 — Действительно, зачем вам бумаги? Таким, как вы, только деньги нужны. Пойдем- те, мальчики. Волков сказал нам вслед: « Простите меня…». Заславский, не оборачиваясь, сурово произнёс: « Бог простит». Старик отказался идти ко мне домой этим же вечером, объяснил, что без приглашения взрослых не может. Он вырвал из записной книжки листок, написал номер телефона в го- стинице и сказал, что подождет звонка моих родителей. Дома я сказал, что мы с Пашкой познакомились на развалинах усадьбы с Заславским, и он хочет нас посетить. Моё сообщение вызвало панику. Ещё бы! Известный учёный хо- чет нас посетить. Папа позвонил в гостиницу и очень уважительным голосом пригласил Петра Ивановича пожаловать к нам завтра к шести часам вечера. Бабушка и мама срочно удалились на кухню обсудить завтрашнее меню, а нас с па- пой заставили убираться в комнатах. Лиза была у нас курьером. Она носилась между дву- мя группами и передавала наши вопросы на кухню, а нам — указания бабушки и мамы. С утра меня отправили на рынок и по магазинам. Хорошо – мне помог Пашка, кото- рый принёс с утра дары со своего огорода и ещё красивые яблоки. Бабушка тут же пригла- сила его в гости. Да! Я и забыл сказать, что мы ещё вчера договорились с Петром Иванови- чем, что о наших с Пашкой опасных приключениях он родителям не расскажет. Он охот- но согласился и предложил такую версию: мы встретились на развалинах его имения, куда мы пришли из любопытства, а он из-за привязанности к « родному пепелищу». За час до визита Заславского бабушка пришла ко мне в комнату, где мы с Пашкой сра- жались с компьютерными монстрами, и напомнила о правилах этикета: про вилки и ножи, салфетки, какой-то «пролитый соус», руках, ногах, приличных разговорах и ещё разных манерах начала двадцатого века. Всё-таки у нас в гостях будет профессор, человек старых правил. Пашка испугался, напрягся и со страхом взглянул на меня. Я подмигнул ему. Ког- да бабушка вышла, Пашка вдруг вспомнил, что он не накормил кур и собрался улизнуть. Я насилу его успокоил: « Бабушка всегда так говорит, а вот увидишь – она сама первая на- рушит этот этикет». 18. Профессор у нас в гостях Пётр Иванович явился точно в указанное время и с цветами. И всё сразу пошло во- преки этикету. Он оказался удивительно интересным гостем – много шутил, рассказывал о разных смешных случаях со студентами, которых он учил истории. Я запомнил один. Преподаватель говорит студенту: « Вы, наверно, флегматик, Морозов». Тот встаёт и гордо отвечает: « Я с детства ничем не болел!». За ужином профессор нахваливал все блюда — бабушка и мама просто растаяли. Я слы- шал, как бабушка сказала маме на кухне: « Изумительный человек! Настоящий интеллигент». Потом мы показывали Заславскому вещи из сундука. Он сказал, что сундук нашему предку достался от бабушки. Аристарх Николаевич им очень дорожил. Когда его аресто- вали, сумел передать записку, в которой просил отдать сундук сыну, когда это будет воз- можно. Сундук хранился у него на даче (отец Заславского сразу же перенёс его на свою дачу – она была рядом — пока дом друга не заняли чужие люди). Мы начали показывать Петру Ивановичу вещи, которые лежали в сундуке. Серебряную посуду он вспомнил. Это был подарок от коллег на День рождения — пятьдесят лет, то есть в 1935 году. А в следующем году его арестовали. Пётр Иванович за- молчал. Нам как-то горько стало. Бабушка отвернулась и вытирала глаза. Она-то всё по- нимала лучше нас. Её отец тоже был арестован в сороковые годы. Для нас с Пашкой это время было где-то в средних веках. Она всё никак не расскажет об отце, откладывает. Сей- час я понял, что ей тяжело говорить об этом времени. Ничего – узнаю в Интернете, не буду тревожить бабулю. 