Елена Бурак
Глава 1. Полный ход в учебный год!
Каждый год в начале сентября работы в порту на один день приостанавливались. Яркие флажки и духовой оркестр на набережной создавали праздничное настроение. Бока морских судов были начищены до зеркального блеска. В них отражалась водная рябь. Праздник ждали все, в особенности родители. Ведь их дети поступали в первый класс лицея «Морская миля».
Повзрослевшие баркасы играли в пятнашки, а резиновые лодчонки дёргали яхты за канатные хвостики.
— Держитесь рядом, — строго говорили родители маленьким водным мотоциклам. — Ещё унесёт в открытое море.
Мощные танкеры и парусные суда обсуждали две вечные темы: погоду и детей. К погоде нареканий не было. Светило солнце, дул лёгкий бриз. Но когда разговор коснулся стоимости предпраздничной покраски, родительские трубы выпустили в небо чёрные клубы дыма.
— Опять цены взлетели до девятого вала! — возмущался фрегат.
— И не говорите, — вступило парусное судно с идеально выглаженными парусами. — Недавно заказала сыну капитальный ремонт. И что вы думаете? Вчера вернулся домой с подбитым иллюминатором и царапинами.
— Мальчишки! Что с них возьмёшь? — сказал седой ледокол.
— Это, наверное, от перенапряжения, — предположила мама-баркас. — У нашей дочурки от волнения перед школой даже лампочка перегорела.
— И не говорите! Дети сейчас такие чувствительные! У нашей, когда погода меняется, стрелки на панели управления так и скачут, так и скачут.
— А у нас, когда магнитные бури начинаются, компас напрочь сбивается.
— Вот, вот! Сейчас школа, нагрузки, новый коллектив…
Пока родители были заняты взрослыми делами, пароход подплыл к синей надувной лодке. Она тихо плакала в углу пирса.
— Ну, что ты сдулась? — спросил он.
— Не хочу учиться! — тихо сказала лодочка.
— Это ещё почему? — удивился пароход.
— А вдруг со мной дружить не будут? — засомневалась она.
— Конечно, будут! Даже не сомневайся!
Пароход достал насос, измерил давление и стал подкачивать лодку.
— Чувствуешь, как твоя уверенность растёт? — спросил он в конце.
— Чувствую! — ответила малышка и понеслась к одноклассникам.
Колокола на башне отбили полдень. Директор и по совместительству учитель первого класса Пароход Океанович занял почётное место на празднике.
— Ой, это же тот самый дядя, который мне помог, — прошептала надувная лодка будущим одноклассникам.
— Встать по парам! — скомандовал Пароход Океанович ученикам.
Первоклассные кораблики выстроились, как положено. Этому они научились ещё в детском саду.
Учитель дал троекратный гудок. Оркестр заиграл туш. Родительские слёзы радости за детей смешались с солёной морской водой.
— Направление — зюйд-зюйд-ост! — сказал Пароход Океанович.
— Что? Куда? — растерялись кораблики.
— За мной! Вот что!
Класс ручейком потёк за учителем к нужному пирсу [1]. Новый учебный год отмерил первую морскую милю (не получилось вставить две звездочки ссылки).
Глава 2. Где Кругосветкин?
Корабли пришвартовались [2] к пирсу номер пять.
— Давайте знакомиться! Меня зовут Пароход Океанович, — представился учитель. — Сейчас мы проведём перекличку. Когда услышите свою фамилию, дайте гудок. Если хотите что-то сказать, мигните прожектором вот так. Всё понятно?
Корабли загудели, замигали, затарахтели моторами, стараясь показать, что всё-всё поняли. —
— Тише, тише! — успокоил их учитель. — Достаточно просто мигнуть.
Пароход Океанович начал перекличку.
— Бескозыркина здесь?
— Здесь!
— Старая знакомая, — обратился он к резиновой лодочке, которую недавно успокаивал.
— Катерков!
Маленький катер с красной полосой на борту негромко прогудел.
— Маяков?
— Это я, — вперёд выплыл крупный баркас [3] и загудел басом.
— Оставайся на месте, — попросил Пароход Океанович. — Я тебя вижу и слышу.
— Каравеллова!
Яхта расправила белоснежные паруса.
— Эй, ничего не видно! — возмутился Катерков.
— Да, — согласился учитель, — парус нам понадобится на физкультуре.
— Крейсеров?
Катамаран подал знак.
— Хорошо. Кругосветкин?
В ответ ни гудка! Один плеск волн.
— Кругосветкин! — повторил Пароход Океанович, огляделся в поиске ученика и взглядом пересчитал суда.
— Пятеро. А по списку шесть. Где ещё один?
Корабли оглянулись, посмотрели под пирсом, ища одноклассника, но увидели только замшелые сваи.
— Наверное, отбился, — предположил Пароход Океанович.
Маяков мигнул раз, другой.
— Что ты хотел, Маяков?
— Океан Пароходыч… Ой! Пароход Океанович, я… это… — замялся баркас. — Я видел, как он чаек кормил, когда мы пришвартовывались.
— А чего молчал? — спросил учитель.
Флаг Маякова виновато повис.
— Ладно, поплыву искать потеряшку. Будьте на месте!
Учитель уплыл. Кораблики разволновались. Действительно, кто бы мог подумать, что ТАКОЕ случится в первый учебный день.
— Я ни-ког-да не уплываю без спросу, — сказала Бескозыркина.
— Буёк мне в бок! — засмеялся Маяков. — Прямо всегда!
— Вечно вы, мальчики, правила нарушаете. Вот и попадаете в неприятности, — сказала Каравеллова.
— А что, надо «тише едешь, дальше будешь»? — спросил Крейсеров.
— Хоть бы и так, — кивнула Каравеллова.
— Так мы к концу года на двойки скатимся, — забеспокоилась Бескозыркина. — С такой фамилией — Кругосветкин — он сегодня в Африку уплывёт, завтра — в Австралии окажется. А нам учиться надо!
— Что вы к Кругосветкину пристали? — вступился Катерков. — С кем не бывает?
— Со мной, — сказала Бескозыркина.
— Мы уже поняли, что с тобой ничего интересного не случается, — засмеялся Катерков.
Но вот вернулся Пароход Океанович с Кругосветкиным, и спор утих.
— Перекличка окончена.
Пароход Океанович посмотрел на часы.
— И урок, похоже, тоже. Жду вас завтра на пирсе номер пять. И не теряйтесь! — добавил он.
Глава 3. Чего душа просит
В начале урока Пароход Океанович раздал ученикам шесть малярных кистей и поставил на пирс вёдра с краской.
— Рисуем! — объявил он. И добавил: — На себе.
— Если я заляпаю паруса, меня мама наругает, — забеспокоилась Каравеллова.
— Не дрейфь! — поддержал её Катерков. — Вдруг ей понравится?
— Не-а, — вздохнула яхта, — мама пятно без бинокля за милю видит.
— Краски смываемые, экологически чистые, — успокоил Каравеллову Пароход Океанович.
— А что рисовать? — уточнил Крейсеров.
— Чего душа просит, — пояснил учитель.
— Чур, я эти возьму! — застолбила Каравеллова вёдра с белой и красной краской.
— Мне чёрную, — выбрал Катерков.
— Графика? Смелый ход! — похвалил его Пароход Океанович.
— Нарисую-ка я море, — поделился идеей Крейсеров. — Но как поймать волны? Они же постоянно двигаются!
Кораблики принялись рисовать на бортах, а Пароход Океанович сел проверять тетрадки. Через полчаса он предупредил: — Ещё минута и сдаём работы. Кто первый?
— Я! — белоснежные бока Бескозыркиной украшали красные пузатые «пятёрки».