127 Книги Пётр Иванович бережно перебрал и заявил, что им цены нет. Почти все они из- даны в девятнадцатом веке. А стихи Пушкина чуть ли не при жизни поэта. Дневник он по- просил почитать. Конечно, мы не отказали. Настала очередь камней. Бабушка вынула их из серванта, где они лежали в хрустальной чаше. Профессор бережно высыпал их на стол, и мы залюбовались великолепной россыпью. — Аристарх Николаевич не был специалистом, но собирать камни любил, ему дари- ли геологи. Он радовался, как ребёнок, и говорил, что камни уносят его в какой-то другой мир. Каждый из них вмещает в себя историю миллионов лет. Старик принялся перебирать камни. — Здесь только очень малая часть его коллекции. Где остальное, я не знаю. Я тоже не знаток, но здесь вижу разновидности кварца. Вот халцедон, — он показал серый камень с выступающими из него маленькими голубоватыми шариками. Как будто голубоватая масса кипела и застыла пузырями. — Это тоже халцедон, зелёный, называется хризопраз, самый ценный кварц. — Очень красивый, — поддержала мама. — Я читал, что Александр Македонский носил этот камень на поясе. Верил, что он приносит удачу. Мы по очереди передавали друг другу гладкий, округлый, ярко-зелёный полупрозрач- ный камень. Мне показалось, что он от нашего внимания засиял ещё ярче. — А вот это, я знаю, это горный хрусталь, — сказала бабушка. — Правильно. Так называют бесцветный кварц. — Смотрите, что это такое фиолетовое? — У вас, наверно, есть из негоукрашение, то аметист, драгоценный камень. Здесь его мало – небольшое вкрапление. — У меня серёжки с аметистом! — обрадовалась мама, — так вот он какой в природе. А розовенький камень как называется? — Тоже кварц. Сердолик. Бывает красным. Из него тоже делают украшения. Теперь уже бабушка вспомнила: « У меня же бусы из него, помнишь, Оля?». Пашка вертел в руках крупный ярко-синий камень. — А вот и лазурит. Само название говорит о его цвете. Этот камень в огромных коли- чествах везли в Петербург для украшения дворцов. Есть даже целая комната, так и назы- вается «лазурная». Камень этот добывают высоко в горах. Как будто он стремится слиться с небом и специально окрасился в синий цвет. У нас его находят в Саянах. Мы смотрели на камни совсем другими глазами. После получения посылки полюбо- вались, и бабушка положила их в сервант. Вот что значит узнать интересные подробности о предмете. Наш гость, конечно, знает о них гораздо больше, хотя и утверждает, что не спе- циалист. Могучий старик! Учёный взял со стола маленький, совсем ничем не примечательный светло-серый ка- мешек. Я бы сказал, что это булыжник. — Странно, почему здесь оказался этот образец? Случайно? Не знаю, что это такое. — Да просто камень с дороги, — сказал я. — Аристарх Николаевич ничего зря не делал. Видите – скол? Значит, этот кусочек взяли от большого камня. Пётр Иванович, не выпуская камешка из руки, продолжал раз- глядывать образцы. — А это как сюда попало? – удивился старик, указав на фиолетовый камешек. – Он же был найден только в восьмидесятых годах в Сибири около Байкала на реке Чара. Поэто- му и назвали его «чараит». Бывает он только фиолетовым. В нашей стране единственное месторождение на земле. Насколько я помню, ваш предок не бывал в тех краях. Вероятно, какой-нибудь геолог подарил ему, не подозревая, что это новый минерал. Я слышал, что украшения из чараита сейчас в моде. Так-то, милые дамы. 128 Тут неожиданно вмешалась сестрёнка. Она принесла фигурку из нефрита. — Дедушка, а про куколку вы что расскажете? Старик от такого обращения даже несколько растерялся, а бабуля ласково погладила Лизу по голове. Петр Иванович долго разглядывал фигурку, потом сказал: — Удивительно! Дело в том, что мой отец из той экспедиции тринадцатого года при- вёз похожую фигурку. — Может быть, это она и есть? — Нет, она стоит на моём письменном столе. — Значит, фигурка попала в сундук позднее, – сказал папа. — Она лежала в отдель- ном мешочке. Пётр Иванович оживился: — У вас сохранился этот мешочек? — К счастью, я его не выкинула, — сказала бабушка, — ткань уж больно необычная. – Она принесла из своей комнаты мешочек из яркой узорчатой ткани. — Похоже на кисет. А ткань старинная. Такой ситец привозили из Китая ещё до ре- волюции. Отец в подобных мешочках хранил камни из Сибири. Ткань крепкая, окраска устойчивая. Видите, сохранилась