— Твоя картина называется «Мечта отличницы»? — хохотнул Катерков.
— Сказали же: «Чего душа просит», я и нарисовала, — обиделась Бескозыркина.
— Всё верно ты поняла, — сказал Пароход Океанович.
Внимание одноклассников переключилось нечто на розовое, цвета подтаявшего клубничного мороженого.
— Ты как фламинго! — восхитилась Бескозыркина подругой.
От комплимента Каравеллова будто ещё больше порозовела. Чтобы скрыть смущение, она спросила у Маякова: — А ты почему полосатый?
— Как почему? Маяк — он какой? Белый! В полоску? В полоску. Я — Маяков. Значит, быть мне красно-белым.
— Логично, — согласился Пароход Океанович.
— Идём пока дальше по списку. Кругосветкин!
— Ты, Крейсеров, наверное, часто морем любуешься? — спросил учитель.
— Откуда вы знаете? — удивился корабль.
— Как сказал один известный художник, чтобы нарисовать море действительно хорошо, вы должны смотреть на него каждый час, каждый день в одном и том же месте. У тебя получилось!
Крейсеров засиял, как рында [4].
Подошла очередь Кругосветкина показывать работу.
— Это белое пятно — Антарктида, — Кругосветкин указал трапом на правый борт. — Она вся в снегу. А здесь, на левом боку — пустыни Африки. Синее — это понятно, это море.
— Задание выполнил, — одобрил идею Пароход Океанович. — По географии тему «Карта мира» тоже, считай, сдал.
— Стоп! А где Катерков? — огляделся учитель. — В начале урока тут был.
— Был да сплыл, — сказал Крейсеров.
— Ох, не погладит Пароход Океаныч его по капитанскому мостику… — позлорадствовал Маяков.
Но тут из-за пирса показался Катерков.
— Лёгок на помине, — вставила Бескозыркина.
Когда катер проходил мимо Каравелловой, она отодвинулась подальше, чтоб не перемазаться об него. Весь в копоти от носа до кормы [5], Катерков был чёрный, как кочегар.
— Где ты был? — поинтересовался учитель.
— В порту.
— Зачем? — хором спросили одноклассники.
— У меня краска чёрная закончилась. Вот я и решил к пароходам сгонять. Они так дымят, мама не горюй! — объяснил Катерков.
— Что ж, креативно! — отметил Пароход Океанович. — Но чтобы побег из класса — в первый и последний раз, — строго добавил он.
— Пароход Океанович, а вы будете рисовать? — спросил Катерков учителя.
— Я уже, — ответит тот и показал журнал с отметками.
Там в ряд стояли аккуратно выведенные учительским почерком одинаковые цифры — шесть «пятёрок».
Глава 4. Морской узел
А буквально на следующей неделе случилась вот какая история.
— Сморите, Кругосветкин явился! — воскликнул Крейсеров.
— Попадёт ему от Парохода Океановича! — охнула Каравеллова.
— Небось, опять будет врать, что опоздал из-за морской болезни, — мигнул Маяков.
— Или скажет, что застрял в гигантских водорослях, — хихикнула Бескозыркина.
Кругосветкин осторожно просунул красный нос в открытый класс.
— Урок уже начался? — прошептал он, прикрывая рот лопастью.
— Протри иллюминаторы! Конечно! — затараторил Катерков.
Кругосветкин испуганно дал задний ход.
— Заплывай! — подбодрил Кругосветкина друг. — Что, проспал восьмую склянку [6]?
Кораблик мотнул носом, снизил обороты до минимума и тихо втёк в класс. Но пока устраивался у причала, натолкнулся кормой на Маякова.
— Осторожнее! — недовольно протарахтел тот.
Пароход Океанович развернулся и нахмурил перила на капитанском мостике.
Кругосветкин робко поглядел на учителя и одноклассников: кто в спешке возился с покосившейся мачтой, кто оттирал масляное пятно с боков. Наконец судёнышки заняли места и мерно закачались на волнах.
— У меня… — затарахтел в оправдание Кругосветкин. — У меня семейные обстоятельства.
— Ничего нового, — вздохнул Крейсеров.
— И это в первый учебный месяц! — возмутилась Бескозыркина.
— Тихо! — Пароход Океанович дал гудок, так что стёкла ближайших домов задребезжали. Чайки на крыше прокричали: «Спасайся!» — и заткнули уши винными пробками.
— Какие у тебя обстоятельства? — спросил Пароход Океанович.
Кругосветкин покраснел. Хотя куда больше?
Он дал гудок.
На звук, ловко огибая красные буйки, вылетела маленькая шлюпка. Она протиснулась между причалом и Кругосветкиным и чуть не врезалась в борт Парохода Океановича.
— Это ещё что за чудо-юдо-рыба-кит? — спросил учитель.
— Сестрёнка моя младшая, — робко сказал Кругосветкин. — Вот, увязалась. Тоже учиться хочет. Не возвращаться же мне с ней домой?!
— И то правда, — смягчился Пароход Океанович. — Урок уже идёт. Ты, — обратился он к шлюпке, — держись за мой якорь. Да покрепче!
Шлюпка послушалась.
— А ты, — он строго посмотрел на Кругосветкина, — к доске! Покажешь, как умеешь вязать морские узлы. Глядишь, тогда сестра не отвяжется и не сбежит в школу или, ещё хуже, в открытое море.
— Пароход Океанович, — несмело позвал учителя Кругосветкин, — я вязал, вязал этот узел, теперь распутать не могу. Помогите!
— Да-а, намотал ты, дружок! — вздохнул учитель. — Это не узел, а комок какой-то. Его легче разрезать, чем распутать. Хороший морской узел — он какой? — спросил учитель и сам же ответил: — Он одновременно простой, надёжный и легко — одним рывком — развязывается. Если вы, конечно, всё сделали правильно.
Пароход Океанович потянул за свободный конец, и узел раздёрнулся.
Учитель достал новую верёвку и снова медленно, с объяснением показал классу, как завязывается настоящий морской узел.
— Запомнили?
— Да, — неуверенно ответили судёнышки.
— Сейчас проверим. Привязываем узлом себя к пирсу. Кто сможет отвязаться, тот и пойдёт домой, — пошутил Пароход Океанович.
Судёнышки ещё долго пыхтели над задачей, но все в конце концов вернулись домой до заката.
Глава 5. Никому ни слова!
Гидрометеоцентр предупреждал: «Ожидается сильный, порывистый ветер. Возможна гроза». У пирса номер пять было неспокойно: Кругосветкин с Маяковым спорили.
— Я — самый сильный! — заявлял буксир.
— Сила есть — ума не надо, — усмехнулся Кругосветкин.
–– А у тебя ни того, ни другого, — парировал Маяков. – Кто вчера «двойку» за домашку получил?
— Я не успел на чистовик переписать. За сестрой приглядывал, пока родители в док за продуктами плавали, — объяснил Кругосветкин.
— Да что ты вечно врёшь? Тебе бы сказки писать, Андерсен!
— Кто бы говорил! — перешёл в наступление Кругосветкин. — Это надо было придумать про шесть океанов, — засмеялся он. — Пароход Океаныч пожалел тебя, вот и не поставил «тройку».
— Мальчики, не ссорьтесь! — попыталась успокоить одноклассников Каравеллова.
Но их было не унять.
— Давай на спор, — предложил Маяков. — Кто первый до Тонкого мыса, тот самый сильный в классе.
Кругосветкин растерялся. Видя это, Маяков рассмеялся.
— Что, слабо?
— Ничего не слабо! — Кругосветкин покраснел от злости. — Да я все пять океанов переплыву!
— Скорее в чашке утонешь!
— Вот возьму и доплыву до твоего Тонкого мыса первым, — завёлся Кругосветкин.