до нашего времени. Такие занавески ещё в восьмидеся- тых годах висели в избах в сибирских деревнях. Вот загадка-то! Придётся дома покопать- ся в бумагах и коллекциях. — И что вы скажете о нефрите? – поинтересовалась мама. — Это удивительный минерал! Особенно его ценили в Китае. Он символизировал чи- стоту помыслов, справедливость, мужество и преданность и ещё очень много хороших че- ловеческих качеств. Я собираю изделия из нефрита, разные фигурки. Вдруг Заславский сказал: « Как холодно руке! – он разжал левую руку с серым камеш- ком и внимательно стал его разглядывать. – Казалось бы, должен нагреться, а он, наобо- рот, холодный как лёд». Мы, разумеется, все пощупали камешек. Действительно, холодный. Странный какой- то камень. — Странный камень, — повторил ученый мою мысль, — надо заняться им. Ничего по- добного я не встречал. Вот почему он сюда попал? Думаю, в коллекции отца был такой же, но сейчас его нет. Вы не возражаете, если я отправлю этот образец на анализ? Сейчас на- ука многое может. Стало темнеть. Мы заметили, что гость наш устал. Он начал извиняться, что занял у добрых хозяев так много времени, на что бабушка решительно ответила: — О чём вы говорите, Пётр Иванович! Общаться с вами просто счастье. — Ну, теперь-то мы будем встречаться чаще. Для начала приглашаю к себе, в Василье- во. Вам понравится. 19. Тайна рецепта Родители хотели проводить Заславского до гостиницы, но он сказал: «Пусть меня проводят молодые люди. А вам надо отдохнуть». Мы прогулочным шагом шли по улице, продолжая говорить о камнях. Старик явно устал, но бодрился. Недалеко от гостини- цы мы сели на скамейку. Петр Иванович произнес: « Я вспомнил притчу, рассказал мне ее иностранец. Вот послушайте. Учёный из Европы, который изучал обычаи жителей Африки, поселился в одном из диких племён. Жил он в своей палатке. Однажды, сидя вечером у костра, старые туземцы вспоминали своих предков. Они долго перечисляли их имена. Ученый удивился, как здесь помнят и чтят праотцов. Сам он смог припом- нить имена только до прадеда. Туземцы очень удивились. На следующее утро он увидел у своей палатки корзину с едой. Жители объяснили ему, что в племени принято забо- титься о больных людях. Если человек не помнит своих предков, значит, он больной». 129 Старик замолчал, а мы с Пашкой сильно задумались. Заславский прервал молчание: — В вашем городе есть моя ученица, Нина Краскова. Учителем работает. — А отчество Федоровна? – сразу же откликнулся Пашка. – Так это же наша классная! — Действительно, она классный специалист. Мы с ней переписываемся. Она усадьбой нашей занимается. Она мне и рассказала о последнем хозяине. Сегодня я с ней встречался. Рассказал о нашем приключении в подземной комнате. Она давно искала вход в неё. Сама там, слава Богу, не была, но собрала много сведений. Вы ей покажите в ближайшее время. Кстати, всё забываю спросить, склероз, как вы-то узнали об этой тайне? Мы с Пашкой замялись. Я решился: взял у Заславского дневник и нашел между стра- ницами ту бумажку, с рецептом. Я вложил её обратно, когда мы передавали тетрадь наше- му гостю. Старик с недоумением долго ее рассматривал, все вглядывался в буквы. Потом рассмеялся и никак не мог остановиться. Сквозь смех мы все-таки услышали, что это ре- цепт средства от давления. И еще от запоров помогает. Писал его Иван Станиславович За- славский. — Я вспомнил, он многим его давал. Хотя я сомневаюсь в его лечебном эффекте. Ско- рее всего, тут самовнушение. А вы подумали… — его снова одолел смех. — Там же наверху надпись, — вставил я. — Конец предыдущей записи. Какой – не знаю. Тут и нас с Пашкой прорвало. Когда мы нахохотались, Заславский сказал: — Главное, этот рецепт открыл вам тайну. Это просто удивительно! Я пошёл проводить Пашку до моста. У меня в голове засела одна мысль, и чем даль- ше я шёл, тем глубже вникал в неё. Пашка что-то восторженно говорил, но я почти не слы- шал. Потом я сказал, что зверски хочу спать и пошёл домой. Кажется, Пашка обиделся. В тот же