— Посмотрим! — Маяков включил двигатель.
— Остановитесь! Скоро гроза, — попыталась образумить их Каравеллова.
— Акулу в море не утопишь! — с бравадой сказал Маяков. — Отдать концы! — и отчалил от пирса.
Кругосветкин отвязал канат и погнался за буксиром.
Чем дальше они заплывали в открытое море, тем выше становились волны.
— Берегись! — крикнул Кругосветкин, но огромная волна уже окатила Маякова с клотика [7]до ватерлинии [8]. Когда волна прошла, он увидел, что Маяков остановился. С его палубы смыло ящики. Он пытался их подцепить, пока те не ушли на дно.
— Бросай ящики, Маяков! Поворачиваем обратно! — крикнул Кругосветкин. — Пароход Океанович решит, что мы прогуливаем.
— Отступают только слабаки, — сказал буксир и упрямо двинулся вперёд.
Кругосветкин еле поспевал за ним.
Небо разрезала молния. Через минуту её догнал гром.
— Гроза начинается! — испугался Кругосветкин.
Маяков будто и не слышал. Он почти подплыл к Тонкому мысу, когда его закрутил водоворот.
— Ой-ёй-ёй! — испугался маленький буксир.
Он потерял направление. Всё мелькало перед глазами. Выбраться он не мог.
Вдруг Маяков почувствовал, что его тянут.
— Посейдон? — мелькнула мысль.
Но это был Кругосветкин. Он подцепил буксир гаком [9] и потащил прочь от опасного места.
— Суши вёсла! — сказал Кругосветкин, когда водоворот остался позади. Он отцепил гак от буксира.
Перегородки у Маякова дрожали от страха.
— Мир? — предложил Кругосветкин и протянул трап однокласснику.
— Спасибо, — поблагодарил Маяков. — Но смотри, никому не слова! — грозно добавил он и взял курс на знакомый пирс.
Когда Пароход Океанович вплыл в класс, все ученики были на месте.
Глава 6. Молочный болт
— Что-то мне нехорошо, — сказала Каравеллова на перемене.
— Корму поцарапала? — спросила Бескозыркина.
— Нет.
— Мачта шатается?
— Вроде стоит, как обычно.
— Капитанский мостик на солнце не перегрелся? — уточнила подруга.
Каравеллова мотнула головой.
— Прислушайся к внутренним ощущениям, — предложила Бескозыркина.
Яхта на минуту замолчала.
— Ой! — вскрикнула она. — У меня внутри что-то болтается.
— А! Это, наверное, молочный болт, — с видом знатока поставила диагноз Бескозыркина.
— Надо к болту ниточку привязать и — оп! — дёрнуть, — посоветовал Маяков.
— Не хочу, чтобы мне дёргали! — испугалась Каравеллова и закрыла трюм на шпингалет.
— Всего-то вы, девчонки, боитесь, — сказал Маяков.
— У меня летом болт молочный выпал, — поделился Катерков. — Мама хотела к механику отвести, а я не дался.
— И что с болтом было?
— Сам ночью выпал. Я даже не заметил, как. Мама потом за новым — стальным — в другой порт гоняла. У нашего семейного механика болты закончились.
— Может, тебе потрястись? — предложил Кругосветкин. — Болт скорее выпадет.
— Разогнаться и резко остановиться?
— Покрутиться на месте?
Каравеллова перепробовала всё, что посоветовали друзья. Без результата!
— Что тут за гонки? — спросил Пароход Океанович, заплывая в класс. — Перемена закончилась.
— Это не гонки. Это молочный зуб шатается, — доложила Бескозыркина.
— У кого?
Все указали на Каравеллову.
— Давай я посмотрю, — сказал Пароход Океанович.
— Дёргать будете? — у яхты от страха перегородки затряслись.
— Нет. Я учитель, а не механик, — уверил её учитель.
Каравеллова медленно отворила дверцу трюма.