вечер я написал одно письмо по адресу, который нашёл в Интернете. Теперь буду ждать ответ, пока не знаю от кого. Утром я встал поздно. Лиза перебирала свои школьные принадлежности, а бабушка была у себя комнате. Я постучал к ней и увидел, что бабушка сидит за столом и что-то пи- шет. «Вот пишу письма родным, — смущённо, как мне показалось, объяснила она. — Дав- но с ними не общалась. Даже стыдно». Я вспомнил притчу, рассказанную вчера Заславским. Нет, я должен сделать всё, что- бы узнать о судьбе моего знаменитого предка. А кто ещё? Папа с мамой работают, бабуш- ка старенькая, Лиза маленькая. 20. Письмо Заславского Начались занятия в школе. В новый класс я вошёл легко, благодаря Пашке. Он ещё летом познакомил меня с одноклассниками. Мы вместе купались возле моста. Я, конеч- но, блеснул мастерством в плавании. Не специально. Просто так получилось. Не мог же я притвориться плохим пловцом. Да ещё Пашка поспорил на меня. В первую неделю сентября пришло письмо от Заславского. Папа собрал нас и на- чал читать. Вначале было приветствие, потом вот что: «Я собирался приехать сам, но занемог, поэтому подробно сообщаю, чем закончились мои поиски в целом море бумаг. К счастью, сохранились дневники отца. Оказывается, я не все раньше читал. Каюсь. А сейчас всё внимательно пересмотрел. Вот запись тринадцатого года: «Сегодня купил у местного мастера замечательную нефритовую фигурку бурятской девушки. Павлову она очень понравилась, и он решил заказать такую же». Потом через две недели он пи- шет, что они покидают село. А. Н. очень жалеет, что мастер не успел сделать для него фигурку из нефрита, потому что получил срочный заказ от местного купца для свадь- бы дочери. 130 Далее я прочитал, что в сорок четвертом году какая-то женщина привезла отцу по- сылку из Сибири. Тот самый мешочек с фигуркой. Значит, мастер всё-таки выполнил заказ. Но почему прислал статуэтку через два десятка лет? И откуда у него москов- ский адрес? Ведь мы переехали в Москву в тридцать пятом году. Вывод один: Павлов был жив! Отец понял, что друг где-то скрывается. Предположительно в Сибири, где-то в Саянах. А пока надо спрятать мешочек с фигуркой в сундук, который сохраняется для сына. Он ещё обратил внимание, что ткань, из которой сшит мешочек, знакомая. Такие занавески были в доме Хлебниковых из села Сагна. Там они жили вместе с Павловым. После этой посылки отец снова предпринял осторожные поиски семьи своего друга, но безуспешно». Папа остановился и пошёл на кухню попить воды. Мы ждали. Да… ну и дела! Интересно, что мне ответят по Интернету? Если, конечно, ответят. А что дальше в этом письме? Чтение было продолжено. «Что касается холодного камешка, я нашёл сведения, относящиеся к этой экспедиции. Есть там и описание чудесного источника с живой водой. Образец воды и камень, сколо- тый возле источника, в конце тринадцатого года были отданы на анализ. В воде не наш- ли ничего особенного, отметили только необыкновенный вкус и чистоту, а с камнем по- лучились затруднения. Химики не смогли определить его состав. Исследование затяну- лось, а потом и вовсе заглохло. Летом 1914 года началась война, а потом трагические собы- тия – грандиозные, ужасные перемены в стране. Проекты о разработке и использовании целебных источников, представляемые Павловым отодвигались на потом. Самыми важ- ными стали поиски в геологии. Стране нужны были металл, уголь, нефть. Потом начались гонения на Павлова, в экспедиции он больше не ездил, только преподавал в университе- те. А потом арест и неизвестность. Мой отец через верных людей узнал, что документы, хранившиеся в архиве, и с ними все пробы, взятые в той экспедиции, в том числе и каме- шек, исчезли. Он продолжал искать Павловых до самой смерти. В июле пятьдесят второго скоропостижно скончался. У него уже было два инфаркта. Первый случился, когда у него украли черновики документов об экспедиции. Потом была напряженная работа, он не бе- регся, постоянно ездил в экспедиции. Говорил, что должен работать за отсутствующих то- варищей. Разумеется, он имел в виду арестованных геологов. Что из всего этого следует? В 1944 году А. Н. Павлов был жив. Где находился — не из- вестно. Сообщить о себе легально он не мог. Вот всё, что я сумел узнать. К сожалению, судьба Аристарха Николаевича остаётся тайной. P.S. Камень я отправил на анализ в лабораторию моего хорошего знакомого и отлич- ного химика». Тут папа сказал: « Это все». И сел, а мама спросила: — Почему Заславский не мог найти семью твоего отца? — Это понятно, — объяснил папа, — они ведь тогда жили на Урале, куда моя бабушка уехала после ареста мужа. С ней был маленький ребёнок – мой отец. Ему было тогда шесть лет. Потом они часто переезжали. Бабушке повезло – её оставили на свободе. На отце дол- го было клеймо – сын врага народа. В институт он поступил только в двадцать семь лет. Там и встретил мою маму. — А твоя бабушка разве не рассказывала о своей жизни? – спросил я. — Мне она ничего не успела рассказать, умерла в семьдесят первом году. Я подумал: вот и моя бабушка не хочет рассказывать о своём отце. А вдруг не успеет? Нет, бабуля ещё крепкая. Подумал – и стыдно стало. Она ведь у нас самая лучшая. 131 21. Ответ из Сибири. Мы узнаём о судьбе предка Наконец-то! Прислан ответ на моё письмо. Ответила мне директор Аларского крае- ведческого музея. Когда я прочитал, прямо обалдел. Вот он – ответ: «Отвечаю на Ваш запрос по селу Сагна. Я сейчас разыскиваю сведения о его жителях, в частности, о семье Хлебниковых, чей предок в 18 веке основал это село. Известно, что он сбежал с каторги. Недавно я получила материалы, непосредственно касающиеся Павлова Аристарха Николаевича, который был в наших местах с экспедицией. Он останавливался в доме Петра Хлебникова. Его внук Иван Федорович рассказал мне потрясающую исто- рию о судьбе Вашего прадеда. Он слышал её от отца, который в шестидесятые годы рас- сказал её своим потомкам. Раньше это было невозможно. Дело в том, что Пётр Хлебников помог убежать заключённому Павлову А. Н., вылечил его и поселил на своей дальней заимке. Вот как это было. В 1943 году в декабре он поехал на станцию Аларская с грузом для фронта. За ру- лём грузовика был его сын Фёдор, который был председателем Сагнинского колхоза. На фронт его не отпускали, но он все-таки добился и со дня на день ожидал вызова в во- енкомат. Машина подъехала к железнодорожным путям, где загружали вагоны люди в по- трёпанной одежде, еще хуже были обуты. Это были заключённые. За ними следили охран- ники, которые подгоняли истощённых людей. Пётр с сыном стоял возле грузовика. Кто-то из заключенных попросил у них закурить, на что они ответили, что не курят. Охранник грубо толкнул мужчину, тот ушибся до крови. Пётр тихо сказал сыну: « Не могу на это смотреть, так и вспоминаю брата». А его брат Павел был арестован в тридцать восьмом году и находился в лагере где-то на севере. Вдруг один заключённый, подавая ящик в вагон, упал. Охранник подскочил к нему и ткнул прикладом. Лежащий человек застонал, попытался подняться, но не смог. Двое заключенных оттащили его в сторону и положили рядом с грузовиком. Петр подошел к нему. Лицо изможденное, над правой бровью две родинки. Петр вгляделся внима- тельнее и узнал в лежащем без сознания человеке ученого Павлова, который лет трид- цать назад работал с экспедицией в их селе. Тогда люди из экспедиции спасли его, по- сле нападения бандита. Петр пригласил их пожить в его доме. Сохранилась фотография, на которой он стоит рядом с участниками экспедиции. Петр сказал охранникам: «За- мёрзнет ведь человек, надо врача». На что ему ответили, что это не человек, а враг на- рода. Всё равно скоро подохнет. Петр решился и предложил отнести больного в сарай, стоящий поблизости. Охранники, вероятно, подумали, что заключенный в таком состо- янии никуда не денется. Петр и сын перетащили Павлова в сарай. Охранник заглянул туда. Заключенный был без сознания. « Ладно, пусть здесь пока поваляется». Петр ви- дел, что ученый не доживет до лагеря. В это время их