— Так… Мотор работает, ящик для припасов в порядке, перегородки целы, — перечислил Пароход Океанович, осматривая тёмный трюм [10]. — Нашёл!
— Что? Что там? — загалдели корабли.
— Не что, а кто. Проказник один! — сказал Пароход Океанович.
Он вытащил за лапку краба-отшельника.
— Это краб! — радостно закричали корабли.
— И никакой не зуб! — засмеялась Каравеллова.
— Какой хорошенький! — умилилась Бескозыркина.
— Пароход Океанович, можно я его себе домой заберу? — спросил Кругосветкин.
— Если Каравеллова разрешит. Это её питомец.
— Забирай! — согласилась Каравеллова.
Краб попытался сбежать, но Пароход Океанович подхватил его и посадил в стеклянную банку.
— Только пусть до конца уроков тут побудет. А пока научимся оказывать первую механическую помощь.
Глава 7. К старту готовы!
В конце первой четверти в лицее «Морская миля» проводилась эстафета. Ветер трепал надпись: «Приветствуем участников соревнований!» К пирсу спешили юркие яхты, тяжелые баркасы и величественные парусники. Участники стекались к стойке регистрации.
Первоклассники заканчивали последние приготовления: удаляли пятна ржавчины, латали паруса. Бескозыркина переплетала канаты то так, то эдак.
— Чтобы было не только прочно, но и красиво! — объясняла она подруге.
Каравеллова полоскала паруса.
— Если я втяну бока, буду стройнее? — спрашивала она Бескозыркину.
— О скорости нужно думать, а не о стройности, — сказал им Маяков.
Они вместе с Крейсеровым счищали огромными скребками прилипших моллюсков с днища.
— Интересно, кто сегодня победит? — спросил Кругосветкин.
— Вот увидите, я побежду! То есть победю, — хвастался Маяков.
— Одержу победу, — поправила его вездесущая Бескозыркина.
— Что ты всё время всех поучаешь? — обратился Маяков к Бескозыркиной.
— С чего ты взял, что победишь? — спросил Кругосветкин.
— Потому что я сильнее всех! Вон сколько ящиков на борту увезу!
Маяков, рисуясь перед Каравелловой, резко развернулся, но не рассчитал, и пара ящиков плюхнулась в воду.
— Недалеко ты их увёз! — усмехнулся Кругосветкин.
— Подумаешь, ящики! — сказал Катерков. — Ты людей перевези так, чтоб их не укачало.
Маяков ретировался. Пароход Океанович смотрел на учеников с одобрением.
— К старту готовы! — отрапортовал Кругосветкин.
— Хорошо. Итак, вам нужно доставить эстафетную палочку к Тонкому мысу в целости и сохранности, — Пароход Океанович подцепил крюком сосновую мачту.
— Мачта! — хмыкнул Маяков. — Для меня что спичка, что мачта!
— Смотри не тресни, когда будешь везти её, — подначивал его Кругосветкин.
Меж тем Пароход Океанович продолжал:
— С помощью жребия мы разделим класс на две команды.
Корабли взволнованно затарахтели.
— Первая команда: Каравеллова, Крейсеров, Маяков, — объявил учитель.
Тройка выплыла вперёд.
— Сочувствую, Маяков, — сказал Катерков. — Попасть в команду с девчонкой — заявка на проигрыш.
Тем временем учитель назвал участников второй команды:
— Катерков, Бескозыркина, Кругосветкин.
— Жаль, нам Бескозыркина досталась, — досадовал Катерков. — Девчонки слабее мальчишек.
— Тише ты! — толкнул его в бок Кругосветкин. — Видишь, она отвернулась? Наверное, услышала.
— Хотя уж лучше Бескозыркина, чем Маяков, — согласился Катерков.
Перед стартом все участники волновались. Маяков сматывал-разматывал канаты, стучал трапом о причал.
— Во даёт! — пихнул Кругосветкин Катеркова в бок.