грузовик уже освободили. Мож- но было уезжать. Петр, выйдя из сарая, огляделся: вокруг никого, охрана сюда не смо- трит. Тут подъехал следующий грузовик и загородил их от охраны. Федор завел свою полуторку, развернулся и подъехал вплотную к двери сарая, которая была не видна с железной дороги. Они подхватили больного и втащили в кабину. Никто этого не заме- тил. Грузовик выехал со станции. Петр все оглядывался назад. Никто за ними не гнал- ся. У Хлебникова было еще дело в городке, но он приказал сыну ехать быстрее. Неда- леко от села они остановились, вытащили больного из кабины и понесли в лес. Оста- новились они возле большого камня с целебным родником, который никогда не замер- зал. Развели костер и сумели привести Павлова в чувство. Нам давно известно о силе лечебного воздействия воды из этого источника, которую местные жители называют живой. Очень прискорбно, что источник этот был утрачен. Случилось это в начале де- вяностых. В Сагну приехала какая-то экспедиция, всего три человека. Поселились они возле родника и стали производить работы. Других людей к этому месту не допускали, говорили, что у них важное государственное задание. Потом они неожиданно скрылись. 132 Пришедшие к роднику местные жители обнаружили, что родника больше нет, а камень наполовину провалился в землю и с каждым днем опускался все глубже, пока не ис- чез совсем. Люди очень переживали, ведь столько больных было вылечено здесь. Об- ластные власти даже собирались построить лечебный павильон, да так и не построили. Позвали шамана. Он посидел ночь возле пропавшего источника и сказал, что боги раз- гневались на людей за их корыстолюбие и уничтожили родник. Появится ли он сно- ва – неизвестно. Может, боги простят людей. Теперь там все заросло, и никто уже точ- но не помнит, где был родник. Но я отвлеклась. Это потому, что источник с живой водой был делом всей жизни А. Н. Павлова Тогда, в сорок третьем, Петр и его сын с помощью этой воды подняли на ноги больного ученого и отвезли его на свою дальнюю заимку, где никто, кроме них, не бывал. Они очень рисковали. Там побывал доктор из сельской больницы, которому Хлебников доверял. Он был знаком с Павловым ещё с тринадцатого года. Доктор вни- мательно осмотрел Аристарха Николаевича и сказал, что состояние у него удовлетвори- тельное, но сердце ослабленное. Он надеется, что местный климат и здоровая еда помогут ему поправиться. Павлов был сильно истощен. Доктор посоветовал есть кедровые орехи и клюкву. Таких запасов было полно в любом доме. Федора в начале января отправили на фронт. Сразу скажу, что вернулся он живым. Однажды житель села, некто Михайлов, спросил у Хлебникова, кто это живёт у него на заимке. Петр ответил, что поселил там дальнего родственника. Михайлов этот подо- зревался в том, что написал донос на Хлебникова Павла. Он это всячески отрицал, но од- носельчане сторонились его. Еще раньше при раскулачивании он был колхозным активи- стом и сильно зверствовал. Петр сообщил о намеках Михайлова доктору. Тот успокоил его, сказал, что у него есть средство, как напугать доносчика. Доктор, оказывается, выяснил, что Михайлов достал в областной больнице справку, освобождающую его от армии. На фронт он не был отправ- лен, хотя на самом деле был годен. Как-то Хлебников привел на заимку бывшего проводника экспедиции Степана Пер- фильева. Павлов ему очень обрадовался и изумился, как молодо он выглядит. На это Сте- пан ответил, что это местный климат такой благодатный. Люди здесь долго живут и поч- ти не болеют, особенно те, кто родом из этих мест. Несколько дней они провели вместе в разговорах. Павлов посетовал, что не может сообщить родным, что он жив. Степан заду- мался и на второй день сказал, что придумал, как переправить письмо жене Павлова. Про- сил подождать и ушел. Через две недели он принёс Павлову фигурку девушки из нефри- та. «Помните, вы заказали резчику такую игрушку? Так он ее тогда малость не доделал, а вы уехали. Вот ее я и переправлю в Москву вашему другу Заславскому. Он