— Что ты дёргаешься? Электрический скат ударил? — засмеялся Катерков.
— Ничего вы не понимаете! — ответил Маяков. — Это меня дядя научил. А он, между прочим, победитель международных гонок. Хорошая подготовка — залог победы.
— Поживём — увидим, кто из нас умоется брызгами, — сказал Кругосветкин и отправился к последнему буйку.
Глава 8. Прибавь ходу!
Болельщики скандировали кричалки на весь порт. Пароход Океанович дал старт красным флажком. Каравеллова и Бескозыркина умчались, рассекая волны.
Каждая изо всех сил старалась вырваться вперёд.
— Паруса трещат! — пожаловалась Каравелова Крейсерову, передавая эстафетную мачту.
— Прорвёмся! — прогудел ей Крейсеров и рванул к Маякову.
В это же время Бескозыркина прошла свой участок эстафеты и перебросила мачту Катеркову.
— Фух! Лопасти отваливаются, — сказала она, заглушая двигатель.
— Молодец! Не подвела! — похвалил он.
В этот момент Бескозыркина простила Катеркову все обидные слова, брошенные в её адрес перед гонкой.
Катерков оставил её позади и торпедой полетел дальше. Крейсеров шёл с ним нос к носу. Однако вскоре баркас медленно, но верно стал обгонять катер.
— Врёшь, не уйдёшь! — разозлился Катерков. — Полный ход! — он увеличил обороты двигателя и вырвался вперёд.
Вот и Кругосветкин!
— Давай, лети! — он передал этстафетную мачту другу.
И Кругосветкин действительно поначалу летел. Однако на второй миле скорость стала снижаться, а к концу третьей — двигатель начал глохнуть.
— Кругосветкин, прибавь ходу! — сигналил по радиосвязи Катерков.
— Прибавь! — закипел корабль. — Легко сказать.
Из двигателя повалили клубы белого пара.
— Тысяча каракатиц! Только этого не хватало!
Кругосветкин остановился, чтобы осмотреть трюм и найти неполадку.
— Ну, что там у тебя? — тревожился Катерков.
— Похоже, термостат[11]*заклинило, и дизель ** перегрелся.
— Вызвать спасательное судно?
— Не надо! Время потеряем. Я сам, — сказал Кругосветкин.
Лобовое стекло у него запотело. Перед иллюминаторами заплясали чёрные «мошки». Кругосветкин почувствовал, будто его закрутило в водовороте.
— Кажется, я сейчас отключусь, — сказал он по рации.
— Тебе срочно нужно охладиться, — забеспокоился Катерков.
— Чем? Льдом? Но Арктика далеко.
Похоже, Кругосветкин бредил.
— Думай, думай, железяка! — приказывал он самому себе.
Взгляд наткнулся на канистру.
— Эврика!
Большими глотками Кругосветкин выпил десять литров охлаждающей жидкости. Густой пар стал редеть, «мошки» улетели. Двигатель заработал ровнее.
— Сверить курс, догнать Маякова и прийти первым! — сказал он самому себе, выйдя на финишную прямую.
Он почти не надеялся на победу. Но Кругосветкин зря переживал. После отдыха у него словно появилась турбоскорость. Корабль без труда обогнал Маякова. Тот почему-то стоял на месте.
Глава 9. Учите физику!
До заветной финишной ленточки оставалось всего ничего. Кругосветкин обернулся.
— Маяков! Ты чего стоишь на месте? — окликнул корабль соперника. — Сдаёшься?
— Сдаюсь! — крикнул Маяков.
Кругосветкин двинулся к финишу. Но ему почему-то не было радостно. В нутро, прямо туда, где тарахтел мотор, забралось сомнение. Оно мешало, царапало, словно железная стружка. Кругосветкин развернулся и двинулся в обратном направлении.
— Кругосветкин, ты что, с ума сошёл? — сигналил по радиосвязи Катерков. — Поворачивай к финишу!