поймёт, что вы живы и находитесь в наших местах. А увезет ее одна женщина – москвичка. Она с деть- ми была эвакуирована и доехала до Аларской, где у нее живут родственники. Она, как по- теплеет, собирается ехать в Москву. Теперь разрешили туда возвращаться». Павлов спро- сил, не опасно ли это. Нет, ответил Степан. Заславский, когда был здесь с экспедицией, ку- пил похожую фигурку. Можно сказать, если спросят, что Заславский заказал вторую, под пару. Степан показал маленький тайничок в статуэтке – подставка у нее отвинчивается и внутрь можно положить маленькую записку. Вы написали, что статуэтка у вас. Записка Аристарха Николаевича, возможно, до сих пор находится в ней. Аристарх Николаевич прожил на заимке до 1949 года. В апреле с ним случился сер- дечный приступ. В это время рядом с ним никого не было. Федор побывал у него утром, принес продукты, газеты и ушел. На следующий день он отправился на заимку, но уже не застал Павлова в живых. Доктор сказал, что его сердце было сильно изношено. Удиви- тельно, что он ещё дожил до таких лет. Конечно, этому помогли местные условия и хоро- ший уход. 133 Петр дожил до 1961 года. Федор умер в 1994 году, немного не дожив до девяноста лет. Внук его Иван до сих пор живет в селе. У него пятеро детей и уже семь внуков. Павлов Аристарх Николаевич похоронен недалеко от заимки. Сначала на кресте не было никакого имени. Потом, в конце пятидесятых, появилась металлическая табличка с надписью: «Павлов Аристарх Николаевич. Ученый. (1885— 1949)». Вот все, что я узнала и записала о вашем предке. С уважением, Черных Галина Нико- лаевна, директор Аларского краеведческого музея».
Через два часа, когда родители вернулись с работы и у меня в комнате уже сидел Паш- ка, я прочитал письмо вслух. После первых же слов в комнате установилась абсолютная тишина. Папа сидел со строгим лицом, я никогда не видел его таким. Мама моргала рес- ницами и закрывала рукой рот. Лиза прижалась к бабуле, которая одной рукой гладила ее по голове, другую держала с платочком у глаз. Пашка отвернулся, и лица его я не ви- дел. Сам я после чтения опустил голову и молчал. Первой заговорила Лиза: «Я сейчас» — и убежала. Вернулась она с нефритовой куколкой и подала ее мне. Я бережно взял статуэтку и отвинтил ее подставку. Внутри оказалась туго свернутая записка. Вы, может быть, думаете, что я уже доставал ее? Нет, у меня хватило терпения не делать этого. Это было очень трудно. Я был уверен, что записка там. И, тем не менее, для меня, как и для других, было потрясением, когда я развернул записку и прочитал: «Жив, здоров, в без- опасности». Спустя несколько минут начался тихий разговор, в конце которого было решено, что в первые же каникулы мы съездим к Заславскому, а летом обязательно поедем в Сибирь.
22. У профессора. Новая загадка
К Заславскому мы ездили втроем – папа, я и Пашка. Не описать, как у него было ин- тересно. Библиотека, коллекция минералов, старинная обстановка – все было потрясающим! Как будто мы попали в девятнадцатый век. А как нас принимал Петр Иванович! Да… это было поучительно, сказала бы бабуля. Но об этом в другой раз. Когда мы сидели в библиотеке, зазвонил телефон. Заславский вышел в кабинет. Через несколько минут он вошел с торжественным лицом. — Господа, — произнес он, — анализ камня из Сагны показал, что это метеорит, содержащий элемент, которого на нашей планете нет. Ученые продолжают работать с ним. Ле- том туда отправится экспедиция. Вот так. И в наше время можно продолжить таблицу Менделеева. Мы с Пашкой вышли погулять в сад рядом с домом. Пашка серьезно сказал: — Знаешь, Женька, я теперь понял, кем стану. Я кивнул головой: — И я тоже. К нам подошел Петр Иванович, помолчал немного и спросил: — Помните, с чего все началось? Мы с Пашкой переглянулись. Нам было стыдно вспоминать о рецепте и о нашем глу- пом поиске клада. — А ведь вы действительно преодолели стену, добрались до истины. Есть в вас настоя- щая поисковая жилка. Понимаете, о чем я? — Да, — дружно ответили мы.
Тверь