Кругосветкин отключил радиосвязь, чтобы ему ничего не мешало.
— Чего встал? — спросил он, добравшись до Маякова.
— Я не встал. Я сел. На мель.
В подтверждение слов Маяков попытался сдвинуться. Ни с места!
— Погоди! Двигатель выйдет из строя! — остановил его Кругосветкин.
— Плыви, выигрывай, — сказал Маяков сопернику. — Тебя все ждут, — показал он на гудящую вдалеке толпу болельщиков.
— Нет. Так дело не пойдёт, — оборвал его Кругосветкин. — Помнишь, что сказал нам Пароход Океаныч?
— Он много что говорил, – Маяков был явно не расположен к длинным разговорам.
— «Ваша задача — доставить эстафетную мачту в порт в целости и сохранности», — процитировал Кругосветкин голосом Парохода Океановича и добавил уже нормальным голосом: — Твоя здесь?
— Здесь! — показал Маяков.
— Значит, мы её доставим. А уж кто там придёт первым, вторым, это дело десятое.
Маяков засмеялся:
— Плохо ты считаешь, Кругосветкин. Дело не десятое, а второе!
— Оставь математику в покое. Сейчас будем физкультурой заниматься — тяжёлые грузы поднимать.
— Какие ещё грузы? — не понял Маяков.
— Тебя!
Кругосветкин осмотрел место, где Маяков сел на мель.
— Так, это сюда, — бормотал он. — Получится!
— Что получится? Не томи! — Маякову не терпелось узнать план спасения.
Кругосветкин обмотал свою мачту верёвкой и сделал петлю. Петлю поддел гаком и стал медленно подталкивать её туда, где буксир сел на мель. Мачта вошла точно в щель и плотно встала.
— Э-эй, ух-нем! Э-эй, ух-нем! Е-щё ра-зик, да е-щё раз! — загудел Кругосветкин на мотив народной песни и навалился на торчавшую из воды мачту, как на рычаг.
— Давай ещё раз! — крикнул Маяков.
Корабль поднажал, и буксир снялся с мели.
Кругосветкин вытер испарину флагом и сказал голосом Парохода Океановича:
— Учите физику, дети!
Корабли тщательно осмотрели эстафетную мачту Кругосветкина и днище Маякова. Целы! Они двинулись к Тонкому мысу.
Два друга синхронно пересекли финишную черту под оглушительные гудки болельщиков и сдали эстафетные мачты судье.
— Поздравляю! Ваша законная награда! — Пароход Океанович вручил победителям кубок — гигантскую морскую раковину.
Оркестр духовых грянул туш, да так громко, что чайки разлетелись с насиженных мест. Все — баркасы, шлюпки, катера — радостно ликовали и бросали вверх спасательные круги в честь победителей.
День в лицее «Морская миля» заканчивался замечательно!
_________________________________
[1] Пирс – сооружение в порту для причаливания морских судов с двух сторон.
[1][1] Морская миля – мера длины, с помощью которой измеряют расстояние на море, равняется 1852 метрам.
[2] Пришвартоваться – привязать судно к стоянке канатом.
[3] Баркас – небольшое самоходное судно для перевозок в гаванях и на рейдах.
[4] Рында – корабельный колокол.
[5] Корма – задняя часть корпуса корабля.
[6] Склянка – стеклянные песочные часы, применявшиеся на судах в эпоху парусного флота для счета времени вахт. Восемь склянок отбивают в 8:00 (четыре сдвоенных удара).
[7] *Клотик – верхушка мачты.
[8] *Ватерлиния – линия на борту, до которой судно погружается в воду.
[9] Гак – крюк.
[10] Трюм – пространство в судне под палубой, где хранятся грузы и находятся механизмы.
[11] *Термостат – прибор, который помогает поддерживать постоянную температуру в двигателе, чтобы тот не перегревался.
** Дизель – двигатель.